Владимир, сын Волка (СИ) - Ибрагим Нариман Ерболулы "RedDetonator" - Страница 6

Вставив первую монету, он ополоснул стакан, поставил его в окно выдачи и нажал на кнопку.

Дождавшись, когда в стакан выплюнуло сироп «Дюшес», Директор вовремя убрал его и пропустил газированную воду мимо стакана.

Медсестра, стоящая у соседнего автомата, посмотрела на него неопределённым взглядом, но ему было всё равно и он продолжил заниматься своим делом.

Вставив в приёмник вторую монету, он вновь поместил стакан в окно выдачи напитка и нажал на кнопку, помеченную, как «Дюшес».

В стакан плюнуло сиропом, а затем залило всё это газированной водой.

Директор вспомнил, что в автомат подаётся обычная водопроводная вода, поэтому напрягся, но затем, подумав, рискнул отпить.

Но он не ощутил никакого металлического и химического привкуса, а также «ароматической палитры воды из бассейна». (3) Это нормальная вода, ровно такая же, какой он её помнил.

«Наверное, это как-то связано с тем, что водопроводные трубы новые или их вовремя ремонтируют», — предположил он, а затем выпил газировку залпом. — «Ну и, наверное, очистные станции работают на полный проектный цикл, а не „упрощены“ до предела…»

Вернув стакан на положенное место, Директор развернулся и пошёл по Садово-Спасской — ему нужно в переулок Докучаев, в дом № 19. В паспорте есть запись, что Жириновский прописан там.

Существует риск, что это просто прописка, а живёт он в каком-то другом месте, но проверяется это легко — ключом, найденным во внутреннем карман пиджака.

По пути он старался не пялиться на людей, но получалось у него это очень плохо.

Ему встречались служащие из окрестных учреждений: женщины в блузках и юбках-карандашах, нередко с лакированными сумочками, обязательно в плаще или пальто, а мужчины в тёмных костюмах под пальто и плащом, либо с портфелями, либо с чемоданами-дипломатами, на уголках которых видны пожелтевшие кусочки скотча.

Также ему попадались студенты, одетые, как правило, весьма разношёрстно, но, непременно, в плащи-болоньи, пальто и, изредка, полупальто. Джинсы и куртки встречаются крайне редко — ещё не совсем то время.

Ещё он увидел нескольких рабочих, идущих то ли со стройки, то ли на стройку — одеты в рабочие комбинезоны, с брезентовыми куртками или ватниками в руках.

Чаще попадались пожилые люди — бабушки в платках и аляпистого цвета пальто, и дедушки в костюмах и пальто, непременно в фетровых шляпах и, иногда с тростями и авоськами.

Директор вспомнил, что сейчас период доминирования моды на пальто, полупальто и плащи, но молодёжь, как всегда, в контре, поэтому старается добыть, всеми правдами или неправдами, яркие куртки западной моды и джинсы-джинсы-джинсы…

Наконец, он добрался до нужного дома и вошёл в подъезд. Подъездная дверь не оборудована ни кодовым замком, ни домофоном — в этом, пока что, нет необходимости.

Внутри пахнет едой и свежей извёсткой, краска на стенах новая, а стены и потолки побелены будто пару дней назад.

Поднявшись на третий этаж, он вставил ключ в замок и с облегчением провернул его.

«Это здорово всё упрощает», — подумал он, открыв дверь и зайдя в прихожую.

Он осмотрелся.

Прихожая просторная, слева от входа на стене висит деревянная вешалка на три крючка, пустая, сразу после неё стоит платяной шкаф, а справа от входа висит среднеразмерное зеркало в минималистичной деревянной лакированной рамке.

Директор разулся и повесил своё серое шерстяное пальто в шкаф.

Далее он заглянул в уборную, где обнаружил чугунную ванну, раковину, стиральную машину «Малютка» и фаянсовый унитаз.

«Это поздняя „брежневка“, поэтому логично, что санузел совмещённый», — подумал он.

Директор прожил последние двадцать лет в «сталинке» на улице Советская, относительно недалеко от его школы, поэтому привык, что санузел должен быть раздельным.

На кухне всё было скромно и стандартно: эмалированная раковина, газовая плита, над ней вытяжка, под окном кухонный стол, под ним набор из трёх табуретов, а справа от двери стоит холодильник «Минск-4».

Судя по скудному содержимому холодильника, очевидно, что тут живёт холостяк.

Радиоприёмник «Спидола-230», стоящий на кухонной тумбе, рядом с хлебницей, вызвал у Директора тёплые ностальгические эмоции.

Далее он прошёл в зал и обнаружил там характерную «стенку» с хрусталём и книгами, диван, обшитый тёмно-зелёной тканью, а также телевизор «Рубин». Стены комнаты покрыты обоями с геометрическим узором, потолок беленый, а под ним висит люстра «Арктика», стекла которой имитируют лёд.

«А я и забыл, что такие были», — подумал Директор и улыбнулся.

После зала он посетил спальню, которая оказалась небольшой — тут двуспальная кровать из шпонированной ДСП цвета морёного дуба, из такого же материала платяной шкаф, короткий и узкий комод, выкрашенный белой краской, а также давно разобранная и оставленная между стеной и шкафом колыбель.

Открыв шкаф, Директор снял костюм, переоделся в свежее домашнее, найденное на средней полке, а затем, влекомый лёгким голодом, направился на кухню.

В «Минске-4», несмотря на общую скудность запасов, обнаружились яйца и докторская колбаса. Хлеб в хлебнице, к сожалению, безнадёжно зачерствел, а молоко давно прокисло, поэтому Директор решил, что нужно сходить за покупками.

В спальне, в комоде, он обнаружил шестьсот восемьдесят рублей — видимо, Жириновский получил зарплату, премии и прочее, но не успел потратить, по вполне понятным причинам.

Директор знал, что Владимир Вольфович, работая в Инюрколлегии, зарабатывал гораздо выше среднего. Работа уважаемая, платят хорошо, но ему оказалось мало, поэтому он связался с этими сертификатами Внешпосылторга…

История мутная, но хорошо известная Директору.

Один благодарный клиент, фамилию которого ему и не вспомнить, подарил Жириновскому некоторое количество сертификатов Внешпосылторга, полученных в наследство от умершего где-то в Европе брата, а Жириновский решил оформить на них турпоездки за границу, чего делать было нельзя, потому что непонятно, как он вообще получил эти сертификаты.

Началось разбирательство, которое, как понял Директор, уже завершено — факт нарушения УК РСФСР имеет место, но Инюрколлегия, видимо, не захотела раздувать из этого историю и предложила Жириновскому написать «по собственному».

Директор, в устной форме, это согласие дал — осталось лишь прийти и подписать.

Краткосрочных политических последствий это не имеет, потому что никто, кроме КГБ, ОБХСС и Инюрколлегии об этом не знает, но долгосрочные уже заложены — позже, когда Жириновский попробует баллотироваться в народные депутаты, Инюрколлегия напишет письмо, в котором обвинит его во взяточничестве, из-за чего в нардепы он не попадёт…

Дойдя до гастронома, Директор купил там пирамидку молока, а также «городской» батон. После недолгих раздумий, он купил полкило «Докторской», про запас.

Вернувшись домой, он не очень уверенно подпалил две конфорки газовой плиты, хлопнувшие при поджиге, поставил чайник и начал жарить яичницу с колбасой.

Закончив эту нехитрую деятельность, он сел за кухонный стол и плотно пообедал, прямо со сковороды.

«Не перед кем бисер метать…» — подумал он, жуя колбасу и запивая её чаем с молоком.

Пообедав, он решил, что надо помыться и думать, как действовать дальше.

Он вошёл в ванную комнату и подошёл к раковине.

— Ах ты, подонок!!! — рявкнул кто-то из зеркала.

Директор поражённо отшатнулся.

— Смотри на меня, мерзавец!!! — потребовало отражение. — В глаза мне смотри!!!

Но Директор отвернулся от зеркала и закрыл глаза.

«Возможно, то падение в туалете имеет куда больше последствий, чем мне кажется», — подумал он, пытаясь выработать новый план.

— На меня смотри, я сказал!!! — разъярённо потребовал Жириновский. — Н-на, подавись!!!

Правая нога вдруг отнялась и Директор лишь чудом упёрся рукой в край ванны, благодаря чему не расшиб себе что-нибудь.

— Ты кто? — тихо спросил он, пытаясь встать.