Владимир, сын Волка (СИ) - Ибрагим Нариман Ерболулы "RedDetonator" - Страница 32

Он покинул кабинет, оставив после себя сигаретный дым.

Директор отворил форточку пошире, и открыл дверь настежь.

Сев за стол, он начал думать.

Его расчёт оправдался — КГБ ухватился за его методику, как за спасительную соломинку. Это значит, что ситуация с ХАД настолько плоха, что комитетчики открыты для любых вариантов…

Чтобы не терпеть вонь сигарет, Директор пошёл в туалет, в котором сразу же закрылся.

— Уроды!!! — сходу закричал Жириновский из зеркала. — Воры! КГБшные крысы!

— Тише ты… — шёпотом попросил его Директор и поплотнее закрыл форточку.

Вряд ли кто-то бы стал ставить прослушку в туалет — потенциальная ценность информации крайне низка, а ещё в туалете повышенная влажность, ну и шум воды. И не только воды.

Тем не менее, он открыл кран рукомойника, на всякий случай.

— Они крадут нашу разработку!!! — продолжил буйствовать Жириновский. — Как ты можешь относиться к этому так спокойно⁈

— Они ничего не могут у нас украсть, — покачал головой Директор. — И разработка не наша, а моя.

— Как не могут украсть⁈ — гневно выпучил глаза Владимир Вольфович. — А что только говорил Орлов⁈ Гаськов же говорит всем, что это всё он придумал!

— Никто не запретит мне «разработать» что-то получше, — улыбнулся Директор. — Секретность тут не развести, потому что большая часть тестов находится в общем доступе, а саму концепцию тестирования не засекретить. Финальный тест, нужный для выявления природных талантов, для КГБ не особо ценен — он, на первый взгляд, находится больше в сфере педагогики.

— Но ты же знаешь, что это такое — это оружие! — рявкнул Жириновский.

Владимир Вольфович — это второй человек в мире, который практически воочию наблюдал, как именно работает методика Орехова. В каком-то смысле, это похоже на оружие — или на очень весомое конкурентное преимущество…

— Но они-то не знают — они не видели, как это упрощает нахождение талантов, — улыбнулся Директор.

Семнадцать лет — столько он потратил на формулировку своей методики. Это не какой-то там стандартный тест, а полноценный комплекс заданий на мышление в разных плоскостях, оценивающий способности испытуемого в целом ряде дисциплин.

Это диагностический инструмент, в основе своей состоящий из сложного коктейля психометрических методик, вобравший в себя не только передовые достижения детской психологии, но и плоды личного педагогического опыта Анатолия Павловича Орехова.

Его пытались красть у него — подсылали ложных кандидатов, но особенностью его методики является то, что задания всегда разные, поэтому кража одной из версий мало что говорит о внутренних принципах и внутренней логике системы, а ещё никто, кроме него, не знал, как интерпретировать результаты.

Он нигде её не патентовал, не писал статей в научные журналы, поэтому она, по мнению ряда экспертов по педагогике, имеет ненаучный характер и никем не апробировалась. Но за Директора говорили результаты — она работает и это проверено на поколениях школьников…

«Она умерла вместе со мной», — подумал Директор. — «Моя святая тайна — мой вересковый мёд…»

— Что за бред ты несёшь? — поморщился Жириновский. — Ты же выдашь им свою методику! КГБшникам!

— Нет, я выдам им то, что им нужно, — покачал головой Директор, глядя в его недовольные глаза. — Я дам им упрощённую версию, которую нам предстоит разработать. У меня уже есть идеи, как она будет выглядеть…

— Они почуют липу, — сказал на это Жириновский. — А потом тебя закроют в камере, наедине с палачами — они всё выпытают.

— Да с чего бы им чуять липу, если им не нужна именно эта методика? — поморщился Директор. — Полковник и майор в шоке просто от того, что может существовать нечто беспристрастное, машинное и точное, способное определять способности кандидатов.

— Точное⁈ — оскалился Владимир Вольфович.

— Сравнительно точное, — поправил Директор формулировку. — Сравнительно с личным собеседованием и рекомендациями от каких-то других людей. Уж поверь, по сравнению с этими «передовыми» методиками, наша — это цейсовский штангенциркуль…

К 2025 году было установлено, что корреляция между оценкой на собеседовании, с хоть какими «опытными специалистами», и успешностью работы, имеет коэффициент 0,2–0,3, а разностороннее тестирование, построенное с умом, коррелирует с успешностью работы с коэффициентом 0,5–0,6.

В случае его методики тестирования, коэффициент корреляции результатов исследования кандидата с успешностью его работы составляет 0,6–0,7. Финальная экзаменация, названная «методикой Орехова», также имеет коэффициент 0,6–0,7 — дальше требуется наблюдение за испытуемым и оценка его потенциала через последовательно усложняющиеся задания.

— Надо позвонить Гале и спросить, как у неё дела, — потребовал Жириновский.

— Согласен, — кивнул Директор. — Обязательно позвоним на выходных.

— Осторожнее с КГБшниками, — предупредил его Владимир Вольфович. — Орлов кажется рубахой-парнем, но это слишком похоже на социальный камуфляж.

— Из моей памяти словечек нахватался? — усмехнулся Директор. — Ты же знаешь, что это относится к аутистам, которые так адаптируются к человеческому обществу?

— Суть ты понял! — недовольно поморщился Жириновский. — Он мимикрирует, маскируется!

— Вернее называть это социальной мимикрией, — поправил его Директор. — Аутисты ведь применяют социальный камуфляж неосознанно, а вот у Орлова, если ты не ошибся, это осознанное поведение.

— Так я не ошибся? — усмехнулся Владимир Вольфович.

— Ему что-то нужно от нас, поэтому вполне может быть, — пожал плечами Директор. — Я прекрасно осознаю, что у нас нет никакой дружбы. Мы используем друг друга в своих шкурных интересах — такое у нас взаимодействие.

— Будь осторожнее с ними, — ещё раз предупредил его Жириновский.

— Всё, нужно возвращаться в кабинет, — сказал ему Директор. — Вечером побеседуем по промежуточным итогам.

Он вернулся в кабинет — на столе уже лежала папка с документацией на перевод. Шесть документов по три-четыре страницы. Есть два документа с данными радиоперехвата, три документа от ХАД в резидентуру КГБ, а также чьё-то личное письмо.

Приступить к работе он не успел, потому что в кабинет явился некий лейтенант, который сопроводил его в кабинет полковника Гаськова.

— Здравия желаю, товарищ полковник! — отпечатав три строевых шага, выполнил Директор воинское приветствие.

— Вольно, — улыбнулся Гаськов. — Садись. Если куришь — кури. Разрешаю.

Директор сел за стол, напротив полковника.

— Майор Орлов довёл до тебя всё о нынешней ситуации? — поинтересовался Гаськов.

— Так точно, товарищ полковник, — ответил Директор.

— Давай, не надо… — поморщившись, замахал рукой полковник КГБ. — Обращайся ко мне по имени-отчеству, а я к тебе по имени — хорошо?

— Понял, Константин Эдуардович, — кивнул Директор.

— Слушай, Володя… — посмотрев ему в глаза, начал Гаськов. — Я сегодня говорил с Москвой — они пришлют с комиссией психологов. Наша методика выдержит проверку?

— Выдержит, если они не будут предвзяты, — ответил он. — Если смотреть объективно, то в методике применяются общеизвестные тесты — просто их ещё никто не догадался применять вместе и массово. Некоторые из них рассчитаны на детей, но разве дети не люди?

— Люди, конечно же, но пуштунам такое не говори, ха-ха-ха! — рассмеялся полковник, а затем посерьёзнел. — До определённого возраста, у них дети не считаются полноценными людьми. А женщины, по их мнению, вообще не люди.

— Это мне уже известно, Константин Эдуардович, — кивнул Директор.

— Раз никто не догадался — то сам дурак, — улыбнулся полковник. — А мы догадались, вернее, ты. Вернее, теперь мы, ха-ха-ха…

— Я верно понимаю, что вопрос с комиссией решённый? — спросил Директор.

— Сейчас происходит бюрократический процесс, согласование состава, когда приедут, как приедут, что будут делать и прочее, прочее, — ответил Гаськов. — Но, да, вопрос уже решённый — моё предложение застигло начальство врасплох, это да, но зато очень заинтересовало. Я, конечно, слегка приукрасил действительность, поэтому нужно, чтобы всё прошло безукоризненно.