Красавчик. Часть 1 (СИ) - Федин Андрей - Страница 8

Заметил в руке вернувшегося со стороны вокзала пассажира газету. Прочёл на ней название: «Советский спорт». Увидел на асфальте около урны мятые пачки: «Прима», «Беломорканал», «Космос», «Пегас», «Ленинград»… Я посмотрел на здание железнодорожного вокзала. Прочёл название станции: «Новосоветск». Взглянул на небольшой ларёк с вывеской «Союзпечать» — около него толпились по-домашнему одетые пассажиры поезда.

— Мы здесь десять минут простоим, — произнёс справа от меня моржеподобный сосед по вагону.

Я увидел, что у него в руках уже появилась газета — тот же «Советский спорт», который я буквально только что видел в руке у другого пассажира из нашего вагона, и журнал «Советский экран», на обложке которого красовалась голубоглазая блондинка. Мужчина заметил мой интерес, показал мне журнал. Дату я там не разглядел, а только номер: «11». Задержал взгляд на портрете блондинки. Отметил приметную родинку у неё под губой, длинные ресницы и задорный блеск в её глазах.

Я указал рукой на газету и спросил:

— Свежая?

— Свежайшая, — ответил мужчина. — Сегодняшняя.

Он улыбнулся — будто бы победно.

Я спросил:

— Взгляну на неё?

— Любите борьбу, молодой человек? — сказал мой сосед по купе.

Я неуверенно повёл плечом.

Мужчина протянул мне газету — я почувствовал, что от неё всё ещё пахло типографской краской.

Я развернул газету, пробежался взглядом по тексту и по чёрно-белым портретам незнакомых мужчин. Первым делом я задержал взгляд на отпечатанной в правом верхнем углу надписи. Прочёл: «Издаётся с 20 июля 1924 г.» Затем посмотрел на число «14». Увидел рядом с ним: «июля 1970, вторник, № 162 (6812). Я сместил взгляд на заголовок 'Богатырский финиш советской дружины». Прочёл начало статьи: «Победный аккорд мастеров борьбы вольного стиля на чемпионате мира. Советские атлеты стали обладателями четырёх золотых и одной бронзовой медали…»

— Александр Медведь стал шестикратным чемпионом мира, — сообщил мне сосед по купе. — Саня теперь чемпион чемпионов!

Мужчина выдохнул в почти безоблачное голубое небо струю табачного дыма.

— М-да, — невнятно ответил я. — Молодец.

«Это становится интересным», — прозвучал у меня в голове голос киношного персонажа, делавшего между словами нелепые паузы. Я повернул голову и снова взглянул на фасад станции, где красовался баннер с надписью «Наш курс — коммунизм!»

— Вы до какой станции едете, молодой человек? — спросил у меня сосед по купе. — До Симферополя?

Я невольно вспомнил свой вчерашний разговор с Сергеем Петровичем Порошиным и ответил:

— Нет. До Первомайска.

— Так мы туда только вечером приедем! — обрадовался моржеподобный сосед. — Скажите, молодой человек: вы играете в шахматы?

По сигналу проводницы пассажиры пятого вагона вернулись в поезд. Я прошёл через вагон — теперь уже внимательно рассмотрел выложенные на столах в купе предметы. Увидел гранёные стаканы в мельхиоровых подстаканниках. Пассажиры с аппетитом ели купленную на станции варёную кукурузу. Но ни один из моих попутчиков не уплетал китайскую лапшу быстрого приготовления — я не почувствовал в вагоне характерный для залитого кипятком «Доширака» запах.

По пути через вагон я заметил много книг и газет. Видел, как нацепившие на нос очки пожилые мужчины разгадывали в журналах кроссворды. Заметил, что пассажиры играли в карты и в шахматы. Уселся под своей полкой — за окном уже поплыла в сторону надпись «Наш курс — коммунизм!» Я прислушивался к гулу разговоров, перестуку колёс, позвякиванию металлических подстаканников. Вновь забренчали гитарные струны. Снова запел уже знакомый мужской голос.

Мой моржеподобный сосед уселся напротив меня, сунул руку в спрятанную под сидением сумку. Поставил на стол маленькую «карманную» шахматную доску, расставил на ней крохотные фигурки. Он отметил, что у меня крепкое телосложение — я признался, что с детства занимался самбо. Сосед похвалил меня и продолжил начатый ещё на перроне монолог о вольной борьбе. Я слушал его вполуха, посматривал на разложенные на «третьих» полках купе чемоданы и сумки.

Следом за проводницей я прогулялся до туалета. Избавился там от лишней жидкости, полюбовался на мелькавшие в дыре унитаза шпалы. Мыла около раковины я не обнаружил (ни обычного, ни жидкого). Сполоснул руки, умылся. Протёр лицо полотенцем и посмотрел в зеркало — полюбовался на своё отражение. Тёмно-русые волосы, карие чуть зауженные глаза, прямой нос. Широкие скулы, ровные белые зубы и гладкая загорелая кожа с уже заметной на щеках и на подбородке щетиной.

Я сам себе улыбнулся и пробормотал:

— Сергей Юрьевич Красавчик. М-да. Дурацкая у меня теперь фамилия.

Глава 5

Десятичасовой сон хорошо прочистил мне мозг. Теперь я легко выстраивал мысли в логические цепочки. Вот только понимания происходящего не прибавилось. Я так и не вспомнил, видел ли ночью за окнами поезда «магический» серебристый туман, через который переместились в девяносто второй год школьники из Ленинграда. Однако и лапшу быстрого приготовления ни на одном из столов вагона я сегодня так и не заметил. Мой сосед по вагону вполне связно болтал на темы актуальные для советских времён — своими речами он ни разу не нарушил царившую в вагоне доперестроечную атмосферу.

Я видел, как соседки по купе подсчитывали мелочь для оплаты за чай — выкладывали из кошельков на стол старые советские монеты. Слышал, как в соседнем купе мужчины обсуждали состоявшийся двенадцатого июля на Центральном стадионе имени Ленина футбольный матч между столичным «Торпедо» и ЦСКА. Все они болели за армейцев — поэтому говорили о матче безрадостно: ЦСКА проиграл со счётом один-ноль. Упомянули мужчины и о «вчерашнем» матче между столичными футбольными командами «Спартак» и «Динамо». Пришли к выводу, что спартаковцы соперников «раскатали, как маленьких».

Первые четыре партии в шахматы я проиграл — моржеподобный сосед сиял от счастья, будто победил на чемпионате мира. Но к пятой партии я всё же опомнился и свёл её к ничьей. Во время очередной остановки я вновь прогулялся на улице вдоль вагона и заметил: в футболке с найковским логотипом, в джинсах и в белых кроссовках я среди толпившихся на перроне людей выглядел, как иностранец. Пассажиры поезда на меня посматривали с любопытством. Мужчины завистливо рассматривали мою одежду. Женщины разглядывали меня всего: от носов кроссовок до прикрытого чёлкой лба; кокетливо улыбались.

В шахматных баталиях я участвовал до самого вечера. Они прерывались лишь перекурами моего соперника, перерывами на обед и на ужин. Побеждал я теперь чаще, чем проигрывал — это явно расстроило моего оппонента. Наш чемпионат завершился, когда число моих побед сравнялось с количеством поражений. Я пожал моржеподобному соседу руку, поблагодарил его за игру. Прошагавшая мимо нас проводница сообщила, что поезд через час прибудет в Первомайск. Весь этот час я выслушивал рассказ соседа о прошедшем в «прошлом» году чемпионате мира по шахматам, где «Спасский прервал шестилетнее господство Петросяна».

На железнодорожной станции города Первомайск поезд остановился, когда за его окнами уже стемнело. Я попрощался с соседями по вагону, пожелал им счастливого пути. Набросил на плечо лямку рюкзака и побрёл к выходу из вагона — следом за шагавшими на перекур пассажирами. Я спустился на перрон, улыбнулся проводнице. Поблагодарил её за гостеприимство — та расставалась со мной будто бы с сожалением. Я отошёл от вагона, огляделся. На перроне уже светили фонари, пахло свежим сеном. Я заметил, что компания из шести человек, знакомая мне по фотографии Сергея Петровича Порошина, вереницей зашагала к вокзалу.

«Только пообещай мне одно, Серёга: что мои родители не разведутся из-за той истории с тётей Валей», — вспомнил я напутственные слова Порошина. Я посмотрел на спину пятилетнего паренька, чуть склонившегося под тяжестью сумки. Он шагал к железнодорожному вокзалу следом за своим отцом (который тащил в каждой руке по чемодану и здоровенный рюкзак, соседствовавший на его спине с гитарой). Я подумал о том, что этот щуплый мальчонка мало походил на Сергея Петровича Порошина, бывшего десантника, ветерана войны в Афганистане, с которым мы три года вместе работали в московском ночном клубе.