Владимир, Сын Волка 2 (СИ) - Ибрагим Нариман Ерболулы "RedDetonator" - Страница 30

Абдул Кадыр Дагарваль, министр обороны ДРА, принадлежит к фракции Парчам, но, как известно Жириновскому, снять его Ватанджар не смог, потому что в Политбюро НДПА ещё немало влиятельных парчамистов. Впрочем, как видно, он нашёл решение — если не получается снять министра, нужно уничтожить его министерство…

— А как себя ведёт Ватанджар? — поинтересовался Жириновский. — Не вспомнил ещё, что он идейный халькист?

— Он ведёт на удивление умеренную политику, — покачал головой Гаськов. — И соратников своих сдерживает — договорённости с кишлаками остаются в силе, поэтому их лояльность сохраняется. Кто-то пытается брыкаться и пробует лезть к племенам, но Аслам осаживает особо ретивых. Он придерживается наших рекомендаций и строго следит, чтобы никто ничего не испортил.

— Меня радуют такие новости, — улыбнулся Владимир. — Значит, всё было не зря.

— Да, ты очень хорошо поработал, — кивнул Гаськов. — Но что у тебя с Домами воинов-интернационалистов? Есть успехи?

— О, да, — оскалился Жириновский. — И ещё какие успехи, Эдуардыч! Кадров, вашими стараниями, в избытке, поэтому готовим команды и открываем Дома в новых городах. К концу этого года, если всё продолжит идти по плану, охватим все крупные города РСФСР и братских республик. Мы уже охватываем десятки тысяч ветеранов!

Около 23 000 человек — это общее количество эпизодически посещающих Дома воинов-интернационалистов ветеранов, но постоянных посетителей всего примерно 9 000 человек. Число «постоянников» растёт, поэтому Жириновский регулярно увеличивает штат и получает новые помещения. Даже в Москве у него уже не одно здание Дворца культуры завода «Серп и Молот», а сорок шесть помещений по всему городу…

— Нужно больше, Вольфыч, — покачал головой генерал-майор. — Я за это направление не отвечаю, но меня ставят в известность, потому что ты — мой человек. Виктор Михайлович знает актуальную статистику и внимательно следит за статусом этого недешёвого мероприятия.

— А что за статистику ему подают? — нахмурился Жириновский.

— Да по преступности, — ответил Константин Эдуардович. — Комитет теперь ведёт отдельную статистику преступлений, совершённых ветеранами. И среди тех, кто регулярно посещает твои Дома, частота совершения преступлений разной тяжести на 83% ниже, чем среди тех, кто живёт сам по себе и никуда не ходит. Это достойный результат, свидетельствующий о том, что ты справляешься со своей работой. Но руководство желает большего. Жди, что к тебе придут и поговорят с тобой о всяком-разном — в основном о деньгах. Будут выделены средства, дадут больше возможностей — лишь бы ты охватил как можно больше ветеранов.

«Обеспокоены растущей дестабилизацией общества», — понял Владимир. — «Бандитов становится всё больше, рэкет, вымогательство, ограбления, убийства — в КГБ хорошо представляют себе, какого градуса накала достигнет ситуация, если во всё это вольются люди с боевым опытом. Вернее, когда».

— Так что жди, что работы станет только больше, — добавил генерал-майор Гаськов. — В начале следующего года прибуду в Москву — мне обещано управление в ПГУ. Виктор Михайлович сказал, что всё зависит от того, как пройдёт операция по выводу войск. А она, на данный момент, проходит гладко. Ну и о следующем звании ты уже слышал. Дадут генерал-лейтенанта, позову — будем обмывать.

— Жду не дождусь, — усмехнулся Жириновский. — А как, кстати, вывод проходит?

— Планово, — ответил генерал. — Душманы радуются, воодушевились…

— Ну, это они зря… — усмехнулся Владимир.

— Да, зря это они, — с улыбкой согласился Гаськов. — Мне на ушко шепнули, что взамен выведенных войск решено увеличивать поставки вооружения и техники на 30–40%. Политбюро, как обычно, желает «закрепить и углубить».

Жириновский задумался об этой новости. Ватанджару, для стабильности, впрочем, как и Наджибулле, в жизни Орехова, не хватает только ресурсов. Даже Наджибулла вполне справлялся со своей задачей, но когда начали заканчиваться топливо и боеприпасы, у него всё посыпалось.

У Ватанджара положение гораздо лучше — у его режима укрепляется легитимность, которая будет становиться всё крепче с каждым актом террора со стороны душманов. Если они выбрали такой путь решения возникшей проблемы, то они делают для пропаганды режима Ватанджара больше, чем все советские и афганские государственные агитаторы…

— Орлов говорил, что частенько захаживает к тебе, — произнёс Константин Эдуардович. — Начальником следаков стал…

— Да, бывает, захаживает, — улыбнулся Владимир. — В основном, вспоминаем…

— Зато есть, что вспомнить — и хорошее, и плохое, — кивнул Гаськов. — Думаю, как вернусь в Москву, позову его к себе в управление, начальником отдела.

«А уж на это Гена вряд ли согласится», — подумал Жириновский, закуривая вторую сигарету. — «Когда мы займёмся комсомольцами, его из Следственного отдела щипцами будет не вытянуть…»

— Давай-ка испробуем, чем ты кормишь трудящихся, — встал Гаськов с лавки. — Почём там нынче твой опиум для желудка?

Глава одиннадцатая

Агитация и пропаганда

* СССР, Московская область, город Москва, Дворец культуры завода «Серп и Молот», 5 мая 198 7 года*

— Понедельник — день чудесный… — недовольно пробурчал Жириновский.

— Чего вы такой помятый, Владимир Вольфович? — спросила Елена Мироновна Макарчук.

— Ой, да не спрашивайте… — поморщился тот.

Ночью он с трудом уснул, а затем ему снился кошмар, о мертвецах, о своих и чужих. Он проснулся в поту, случайно разбудил Галину, а затем выпил воды и попытался уснуть, но проспал суммарно не более четырёх часов.

— Что у нас с десантом в Воронеж и Саратов? — спросил он.

— Всё в порядке, — ответила Елена Мироновна. — Основные костяки рабочих групп сформированы: психиатры и психологи — по полным штатам, а обслуживающий персонал — на 70–80%. Но недобранных мы доберём на местах, как только будут развёрнуты кадровые отделы.

— Проследите, пожалуйста, чтобы добрали все штаты, — попросил Жириновский. — Я не хочу снова лично выезжать и разбираться, как в Калинине.

Рабочая группа, отправленная в Калинин, чтобы открыть там Дом воинов-интернационалистов, не справилась с задачей по набору недостающих кадров и начала заниматься «самоотверженным героизмом».

Всё это можно было решить с помощью одного звонка в Москву, но руководитель Дома, Борис Александрович Трошкин, побоялся начальственного гнева и попытался справиться с проблемой самостоятельно, рассчитывая, что со временем заполнит все штаты.

Жириновскому, приехавшему в Калинин с инспекцией, такой подход решительно не понравился, поэтому он снял Трошкина и поставил на его место Константина Дмитриевича Ларина, специалиста из оперативного кадрового резерва.

Сейчас ситуация там значительно улучшилась, но это был звоночек напоминания о том, что Владимиру следует совершенствовать методики отбора кадров.

Когнитивные способности Трошкина оцениваются как верхние 25% «хорошо», но вот с личностными качествами возникла накладка — тестирование не показало ничего, что могло бы вызвать беспокойство.

Вести его за руку, устраняя за него все встречающиеся на пути неполадки, Жириновский не собирался, поэтому после снятия с руководящего поста, назначил на должность на ступень ниже, с меньшей ответственностью.

— Хорошо, Владимир Вольфович, — кивнула психиатр. — Я лично прослежу, чтобы всё прошло гладко.

— Рассчитываю на вас, Елена Мироновна, — сказал ей Жириновский. — Теперь к следующей теме: выяснили, что случилось с Ворошиловой?

— Да, выяснили… — тяжело вздохнула Макарчук. — Она… эм… она вступила в личные отношения с Николаем Барбулиным.

Это один из «постоянников», приходящий почти каждый вечер. И теперь такое завидное постоянство частично объяснено.

— Это злостное нарушение профессиональной этики, — сказал Владимир. — Займитесь этим — она больше не может у нас работать.