Харчевня "Три таракана" история выживания на гномьем торжище (СИ) - Арниева Юлия - Страница 18

Первыми ворвались гномы из клана Медногривых — целая орава дородных мужчин с окладистыми бородами, заплетенными в ритуальные косы. За ними последовали Железные Молоты, потом Каменные Сердца. Они расселись по своим привычным местам, громко споря о ценах на руду и качестве новых инструментов, их голоса сливались в гулкий рокочущий хор. Следом потянулись орки-торговцы — зеленокожие великаны с тяжелыми мешками за спиной, от которых пахло дичью и дальними дорогами. Люди заняли оставшиеся столы: купцы в дорогих плащах с золотыми пряжками, наемники в потертых, но добротных доспехах, путешественники с узлами и посохами, покрытыми дорожной пылью.

Тара, с ее сверхъестественной грацией, порхала по залу, словно темноволосая валькирия на поле битвы. Ее поднос был щитом, а звонкий голос боевым кличем. Медные бусинки в косичках звенели в такт быстрым шагам, создавая собственную мелодию среди общего хаоса. Но даже она не могла быть в трех местах одновременно.

Заказы сыпались градом, каждый громче предыдущего:

— Эй, девочка! Три порции рагу и побольше мяса!

— Где мой эль? Я заказывал полчаса назад!

— Хлеба свежего! И чтобы горячий был!

— А у вас есть жареные корни с медом? Как в старые времена готовили…

А я задыхалась на кухне, превратившейся в преисподнюю.

Я работала на пределе человеческих возможностей. Нож в моих руках двигался с лихорадочной скоростью, но не с холодной точностью «Жука-Крошителя». Овощи получались неровными, кривыми, каждый кусок был укором моему несовершенству. Одна морковина толще другой, лук резался слезами и не только от его едкого сока, а картофель и вовсе превращался в бесформенные куски.

Мышцы на руках и спине горели огнем после ручного замеса теста — жалкого, плоского подобия той воздушной массы, что мог создать «Толстяк Блин». То, что механизм делал за минуты, у меня занимало полчаса изнурительной работы. Пальцы болели, спина ныла, а результат был в разы хуже.

Гора грязной посуды в тазу росла с пугающей скоростью, превращаясь в жирный, скользкий холм тарелок, кружек и сковородок, и я то и дело бросала тоскливый, полный отчаяния взгляд на дно, где безжизненно замер мой верный «Паучок-Мойщик». Каждую тарелку приходилось отмывать вручную, тратя драгоценные минуты, пока новые заказы накапливались и посетители начинали выражать недовольство.

«Жук-Крошитель» стоял на столе мертвым истуканом, его бронзовая спинка насмехалась надо мной своим тусклым блеском. «Паучок-Мойщик» лежал на дне таза, словно кусок металлолома. «Толстяк Блин» молчал в углу, и его мощные крюки застыли в бездействии. Все мои верные помощники превратились в декорации, в бесполезные украшения, пока я медленно проигрывала битву с голодной армией.

— Мей, нужно еще рагу! Стол номер семь пустой уже десять минут, гномы начинают топать ногами! — крикнула Тара, молнией влетая на кухню. Ее волосы, обычно заплетенные в десятки аккуратных косичек, растрепались, медные бусинки потускнели, а на оливковой коже выступили блестящие капли пота. Она замерла на пороге, и ее карие глаза расширились при виде хаоса, царившего вокруг. — Ты в порядке? Ты вся красная.

Я лишь отчаянно мотнула головой, пытаясь одновременно нарезать лук и следить за подгорающим мясом. Пальцы не слушались, а в глазах щипало не то от лука, не то от бессильных слез. Краем глаза я видела, как Тара смотрит на меня — ее взгляд был не просто обеспокоенным. В нем сквозило откровенное недоумение. Она видела, что я выбиваюсь из сил, но также, должно быть, замечала, как странно я обхожу эти причудливые, сложные механизмы, словно они были не помощниками, а священными идолами, к которым нельзя прикасаться. Словно я сама себе усложняла работу, танцуя этот изматывающий танец вокруг них.

— А стол номер три требует добавки хлеба, — продолжала Тара, оглядывая хаос вокруг. — И орки спрашивают, когда будет их жаркое.

К десяти утра ситуация стала критической. Из зала доносились недовольные голоса, посетители жаловались на долгое ожидание. Кто-то уже начал требовать возврата денег.

— Мей, — Тара ворвалась на кухню с встревоженным лицом. — Там группа гномов из клана Золотых Молотов. Очень влиятельные. Они ждут свой заказ уже полчаса и начинают злиться. Если мы их потеряем…

Она не договорила, но смысл был ясен. Клан Золотых Молотов мог одним словом разрушить репутацию харчевни. Их недовольство разнесется по всему торжищу быстрее ветра.

Руки дрожали от усталости. Голова кружилась от пара и жара печи. Я понимала, что без помощи механизмов мне не справиться. Но именно в этот момент, когда отчаяние достигло пика, колокольчик над входной дверью звякнул особенно резко и требовательно.

Шум в зале, гудевший, как растревоженный улей, на мгновение стих. Это была не та тишина, что наступает перед дракой. Это была тишина, вызванная уважением и подсознательным страхом.

Я выглянула из-за кухонной двери и почувствовала, как ледяные пальцы сжали мое сердце. На пороге, очерченный ярким дневным светом, стоял мужчина в безупречной темно-синей форме Гильдии Правопорядка. Высокий, худощавый, с педантично подстриженной бородкой и холодными серыми глазами за очками в проволочной оправе. Его лицо было бесстрастным, как маска, а взгляд методично обводил помещение, заставляя даже самых шумных гномов умолкнуть и вжать головы в плечи.

За его спиной, в толпе у входа, я на долю секунды заметила самодовольную, хищную ухмылку на лице господина Ворта.

Кровь отхлынула от моего лица. Это была ловушка. Идеально рассчитанный удар. Ворт перешел от ночных воришек к самому страшному для меня инструменту — закону.

— Хозяйка заведения? — голос представителя Гильдии был ровным, безэмоциональным, и от этого еще более пугающим. Он не предвещал ничего хорошего.

Сердце рухнуло куда-то в пятки. Но бежать было не куда.

— Я, — ответила я, вытирая мокрые руки о фартук и выходя в зал. Мой голос прозвучал на удивление твердо. Тара тенью скользнула ко мне и встала рядом, ее рука инстинктивно легла на гладкое дерево рукоятки ножа у пояса — привычка воина, ищущего опору в оружии.

— Инспектор Брок, — представился мужчина, его взгляд впился в меня, словно буравчик. — Поступила жалоба на ваше заведение. Несколько торговцев сообщили о странных звуках по ночам. А один почтенный купец и вовсе утверждает, будто после ужина у вас почувствовал недомогание.

Ложь. Наглая, беспардонная ложь, смешанная с долей правды. Я помнила каждого посетителя, и все ушли довольными. Но эта клевета давала ему полное право перевернуть здесь все вверх дном.

— Я уполномочен провести полную проверку, — продолжил инспектор. — Кухни, кладовых, погреба. Убедиться, что все в порядке.

Паника тотчас сдавила горло ледяными тисками. Он хотел на кухню. Где в молчаливом ожидании стояли доказательства моей вины, мои верные, мои смертельно опасные друзья.

— Конечно, господин инспектор. Прошу, — я сделала приглашающий жест в сторону кухни, чувствуя, как по спине катится холодная капля пота.

Путь до кухни показался мне дорогой на эшафот. Я шла впереди, за мной следовал инспектор Брок, а замыкала шествие напряженная, как струна, Тара. Я отчаянно пыталась придумать объяснения для странных механизмов, но в голове был лишь белый шум паники.

Кухня встретила нас чадом и шипением. Мясо в печи начало подгорать, наполняя воздух едким дымом. Котелок с рагу угрожающе булькал, грозя выплеснуться на плиту. Хаос, который я оставила, за несколько минут превратился в настоящую катастрофу.

— Весьма… ароматно, — язвительно заметил инспектор, брезгливо оглядываясь. — Вот и причина жалоб на качество пищи.

Дым из печи становился все гуще. Нужно было срочно вынимать мясо. Я метнулась к очагу, но в спешке не смогла найти ухват. Противень раскалился докрасна. Еще мгновение и ужин превратится в угли.

В отчаянии, не думая, я уставилась на печь, на сложную панель управления с медными циферблатами. Жар был невыносим, он опалял лицо. Мысленно, в панике, я закричала, приказывая огню утихнуть. «Тише! Меньше жара!»