Теория снежного кома (СИ) - Моран Фэя - Страница 36

Надеюсь, я не пожалею об этом утром.

12. Горнолыжный курорт

Эйс

Я проснулся с желанием сдохнуть.

Спина и шея затекли так, словно я всю ночь таскал брёвна. Чёрт бы побрал этот пол. И этот номер. И моё благородство тоже.

С трудом разлепив глаза, я привстал и попытался хрустнуть шеей. И хруст действительно раздался, но такой громкий, что мне показалось, я случайно сломал себе шейные позвонки. Зашибись. Не хватало мне заработать инвалидность. Потом я потянулся и хрустнул уже спиной. Да уж, куртка – не самый лучший способ смягчить пол для сна.

Я провёл рукой по растрепавшимся волосам, чтобы хоть немного их пригладить, и взгляд невольно упал на спящую Милу. А затем я потянулся к телефону и посмотрел на отображающееся время. 08:12. Я думал, Милана выспалась и уже проснулась. Учитывая, что это не она провела всю ночь на полу.

На самом деле, я ожидал увидеть разъярённую фурию, готовую продолжить вчерашнюю ссору. Она бы снова высказала, какой я придурок и что мой поступок ничего не значит для неё.

Но вместо этого передо мной лежала совершенно другая Милана.

Она свернулась калачиком под одеялом, прижимая к себе подушку, как плюшевую игрушку. Светлые волосы с розовыми прядями, обычно собранные в косички, рассыпались по подушке. Одна прядь упала ей на щеку, и она забавно сморщила нос во сне, пытаясь сбросить её. Губы были слегка приоткрыты, и она тихо посапывала, что-то бормоча себе под нос. Кажется, ей снился какой-то хороший сон.

Надеюсь, я.

На лице не было и следа её обычной надменности и раздражения. Она выглядела сейчас беззащитной. И даже, чего уж там скрывать, милой. Такой, какой я её знал когда-то.

Меня вдруг охватило странное чувство. Желание встать, подойти поближе, коснуться её. Наверное, такое происходит автоматически, когда видишь что-то милое. Кого-то вроде котёнка или щенка. Обычно всегда хочется затискать.

Я яростно подавил это нелепое чувство, отвернувшись. Но, как бы я ни старался отвлечься, мой взгляд снова и снова возвращался к ней. Она так забавно подёргивала ногой во сне, будто танцевала какой-то странный танец. Это было нелепо, смешно и… чертовски умилительно. В жизни она всегда показывает себя бесчувственной и серьёзной. Сейчас же, когда она не контролировала себя, она выглядела совсем по-другому.

Я стиснул зубы. Нет, пора бы с этим кончать. Иначе я окончательно потеряю остатки разума.

Встав с пола, я подошёл к зеркалу. На моей щеке образовалось несколько полосок. Видно, я так усердно пытался заснуть на этом проклятом полу, что отпечатал на лице текстуру ковра. Замечательно. Выгляжу, как побитый жизнью бездомный.

А потом я вытащил из рюкзака зубную щётку и прошёл в ванную комнату. Как хорошо, что она у нас есть… У меня, точнее. Налив в ладони холодной воды, я умылся, стараясь хоть немного взбодриться. Потом почистил зубы. К счастью, здесь имелась зубная паста.

Чёрт, нужно действовать. Нельзя ждать, пока профессор решит нашу проблему. Нужно взять всё в свои руки. Я не смогу ужиться с ней в одном номере. Слишком велик риск разоблачения.

Но первым делом мне нужно раздобыть кофе. Много кофе. А потом уже найти способ, как выселить Милану, к примеру, к той же Фелисити. И желательно, сделать это как можно быстрее.

Выйдя из ванной, я обнаружил, что Милана уже очнулась.

– Доброе утро, Айсейгерт, – ехидно заметила она, едва я показался в комнате.

– Не зови меня так, – раздражённо проворчал я.

– Почему? Ты же называешь меня Лягушкой.

На это у меня аргумента не нашлось. Поэтому я предпочёл проигнорировать замечание и схватился за свой чемодан. Я спал в одежде, поэтому мне необходимо было переодеться.

– Чем думали твои родители, когда давали тебе такое имя? – продолжила Милана.

Я удивился тому, что она решила поболтать. Обычно она всеми силами старалась избежать любого со мной контакта.

– С чего вдруг тебя интересует что-то связанное со мной?

– Просто ищу дополнительную возможность тебя подначить.

Я закатил глаза и вытащил из чемодана джинсы и худи. Выпрямился и выжидающе посмотрел на Милану, ожидая того, чтобы она вышла. Она же смотрела на меня в ответ, не понимая, чего я хочу от неё.

– Собираешься смотреть на то, как я переодеваюсь? – спросил я.

И тогда её взгляд неосознанно метнулся вниз, а потом резко поднялся. Милана часто заморгала, фыркнула и быстро вышла из номера, оставив меня одного. Я усмехнулся, когда понял, что она явно вспомнила о пирсинге. Но ей точно не нужно знать, что я набил его по пьяни.

Это произошло около пяти месяцев назад. Хотя, правду сказать, я мало что помню. Всё произошло во время одной из тех легендарных вечеринок, которые мы устраивали с парнями в доме у Джордана. Шампанское лилось рекой, музыка орала, все танцевали как в последний раз. В общем, обычный хаос.

И на этих самых вечеринках мы частенько попадали в разные передряги. То драки, то гонки на тачках, то какие-нибудь безумные споры, и каждый желал чем-то выделиться. И однажды один из приглашённых придурков, который изрядно подвыпил, заявил, что сделал себе пирсинг. Где-то в интимном месте. И все тут же загорелись этой идеей поспорить на то, что никто из нас не сможет повторить этот опыт. Парень начал заливать про то, как это круто, как это больно, и что это вообще признак настоящего мужчины. А я, уже пьяный в хлам, не хотел ударить в грязь лицом. Особенно после третьей бутылки виски.

Помню, как мы всей толпой пошли в тату-студию в каком-то гетто. Кажется, наводку дал один из пьяниц на вечеринке. Помню, как мне было стрёмно, пока я сидел на специальном кресле, пока мастер – худощавый фанат рок-музыки, – наносил что-то на моего дружка, прежде чем сделать прокол.

Всё это происходило под крики подбадривающих друзей. В особенности, громче всех орал Кенни.

А наутро, когда голова раскалывалась, как будто её били кувалдой, а головка мини-Эйса-Муди ныла, я понял, что совершил самую большую глупость в своей жизни. Но исправлять уже было поздно. Я не желал снова светить своим пахом перед мужиком, так что всё осталось как было. Единственное, что мне теперь приходилось разгребать – уход. Из-за пирсинга там может накапливаться больше грязи, как оказалось. Особенно после того, как «снимешь напряжение», чем я иногда промышлял. Так что в душе я теперь провожу куда больше времени, чем раньше. Этот пирсинг – максимально бесполезная хрень. От него только больше заботы.

Долбаный алкоголь.

После этого дня я больше не пью.

* * *

Ребята собрались в небольшой столовой за завтраком.

Профессор сидел во главе стола и неторопливо интересовался о том, как прошла ночь. Кенни с набитым ртом ответил, что спал как убитый. Я мрачно усмехнулся, позавидовав всем, кто хорошо выспался.

– О, мистер Муди! – заметил меня Бьёрн, когда я подошёл ближе к столу и уселся на свободный стул. – А как вам спалось? Мы так близко к чистому кислороду, посреди гор, что это точно должно было хорошо повлиять на ваше самочувствие.

– Спал как ребёнок, – соврал я, наигранно улыбнувшись. И заметил, как со смешком фыркнула Милана, сидящая прямо передо мной. И тогда я решил её проучить. – Мы с Миланой здорово повеселились ночью. Вы что, не слышали?

У неё от ужаса расширились глаза. Кенни рядом с ней поперхнулся сыром, и шокированная Саманта постучала ему по спине, не отрывая от меня взгляда.

Я не мог удержаться от ехидной усмешки. Забавно наблюдать за реакцией Милы. Держу пари, она сейчас мысленно освежевала меня.

Профессор Бьёрн нахмурился:

– Ну, я рад за вас обоих… кхм… что вы хорошо провели время, – сказал он, стараясь сохранить нейтральный тон. – Не знал, что вы…