Харчевня "Три таракана" история выживания на гномьем торжище (СИ) - Арниева Юлия - Страница 51

Тара открыла рот, чтобы возразить, но я продолжила:

— Если вода дойдет до торжища раньше, чем мы справимся, тебе нужно будет эвакуировать его. Вывести в горы, на восток. Я доверяю это только тебе.

Орчанка смотрела на меня долгим взглядом, и я видела, как в ее глазах борются долг и желание. Наконец, она медленно кивнула.

— Богини-мать храни тебя, сестра, — прошептала она, и это было первый раз, когда она назвала меня так.

— Я тоже пойду с вами, — Сорен шагнул вперед, и в его голосе звучала решимость. — И возьму с собой магов. Водника, чтобы сдерживать поток. Земельного, для укрепления сводов. Огневика, если придется пробивать завалы.

Брокен посмотрел на него, и в темных глазах гнома плеснуло презрение. Он медленно, демонстративно сплюнул на пол — оскорбление, от которого у любого гнома вскипела бы кровь.

— Ваши маги, — процедил он, — не смогли остановить воду. Не смогли предсказать обвал. Не смогли даже защитить собственные дома. С какой стати я должен доверять им защиту моего клана?

— Потому что у вас нет выбора, — спокойно ответил Сорен, и в этом спокойствии была сталь. — Как его нет и у меня. Как его нет ни у кого. Мы либо работаем вместе, либо умираем по отдельности. Так что решайте. Сейчас.

Гном стоял, сжав кулаки, и я видела, как желваки ходят на его скулах. Потом он резко выдохнул.

— Хорошо, — прорычал он сквозь зубы. — Идем. Но если хоть один из ваших магов подведет…

— Тогда можете судить меня лично, — перебил Сорен. — Даю слово инквизитора.

Брокен фыркнул, но больше не возражал. Развернулся к выходу.

— У нас десять минут, чтобы собраться, — бросил через плечо.

Он вышел, оставив дверь открытой. Холодный ветер ворвался в зал, принося с собой запах дыма и влажной земли.

Я посмотрела на Тару.

— Присмотри за Лукасом. Если что-то пойдет не так…

— Ничего не пойдет не так, — твердо сказала она, хотя в глазах плескался страх. — Ты вернешься. Обязательно вернешься.

Потом повернулась к Лукасу.

— Тебе нужно собрать вещи, — сказала я мальчику, подходя к нему. — Самое необходимое. Одежду, еду, воду. На случай, если придется уходить быстро.

— Вы вернетесь, правда? — спросил он тихо, и в его голосе звучал тот же страх потери, что я слышала, когда он только очнулся после пожара. — Обещаете?

Я присела перед ним на корточки, взяла его маленькие руки в свои.

— Я сделаю все, что в моих силах, — честно ответила я. — Но что бы ни случилось, Тара позаботится о тебе. Она сильная. Она умная. И она никогда не бросит тебя. Хорошо?

Он кивнул, хотя слезы блестели на глазах.

— Хорошо.

Я поднялась и направилась на кухню. Сорен последовал за мной — видимо, хотел увидеть это легендарное Сердце Голема своими глазами.

Я подошла к печи, открыла дверцу топки и достала из глубины, где обычно лежали угли, металлический ящик размером с небольшой сундук. Тяжелый, обитый железными полосами, с замком, к которому не было ключа.

Положила ладонь на замок и сосредоточилась. Механизм внутри был сложным — три уровня защиты, каждый требовал правильной последовательности. Но отец создал его, а я несла ту же силу. Штифты один за другим поддавались, пружины отщелкивались, и наконец замок открылся с тихим щелчком.

Внутри, на подушке из темного бархата, лежало оно.

Сердце Голема.

— Богиня-мать, — выдохнул Сорен, и в его голосе звучало благоговение. — Это же… Я читал описания в древних свитках, но думал, что это выдумки. Но это…

— Произведение искусства, — закончила я. — Мой отец был гением. Но тот, кто создал первое Сердце тысячу лет назад, был чем-то большим.

Я осторожно подняла артефакт. Он был теплым, несмотря на холод топки. Пульсация усилилась, откликаясь на мое прикосновение. Словно он узнал меня. Или узнал во мне техномага.

— Идем, — сказала я, заворачивая Сердце в мягкую ткань.

Мы вышли из мастерской. Тара уже помогала Лукасу собирать вещи в небольшой узелок. Мальчик старался быть храбрым, но я видела, как дрожат его руки.

Я подошла к нему в последний раз.

— Береги Тару, — сказала я с улыбкой. — Она сильная, но иногда слишком отважная. Ей нужен кто-то разумный рядом.

Лукас кивнул, изо всех сил сдерживая слезы.

А потом я развернулась и вышла из харчевни, в холодный утренний воздух, навстречу тому, что могло стать величайшим подвигом моей жизни. Или последней ошибкой.

Глава 32

Торжище встретило нас хаосом.

Площадь, обычно гудевшая размеренным гулом торговли, теперь напоминала потревоженный муравейник. Люди метались между домами, хватая узлы с пожитками, запихивая в мешки все, что могли унести. Телеги, груженные скарбом до предела, скрипели по булыжной мостовой, их владельцы понукали лошадей, пытаясь быстрее выбраться на восточную дорогу. Дети плакали, цепляясь за юбки матерей. Старики сидели на порогах домов, отказываясь уходить, их лица были спокойны с той особой покорностью людей, видевших слишком много и знающих, что от судьбы не убежишь.

Гномы сбивались в плотные группы возле входов в свои подземные жилища. Я видела, как они передают друг другу инструменты, веревки, факелы — готовятся к спасательной операции. Их грубые, окаменелые от работы лица были мрачными, но не паническими. Народ, живущий в горах веками, знал, как вести себя при обвалах.

Орки, напротив, казались растерянными. Несколько крупных зеленокожих великанов стояли посреди площади, переговариваясь на своем рокочущем языке и указывая, то на горы, то на восток. Они привыкли к открытым пространствам, к степям и лесам. Идея о том, что земля под ногами может внезапно разверзнуться и поглотить их, была чужда их мировоззрению, и это пугало больше любого врага.

Я шла следом за Брокеном, прижимая к груди сверток с Сердцем Голема. Артефакт был теплым даже сквозь несколько слоев ткани, и его слабая пульсация отдавалась в моих руках, словно я держала живое существо. Сорен шел рядом, его высокая фигура в темном плаще привлекала взгляды, но люди быстро отворачивались. Маг-инквизитор не тот, к кому обращаются за утешением в трудную минуту.

Мысли роились в голове тяжелым роем, жалили, не давали покоя. Слова Брокена звучали эхом, накладываясь друг на друга, пока не превратились в единый, обвиняющий гул.

Ты отказалась отдать Сердце.

Если бы ты отдала его раньше, голем был бы пробужден.

Он мог укрепить тоннели до землетрясения.

Моя семья была бы в безопасности.

Твоя вина. Твоя вина. Твоя вина.

Я сжала зубы, пытаясь прогнать эти мысли, но они прилипали, как смола. Логика подсказывала: я не могла знать о землетрясении. Не могла предвидеть катастрофу. Я просто пыталась защитить себя, защитить наследие отца от людей, чьи намерения были неясны.

Но другая часть разума, темная и беспощадная, шептала: А если бы ты доверилась? Если бы рискнула? Сколько жизней могло быть спасено?

— Это не твоя вина.

Голос Сорена заставил меня вздрогнуть. Я повернула голову и встретилась с его серебристо-серыми глазами. Он смотрел на меня с таким пониманием, словно читал каждую мысль.

— Что? — только и смогла выдавить я.

— То, о чем ты сейчас думаешь, — он слегка наклонил голову, не переставая идти. — Самообвинение. Вина за то, что не отдала Сердце раньше. Я вижу это по твоему лицу. Но ты ни в чем не виновата, Мей.

— Откуда ты знаешь, о чем я думаю? — попыталась огрызнуться я, но голос вышел слабым.

— Потому что я видел это сотни раз, — его тон стал мягче, почти человечным. — Выжившие после катастроф всегда винят себя. «Если бы я сделал это…» «Если бы я сказал то…» Это естественная реакция разума, пытающегося обрести контроль там, где его не было и быть не могло.

Он помолчал, пропуская мимо группу гномов, тащивших на веревках огромное бревно — видимо, для укрепления входа в шахту.

— Ты не знала о надвигающейся беде, — продолжил он. — Боялась за свою жизнь и жизнь тех, кто тебе дорог. Отказала незнакомцам, требовавшим отдать артефакт неизвестного назначения. Любой на твоем месте поступил бы так же. Это не вина. Это здравый смысл.