Ронни и тайный замок дракона - Фир Мария - Страница 10

– Мэтт, ты договорился насчёт ужина? – сухо спросил Зак, больше не глядя в нашу сторону.

– Да, я схожу за ним.

– А ты, Ронни, сделай, пожалуйста, нормальное освещение. Не хотелось бы ненароком проглотить таракана. И придумай, где у нас будет стол. Когда поедим, мне нужно будет немного поработать.

Мэтт вышел из комнаты. Я нехотя подползла к краю кровати и спустила ноги. Эх, а так хотелось поваляться с дороги! От многочасовой тряски в экипаже у меня ныло всё тело, а недавний всплеск магии забрал последние силы. Не настолько, конечно, чтобы я не смогла сотворить несколько ярких огоньков и запустить их под потолок, но всё-таки. Вздохнув, я принялась за дело. Привыкай, Ронни, на практике никто тебя жалеть не будет, сказала я сама себе.

Сложив руки лодочкой, я концентрировала силу и выпускала сгустки света один за другим, пока все тёмные углы нашего временного (весьма убогого!) пристанища не стали видны в мельчайших подробностях. Некромант копошился в своей сумке – доставал тетрадь в дорогом кожаном переплёте, перья и дорожную чернильницу. Краем глаза я увидела, что он просматривает заметки, написанные тем ровным аккуратным почерком, что был в записке для меня.

– Ты ведёшь дневник?

– Веду и тебе советую, – буркнул Зак.

– А мне зачем? У меня и без того хорошая память!

– Разве дневники ведут из-за плохой памяти? Ты ничего не записываешь на лекциях и лабораторных работах?

– Ох, ну ты сравнил! В Академии, разумеется, записываю. Потом ведь придётся сдавать экзамен. А в обычной жизни для чего этим заниматься?

– Жизнь, знаешь ли, тоже иногда устраивает экзамены, – задумчиво проговорил некромант.

– Сколько тебе лет, Зак? – невольно хихикнула я.

– Двадцать один.

– Ты говоришь так, словно тебе сто двадцать один!

И снова только строгий взгляд и ни тени улыбки, да что ж за человек такой! Я огляделась, увидела в поломанном шкафу снятую с крючков полку, вытащила её и устроила на двух сдвинутых вместе саквояжах. Сверху постелила полотенце, найденное в стопке с чистым бельём. Получился импровизированный стол, накрытый скатертью.

– Неплохо, – хмыкнул Зак. – Честно говоря, думал, что ты привыкла к удобствам.

– Это я-то? Да брось, я вовсе не аристократка, в отличие от вас с Мэттом. Дома мы всегда жили очень скромно, и слуг у нас никогда не было.

– Что же сделало тебя такой, кхм, непослушной?

Держу пари, он хотел сказать: «капризной», имея в виду мою непокорность.

– Стихийная кровь моей матери, возможно… – пожала плечами я. – Мама тоже никого не слушалась, всё делала по-своему.

Ужинали мы в полной тишине. Парни время от времени посматривали на меня и друг на друга, словно между ними происходил невидимый поединок, а я делала вид, будто ничего не замечаю, и молчала им назло. А что? Почему я должна постоянно придумывать темы для разговора или всех развлекать? Я, между прочим, будущий маг, а не балаганная актриска! Пусть скажут спасибо за то, что накрыла на стол: разложила по тарелкам принесённую Мэттом снедь, расставила кружки и наполнила их горячим ягодным взваром из кувшина, а после – аккуратно собрала посуду в корзину и смахнула крошки в мусорное ведро.

– Спасибо, – словно прочитав мои мысли, промолвил Закариан.

Мне показалось, или его лицо слегка подобрело после ужина? Мэтт тем временем дотянулся до маленького скрипучего окошка и распахнул его. Во дворе стояла непроглядная темень. Пахло сыростью и сеном. Неистово пели сверчки и цикады.

– Ронни, ты прихватила с собой амулет от комаров? – поинтересовался целитель.

– Да, сейчас достану его.

На дне моей дорожной сумки притаилась шкатулка с самыми ценными вещицами. Некоторые из них были зачарованы, другие я просто любила – например, заколку-стрекозу с зелёным малахитовым брюшком, подаренную папой, или сплетённый Анитой браслет из жемчужного бисера. Было здесь и зеркальце с костяной ручкой, доставшееся мне по наследству от мамы. Непростое – с причудливой вязью и фамильным гербом, который, правда, ничего не значил для меня. Когда мама, девушка из знатного рода и потомственная стихийница, влюбилась в обычного человека, семья отвернулась от неё…

– Как он работает? – спросил Зак, когда я извлекла на свет ничем не примечательный прозрачный кристалл на длинной нитке.

Надо же, наш куратор чего-то не знает? Удивительно! Я с радостью объяснила:

– При заполнении магией амулет начинает излучать вибрации, которые насекомые не выносят – сразу летят прочь. Разве на факультете колдовства не пользуются такими?

– А колдунов, говорят, не кусают ни комары, ни клопы, – вставил Мэтт. – Кровь тёмных магов для них яд.

– Странно слышать подобное от целителя, – отозвался Зак. – Я надеюсь, что твои знания о крови не ограничиваются домыслами и бабкиными сплетнями.

– Постарайся не пораниться, тогда и мои знания тебе не потребуются!

– И ты, в свою очередь, постарайся сделать так, чтобы тебе не понадобился некромант, – с невозмутимым выражением лица ответил куратор.

Ох, непросто мне придётся с этими двумя! Я приладила амулет от комаров на оконную раму, расстелила простыни и одеяла, взбила подушки. Мэтт помог мне умыться, зачерпнув ковшиком чистой воды из ведра. Зак склонился над нашим самодельным столом и делал записи в дневнике – перо так и мелькало в его пальцах. Я села напротив него на кровать, провела по волосам расчёской, взяла мамино зеркало и попыталась из-за него украдкой заглянуть в записи куратора. Странно: теперь строчки расплывались перед глазами, словно чернильные буквы источали серый туман. Некромант поймал меня на хитрости и наконец-то улыбнулся, отложил перо.

– Герб дома Луэль? Ты говорила, что происходишь из простой семьи, Ронни.

– Я… да. Это не моё. – Заметив недоумение на лице Зака, я тут же исправилась: – Зеркало мамино.

– Можно взглянуть?

– Пожалуйста.

– В твоём личном деле в Академии ни слова не сказано о доме Луэль. Юную волшебницу с корнями великих стихийников приняли бы на факультет боевой магии, а не общей практики.

Зак осторожно вернул мне зеркало, всё ещё ничего не понимая. Эх, всё-таки считает меня «половинкой мага», как и все остальные.

– Великие стихийники из дома Луэль понятия не имеют о том, что я есть на свете. Поверь, в их родовых книгах обо мне тоже не сказано ни единого словечка. Но это память о маме, поэтому я храню его.

– Память? Мама оставила тебя? – почти шёпотом спросил некромант.

– Она умерла, Зак.

– Ты в этом уверена?

– Что? – Я вскинула ресницы, но куратор покачал головой.

– Прости, ничего.

Я не сердилась. Мэтт громко кашлянул, напоминая нам о своём присутствии, и я торопливо закрыла шкатулку, убрала её на дно сумки и погасила часть плавающих под потолком огоньков.

– Значит, так, ребята, мне нужно переодеться. Прошу вас обоих отвернуться!

Они послушались. Ну наконец-то, хоть что-то сделали дружно, не сцепившись между собой. Я стянула платье, скинула туфли, решив назавтра достать из саквояжа башмаки: уличная грязь не располагала к ношению изящной обуви. Забралась под одеяло, свернула из него уютный кокон и пододвинулась к стенке.

– Приличные девушки так не говорят, – улыбнулась я из своего укрытия, – но всё же здесь ещё много места. Думаю, будет честно, если Мэтт займёт половину этого сказочного ложа.

Целитель добыл нам ночлег, а Зак всё равно собирался поработать… И всё же моё решение не слишком понравилось некроманту. Он насупился, с молниеносной скоростью завершил записи в своём дневнике – перо скрипело так, словно вот-вот сломается, – а после снял с крючка плащ и взялся за дверную ручку.

– У нас ещё два дня дороги впереди, – тихо сказал он. – Постарайтесь как следует выспаться.

– Зак, нас ведь просили не высовываться в зал! – окликнула я его.

– Я не собираюсь высовываться. Переночую в повозке, ночи теперь тёплые.

И ушёл. А сам обещал глаз с меня не сводить или как-то так? Я почувствовала странный укол совести – словно я украдкой повела себя некрасиво и это заметили. А как надо было? Всё-таки именно Мэтт исцелил собаку хозяина трактира, и благодаря Мэтту у нас случился горячий ужин и крыша над головой. Было бы несправедливо заставлять его спать, скрючившись на саквояжах, или выгонять в повозку. Может, мне самой стоило бы забраться в шкаф, уступив мальчишкам кровать?