Беспринципная (СИ) - Резник Юлия - Страница 40

Часто забираю к себе Алиску. Когда же учебный год заканчивается и у школьников, ко мне приезжают на несколько дней Лёнька и Свят. А следом за ними подтягивается и ненадолго протрезвевшая мать. Смешно, но ей как будто вообще плевать, что я родила вне брака. Кто мой мужчина, где он, почему мы не расписались, и прочая ерунда — все отходит на второй план в сравнении с тем, что…

— Ну, хоромы, Зой! Красота. А какой вид!

— Угу.

— Ты смотри, чтобы все на тебя записывал! Вижу, деньгами ты не обижена, но на перспективу… — трясет неухоженным пальцем. Как же смешно, что эта опустившаяся женщина вздумала учить меня жизни. Но я не смеюсь, а крепко-крепко ее обнимаю. Сама став матерью, я незаметно для себя смягчилась и к собственной родительнице.

— Мам, я неглупая. У разбитого корыта не останусь.

— Вот и хорошо, Зоя. Пусть хоть у тебя жизнь сложится…

Мать плачет. Я крепче прижимаю к себе сыночка.

— Ну, ты чего?

— Сентиментальное. Не обращай внимания. Дай мне внучка подержать… Хорошенький. И на тебя похож!

Это правда, темные гены Армана, как это ни странно, не смогли взять верх над моими. Волосики у Гошки скорее темно-русые, чем черные. И во внешности действительно есть что-то мое, хотя фамильный нос Гаспарянов на месте. На этот счет мне Арман прожужжал все уши.

Перед тем как уехать, мать зовет нас в деревню. Смущенно бормочет о том, что там, конечно, не так красиво, но свежий воздух и домашние яички. Обещаю приехать. Но не уточняю когда. Я тупо боюсь попасться на глаза Седке или тете Ануш… Дурацкая ситуация.

В один из дней, на изломе июня, ко мне без предупреждения приезжает Арман. Мы с Гошкой сопим нос к носу, когда он появляется, снимает с себя все до трусов и устраивается рядышком. Я ворочаюсь. Он командует:

— Спи!

Улыбаюсь — нечасто ведь выпадает возможность уснуть вместе с любимым. Закрываю глаза и моментально проваливаюсь в безмятежный сон. А когда просыпаюсь, Арман стоит на фоне окна с опущенной на грудь головой.

Ч-черт. Я должна была догадаться, что у него что-то случилось! Не зря же он ни свет ни заря примчался! Кошусь на Гошку, умоляя, чтобы тот еще немного поспал. Стараясь не шуметь, встаю. Но Арман оборачивается на шорох одеяла и распахивает объятия. Влетаю в них, не дав себе ни секунды на размышление. Тычусь носом в теплую сильную шею.

— Выспалась?

— Угу. С тобой сладко спится… А ты? — Вглядываюсь в покрасневшие от бессонницы глаза. — Что-то с тетей Ануш?

Арман ведет головой из стороны в сторону. А сам так пристально в мое лицо всматривается, что я теряюсь!

— Что?

— Совсем я тебя замучил, да?

— Какие глупости! Так что все-таки случилось?

— Ануш в порядке. Приходит в себя, но вроде бы все хорошо, — Арман светлеет лицом. Я чуть выдыхаю. — А вот Седа… Я вообще не узнаю свою дочь. Ее как будто подменили.

— Она успокоится. Дай ей время. Иногда я ставлю себя на ее место, и, знаешь, тебе повезло, что у нее не мой характер! Я бы тебе показала Кузькину мать.

Арман улыбается, как я и надеялась.

— У нее тоже неплохо выходит… Показывать.

— Опять ругались?

— Нет. Нас с Ануш просто поставили в известность о том, что она, видите ли, выходит замуж.

— Серьезно?! — недоверчиво округляю глаза.

— Угу. На ее день рождения планируется сватовство.

Обнимаю Армана крепче. Веду по спине ладошками. Вину чувствую за то, что у них с дочкой разладилось.

— Прости… — шепчу.

— Не за что тебе извиняться, — злится.

— Все не по-человечески у нас. И вот ведь, что смешно… Не по-человечески, а все равно правильно. Не могу я без тебя свою жизнь представить.

— Вот и не представляй, — рычит Арман. — Не надо. Не будет у тебя никакой жизни без меня. Захочешь — не отпущу. Хоть что хочешь делай!

Смеюсь. Целую его жарко. Соскучилась. Не знаю, что там говорят про гормональную перестройку, но лично мне очень недостает нашей близости. Гошка начинает кряхтеть, стоит об этом подумать.

— Моя очередь менять подгузник? — Арман подмигивает. Я закатываю глаза.

— Давай…

В те дни, когда Арман урывает пару часов, чтобы провести их вместе, он с головой погружается в наш с Гошкой быт. Меняет памперсы, одевает сына, купает, буквально не спуская мелкого с рук. Когда мне становится особенно одиноко и горько, я думаю о том, что ему без нас, наверное, приходится гораздо хуже. И все проходит… Обида на судьбу притупляется. Душу наполняет смирение. Это очень светлое, я бы сказала, освобождающее чувство.

Но все мое смирение заканчивается, когда дело касается чувств Армана. Седа так качественно его изводит, что даже я теряю терпение. И хоть Арман не очень охотно со мной делится своими проблемами, то, что мне удается узнать, просто возмутительно! Свадебное платье почти за пятьдесят тысяч долларов, банкет еще за двести… Давя на чувство вины, Седка выжимает из Армана все соки. Тот всерьез раздумывает над тем, под что ему взять кредит на свадьбу, а Седе плевать! Даже тетя Ануш приходит в ужас от аппетитов дочери. Но еще больше — от Седкиного поведения по отношению к отцу.

Не удивительно, что в какой-то момент я решаю вмешаться. Хватаю коляску, собираю нам с Гошкой вещей на несколько дней и без предупреждения еду в родную деревню. Даже если Арман будет недоволен — плевать! Мы не чужие люди, и мне тоже есть что сказать его дочери.

Выгружаюсь с баулами у нашего дома. Пыхтя, раскладываю коляску. И успеваю уложить в люльку прикорнувшего Гошку, когда меня окликают.

— Зоя!

Ч-черт.

— Тетя Ануш… Боже, сколько же мы не виделись?!

— С Нового года, Зой. А ты с того времени успела родить! Поздравляю.

— Ага. Спасибо, — бледнею, но тетя Ануш ничего не замечает. Ее внимание сосредоточено на Гошке.

— Можно я посмотрю? Какой сладкий пупсик… Как назвала, Зой?

— Георгием. Да что мы все обо мне? Вы сами-то как? Смотрю, цветете и пахнете.

— Скажешь тоже! Руки не могу поднять. Да и там… красивого мало.

— Ну и ладно. Красоту навести — дело нехитрое. Главное, что вы эту заразу вырезали, — поддерживаю, как могу.

Сынок начинает кукситься. Если не потороплюсь — заорет. Уж это я наверняка знаю.

— Мы пойдем, тетя Ануш. Гошка, кажется, проголодался.

— Конечно, конечно, ты главное, потом заходи. У Седы ведь день рождения сегодня. Помнишь?

— Как такое забыть?

— Не знаю. Кажется, вы повздорили. Нет?

— Да ну! Просто каждый из нас сосредоточился на личной жизни, — отмахиваюсь я. — И да, конечно, зайду. К шести?

— Нет, сегодня по случаю сватовства пораньше собираемся. Часам к четырем заглядывай.

В четыре и прихожу, думая о том, как много изменилось за этот год.

Гостей в этом году ничуть не меньше, чем в прошлом. Здороваюсь — большинство присутствующих мне хорошо знакомо. Седа нисколько не удивляется моему приходу. Видно, тетя Ануш обмолвилась о моем приезде.

— Привет, Сед. — Обнять подругу не решаюсь, боюсь, оттолкнет. — С днем рождения. — Вручаю пакет с подарком — редким коллекционным изданием по анатомии. Она к пакету не притрагивается. Так, да? Ну, ладно.

— Присаживайся, Зоя. Сыночка с кем оставила, с бабушкой?

— Ага.

— Вот и славно. Накладывай, пока шашлык не остыл. А лучше дождись свеженького. Вон как раз Арман несет…

Наши взгляды с Арманом встречаются и отскакивают в стороны, потому что за нами коршуном следит Седка. Беру злосчастное мясо и с облегчением выдыхаю, когда разговор за столом возвращается к предстоящей свадьбе.

Поговорить с подругой удается не раньше, чем через час. И лишь потому, что я ее подкарауливаю у входа в дом. Бесцеремонно затаскиваю за руку в постирочную.

— Эй! Ты что делаешь?! — возмущается Седка.

— Это ты мне скажи! Разве можно так с отцом?!

— Тебя это не касается. Это наши дела.

— Ошибаешься. Я люблю его, а он любит меня. Именно поэтому мне не все равно, что происходит в его жизни. Вот скажи мне, неужели его отношения со мной перечеркивают все хорошее, что вас связывает?! Разве он меньше любит тебя?! За что ты с ним так?