Первый пользователь. Книга 15 (СИ) - Сластин Артем - Страница 2

В голове мелькнула мысль, острая и нелепая. «Этого не должно было случиться. Это просто не может быть реальностью». Но кровь на руках была вполне настоящей.

Внутри всё заледенело. Накатило осознание, когда понимаешь, что человек умирает у тебя в руках, и ты ничего не можешь сделать. Абсолютное бессилие.

— Инвентарь! Точно!! Инвентарь! — Внезапная надежда пронзила мозг мыслью.

Он вспомнил широко распространённые инструкции на подобные случаи в сети. Экстренный протокол. Убрать тело в инвентарь, зачистить локацию и перед самым выходом из неё, вытащить тело. Система воскресит и всё будет нормально.

Богдан судорожно активировал инвентарь, ткнул пальцем в дрожащий интерфейс. Труп девушки, которую он убил собственными руками, исчез, растворился в пустоте, оставив в руках только ощущение того, у него вырвали кусок из его груди.

— Как её возвращать? — Шепот сорвался с губ. — Как она будет смотреть на меня, зная — что это я её убил? — Но задаваемые им вопросы повисали в тяжёлом, сладковатом воздухе без ответа.

Он зажмурился, впиваясь пальцами в виски, пытаясь выдавить навязчивые образы: её улыбку, её падение. Не сейчас. Только не сейчас. Думай о выходе! Но сладковатый дурман уже липкой паутиной обволакивал сознание, вытесняя леденящий ужас содеянного, подменяя его странным, отстраненным спокойствием. Всё исправим. Всё будет хорошо…

Богдан? — Голос. Ее голос. Чистый, родной, раздался прямо за спиной.

Он дернулся, чуть не сломав шею, обернувшись одним рывком. У стены, где секунду назад была лишь черная, мшистая скала, стояла Лена. Целая. Неповрежденная. Вот только её выдавали глаза — слишком широко открытые, стеклянные, как у фарфоровой куклы, без искры жизни.

— Л-Лена? — Хрип вырвался из пересохшего горла. — Ты… как? Я же… — Он не мог договорить.

— Я скучаю по тебе. — Прошептала она, делая шаг вперед. — Почему ты убил меня? Что я тебе сделала? — Голос был её, но интонация… плоская, безжизненная — выдавала подделку.

Справа возникла вторая Лена, точная копия первой, с такими же стеклянными глазами. Потом слева — третья. Четвёртая. Пятая. Они стояли полукругом, смотря на него невидящими кукольными глазами.

— Я не хотел! — Заорал Богдан, отпрянув к противоположной стене. Снова схватил окровавленную катану. — Это не ты! Это всё монстр! Точно! Как в том подвале?

Он рубанул воздух перед собой, рассекая пространство перед первой Леной. Клинок лишь прошёл сквозь неё, вызвал рябь в воздухе, как от брошенного в воду камня. Девушка улыбнулась, широко, неестественно оскалившись. Совсем не по-человечески.

— Больно, Богдан. — Одновременно, хором произнесли все фигуры. Голоса сливались в один вибрирующий, металлический гул, заполняющий пещеру. — Почему ты всегда делаешь больно тем, кого должен защитить? Товарищам? Мне?

— ЗАТКНИСЬ! — Снова выпалил слова Богдан, чувствуя, как безумие захлёстывает его разум. — ТЫ НЕ НАСТОЯЩАЯ! ЭТО НЕ ТЫ! ГАЛЛЮЦИНАЦИЯ!

— Как не я? — Хор засмеялся, но звук скорее напоминал скрежет стекла по металлу, чем реальный смех. — Ты меня убил своими руками. Посмотри. Вот доказательство.

На каменном полу, прямо перед ним, появилось тело. Её тело. Бледное, как мрамор, с широко открытыми мертвыми глазами, смотрящими в потолок пещеры, и зияющей, страшной раной на шее. Кровь уже запеклась темной коркой. Реальность ударила в лицо.

— НЕТ! — Богдан рухнул на колени рядом с телом. Его трясло мелкой дрожью. — Я не… Я не хотел… Вернись! Пожалуйста, вернись! — Он завыл, бессильно ударяя кулаком по холодному камню. Боль, острая и ясная, слегка отрезвила и навела на мысль. — Инвентарь! Надо проверить! Надо!

Он судорожно открыл интерфейс. И действительно — в ячейке инвентаря лежало тело девушки. Он извлёк его — то же бледное лицо, та же рана. Убедившись, что это реально, что галлюцинация — лишь жуткая картинка на полу, он убрал его обратно.

Лежащая на камнях фигура подёрнулась рябью, как плохая голограмма, и растворилась в воздухе. Он облегчённо выдохнул, вытирая пот со лба. Просто глюк. Системный сбой. Всё исправится на выходе…

— Теперь у меня есть сестра… — Раздался синхронный голос ненастоящих девушек. В их стеклянных глазах мелькнуло что-то похожее на любопытство. — Интересно.

Богдан, сначала непонимающе уставился на них, а затем, поражённый страшной, леденящей душу догадкой — вновь открыл инвентарь. Визуальный интерфейс дрожал перед глазами.

Два тела! Абсолютно идентичных! Лежащих в странной позе в одной ячейке. Он, когда доставал его первый раз, неосознанно, на автомате, поддавшись панике, применил навык запасливости, почему-то сработавший на труп, а затем убрал обратно. И какое теперь настоящее? Или… оба?

— Всегда хотела иметь сестру. Интересно, каково это? — Голос галлюцинаций звучал задумчиво.

Толком не понимая, что делает, всё из-за того же дурмана, витающего в воздухе, смешивающегося с адреналином от ужаса — он вытащил уже два тела, одно за другим. Они упали на пол рядом, и он судорожно начал сравнивать — рана, родинка на левой ключице, шрам на колене. Они были абсолютно идентичны.

— Я… Я потом решу. — Наконец пришел он к бессмысленному выводу, снова убирая их в инвентарь. Надо уйти. Просто уйти отсюда.

— Четверняшки? — Раздался тот же синхронный голос, но уже с ноткой детской радости. — Теперь мы четверняшки?

На каменном полу рядом с ним появились сотни копий девушек. Они стояли, сидели, лежали, все с одинаковыми мертвыми глазами и зияющей раной на шее. И главное — это появившийся сильный, удушливый запах разложения, сладкий и гнилостный.

— Перестань! — Закричал Богдан, срываясь на визг. Вытащил тела из инвентаря — теперь уже четыре. Не понимая, что делает, движимый слепой паникой и химией в крови, убрал снова. Он делал это раз за разом. Как автомат. Вытаскивал — видел мертвые глаза и рану — засовывал обратно в инвентарь.

Каждый раз, когда тела исчезали инвентаре, в его сознании вспыхивали воспоминания: ее смех за утренним кофе; ее теплая рука в его, когда они смотрели на закат; ее признание шепотом о любви. Каждый раз, когда появлялись вновь — это перекрывалось одним кадром: его рука, заносящая катану, ее широко открытые глаза в момент удара, хлещущая на камень алая струя.

Копии вокруг стояли, наблюдая и шептали что-то неразборчивое. Сотни голосов, сливающихся в жуткий, навязчивый гул.

— Почему ты нас прячешь…? Боишься посмотреть? Боишься, что мы скажем правду? Что ты убийца? Что ты всегда бросаешь тех, кого должен защитить?

— Заткнитесь! — Его собственный голос был хриплым, сдавленным, чужим. Он рванул катану из ножен, но рука не поднялась для удара. Зачем? Они же не настоящие. Они — лишь отражение его кошмара. Отражение его руки, державшей клинок.

Он извлек уже тридцать два тела, заполняя пространство вокруг себя зловещим барьером из плоти. Густой, приторный, невыносимый запах гнили ударил в нос, заставив его задохнуться. Мысли о том, что они не успели бы за такое короткое время разложиться, у него почему-то не возникло. Глаза — десятки пар мертвых, стеклянных глаз — смотрели на него, укоряя и обличая.

— Видишь? Вот она правда. Ты лишь множишь смерть. Убиваешь нас, как крыс в том подвале. Помнишь подвал? Только крысы не пахли так сладко…

Богдан завыл. Длинно, по-звериному, выворачивая душу наизнанку. Звук, полный первобытной боли и отчаяния. Он рухнул на колени, окружённый грудой трупов, уткнувшись лицом в холодный камень.

В голове пульсировали обрывки воспоминаний. Этот ужасный, булькающий хрип, когда клинок перерезал ей горло. Тепло крови на его лице. Ее последний взгляд.

— Да, это твоя рука. — Подтвердил шепот, теперь звучавший прямо в его мозгу. — Это был твой выбор. Это всегда был твой выбор. Бросил товарищей на смерть тогда… и теперь, бросил меня. Убил. Своими руками. Ты — убийца, Богдан.

Он схватился за ближайшее тело, тряся холодные, уже начинающие коченеть плечи.

— Прости! Прости меня, Лена! Я не знаю, что делать! Я не знаю, как это остановить! — Слезы, горячие и соленые, заливали лицо, смешиваясь с потом и кровью. — Вернись! Вернись, и я все исправлю! Все! — Он рыдал, прижимая к себе безжизненное тело, ища в ней хоть каплю тепла, хоть намек на прощение.