Ультимат. Том 2 (СИ) - Бергер Евгений - Страница 31

— Зачем? — удивилась Галчонок: — Это же может негативно сказаться на вашей репутации!

— Негативно или нет — вопрос в другом. Виктория Владимировна верно говорит. Идиотов на наш век хватит. Поэтому, моя задача — ещё раз напомнить ВСЕМ, что будет, если они попробуют лезть ко мне. Это же, как вопрос воспитания детей. Если ребёнок не понимает, почему не стоит трогать раскалённую сковороду — просто покажи ему на примере. Вот и всё! Я хочу, чтобы новость о расчленёнке встала на один уровень с мемами про Питер.

— Но вы же Пермский Губернский! Не думаете, что возникнут вопросы, касательно вашей компетентности? Всё же… речь идёт об убийстве.

— Знаешь… А в этом есть своя доля парадоксальности. Если террорист, во время задержания оказывал сопротивление, и его убили сотрудники полиции или ИСБ. Что это?

— Убийство?

— Нет. Это законная защита при задержании. А что, если террориста подкараулят и пристрелят родственники того, кого он убил?

— Самосуд?

— Всё правильно! В этом и суть. Если нашего террориста убили представители правоохранительных органов — это правосудие. Вполне законный акт. А если же террориста убьют местные жители — это противозаконное убийство. Самосуд, как ты, верно, выразилась. И, что же отличает эти два, казалось бы, идентичных действиях по отношению к одному и тому же человеку с одинаковым результатом?

— Что же?

— Я.

— Как это?

— А вот так. — я продемонстрировал перстень Пермского Губернского: — У меня, как у представителя власти — есть монополия на насилие. Я имею полное право уничтожать всех, кто угрожает людям. По сути — бумажка со штампом развязывает мне руки! Просто бумажка со штампом… И всё. Ты только вдумайся! И теперь я не жестокий убийца, а местный герой.

— Никогда раньше не задумывалась об этом. — Галчонок вновь выглядела максимально растеряно.

— А никто не задумывался. В этом и фишка! Люди с самого рождения отыгрывают свои роли. Живут по определённой программе. На самом деле, каждый знает своё место. Просто, есть те, кто не согласен. А там уже два пути… Скалятся и кусаются, пытаясь пробиться напролом. Или же ищут бреши в системе. Но это уже совсем другая история. Главное то, что люди прекрасно понимают, зачем я уничтожаю террористов. И понимают, что именно я могу это сделать.

— А ещё люди понимают, что жестокость и насилие в первозданном виде — порождает ещё больше жестокости и насилия.

— Согласен. Но тут уже работа нашего покорного слуги. — я указал на Семёна: — Вопрос ведь в том, как грамотно подать информацию. Если мы напишем, что Осокин просто растерзал тридцать человек, то это сразу же вызовет максимально негативный резонанс в обществе. Если же мы напишем, что Осокин спас своего бухгалтера и нескольких сотрудников пекарни, уничтожив остатки террористов — это вызовет исключительно положительные эмоции. Народ нуждается в защитниках и героях, как никогда.

— Действительно. Только вот, герои не марают руки в крови… — вздохнула Галчонок.

— Ой ли! — усмехнулась Гризли: — Не твой ли дедушка голыми руками рвал фашистов?

— Это другое!

— Не другое. Убийство — есть убийство. К великому сожалению, наше современное общество до сих пор обожает применять дубину по отношению к своим врагам. Фёдор Александрович всё правильно обрисовал! Выставим жестокое убийство, как героический поступок. И дело с концом. Народ доволен. Ублюдки запуганы. Все в плюсе!

— Как бы чего не вышло…

— Не выйдет. — уверенно ответил я: — У людей ещё осталась пара неоспоримых барьеров.

— И, каких же?

— Инстинкт самосохранения и страх перед неизвестностью.

* * *

Виктория оказалась права. Наш первый «кандидат» в СНТ «Сказка» расположился на прекрасном берегу Камы. Однако въезд перегораживали высокие ворота. Очень напоминало типичный блокпост на границе между колониями Мегарда.

— Мгновение! — Виктория вытащила мобильник и сделала пару звонков. Через пару секунд высокие ставни плавно распахнулись перед нами, а на встречу вышел довольно плотный якут с огромной овчаркой на поводке.

— Добрый вечер. — максимально недовольно буркнул он и оглядел автомобиль: — На осмотр имения?

— Всё верно! Мы к Госпоже Злотчиковой. — ответила Виктория, опустив бронированное стекло.

— Можно права? — вопрос был явно риторическим.

— Без проблем. — Семён вытащил из бардачка стопку документов и протянул якуту: — Вот, пожалуйста!

Местный охранник долгое время изучал бумажки, а затем посмотрел на фамильяра очень пристальным взглядом.

— А… Тот самый Симулус, который слуга Господина Осокина?

— Всё верно.

— Понятно… — якут тут же поменялся в лице. Теперь от него исходило лютое нежелание проблем и одновременная беспомощность. С большой неохотой он вернул документы Семёну, а затем жестом пригласил за ворота.

Спустя сорок минут тряски по отвратительной дороге въехать на идеальный асфальт элитного посёлка — было настоящим блаженством!

А в самом СНТ всё выглядело максимально сказочно.

Огромные коттеджи с подсветкой больше напоминали средневековые дворцы. Только во дворах стояли не кареты с лошадьми, а дорогущие паркетники.

Немногочисленные люди, что бездельно слонялись по узким улицам, с любопытством поглядывали на «Кабана». Было видно, что «новенькие» сюда заезжали не часто. Ещё бы! Якут со своей кисло-недовольной рожей мог отпугнуть, кого угодно.

Впрочем, это даже плюс.

После поворота, мы аккуратно скатились практически к самой реке.

На пляже росли сосны, которые крайне причудливой живой изгородью постепенно переходили в берёзовую рощу. Даже не думал, что эти деревья могут вот так запросто сосуществовать.

Подкатив к уютному трёхэтажному особняку из белого камня, Семён присвистнул, а затем поспешно вышел из машины:

— Вот это я понимаю! Прям наш размерчик!

Природный ковёр из жёлтых листьев устилал всю землю перед высоким забором из красного кирпича. Ворота распахнулись, и к нам навстречу вышла миловидная бабуля:

— Добрейшего вечера, дорогие! — дружелюбно улыбнувшись, поздоровалась она.

— Здравствуйте, Милена Валерьяновна! — приветственно поклонилась Виктория: — Простите, что так поздно. Но мой клиент…

— Ничего страшного! — бабуля подошла ко мне и на удивление крепко пожала руку: — Фёдора Александровича я рада видеть всегда. Спаситель нашего города от маргиналов и прочей черни… Я впервые за двадцать лет не опасаюсь приезжать в Пермь без охраны. Это дорогого стоит!

— Рад, что вы цените. — кивнул я.

— А кто ж не ценит, Ваша Светлость? Город-то увядал… Погибал под гнётом преступных диаспор и коррумпированных чиновников! Хорошо, что вы привели всё в порядок.

— Я старался.

— Спасибо! Благодаря вам, мои внуки будут жить в городе мечты. Уж простите мне мою сентиментальность… Просто, я родилась здесь. И прожила большую часть жизни в Перми. Сердце болит за отчизну…

— Ничего! Мне, наоборот, очень приятно получать обратную связь от людей.

— Милый юноша. Только… — бабуля внимательно посмотрела мне в глаза: — Боли много пережил. Сердце изранено! Лечить вас надо, Фёдор Александрович.

— Да, вроде, здоров, как бык. — усмехнувшись, ответил я.

— О… Я не про ваше тело. Я про вашу душу! Растерзана она. Заморожена одиночеством и болью потерь. Любить вас надо. Много любить. — после этих слов хозяйка имения посмотрела на девчонок. Виктория сделала вид, что она на работе, а Галчонок с готовностью кивнула и взяла меня за руку:

— Будет сделано, Милена Валерьяновна!

— Умница, Галюша! Кстати, как там поживает Николай Константинович?

— Паясничает! Не слушается. Всё такой же сильный и упёртый! — пожаловалась блондиночка.

— Прекрасно! Значит есть ещё порох в пороховницах. — Милена Валерьяновна удовлетворённо показала большой палец, а мы с котом удивлённо переглянулись. Галчонок не упоминала, что знает хозяйку лично: — Но о родственниках поговорим потом. Давайте, сперва, посмотрим дом. Честно, в нём было две крупные вечеринки. Это моя свадьба с покойным Дядей Пашей. И пятидесятилетняя годовщина всё с тем же покойным Дядей Пашей. На лестнице есть выжженное пятно… Но я вам сделаю хорошую скидку за это.