Адвокат Империи 15 (СИ) - Фабер Ник - Страница 2

— Ой ли, Александр, — прищурился Андрей. — Ой ли. А как же Даниил Волков? А? Или, может быть, Даумов? А его люди, а, Александр? Что скажешь про них? У них ведь тоже были свои семьи, друзья, жизни, знаешь ли. А ты их убил, потому что тебе не терпелось спасти друга. Или, может быть, те двое убийц, с которыми ты расправился? Помнишь их? Уверен, ты уже и имена их забыл…

— Если ты думаешь, что я собираюсь лить по ним крокодильи слёзы, то придумай что-то получше, — перебил я его. — Меня совесть не мучает…

— Потому что каждая из этих смертей была для тебя оправдана, так? — вместо меня закончил Андрей.

— Это так, ты хочешь сказать? — спросил я. — Смерть детей Лаури была оправдана?

— А тебя они заботят? — тут же задал он ответный вопрос. — Заметь, гибель несчастных подручных Даумова тебя не тронула… да что там! Похоже, даже смерть родного отца и его семьи тебя даже не задела, ведь так? Так почему ты переживаешь о незнакомой тебе семье двуличного британского ублюдка больше, чем о кровном отце, а, Александр?

Откуда? Откуда он всё это знает? Откуда столько информации? Мой мозг лихорадочно работал, просчитывая возможные варианты. Не может быть такого, чтобы он следил за мной всё это время. Такое просто невозможно. Князь бы узнал об этом и…

«Князь даже не знал, что Андрей и его сестра вышли из-под контроля», — тут же подсказал навязчивый голос в голове.

Мои размышления прервала появившаяся официантка, поставившая передо мной чашку с кофе, а перед Андреем высокий запотевший бокал с тёмным пивом и густой пенной шапкой.

— Спасибо, дорогая, — улыбнулся он, приподняв бокал в коротком салюте, чем заставил девушку мило засмущаться.

Медленно поднеся край бокала ко рту, он сделал длинный и долгий глоток, после чего чуть прикрыл глаза, явно наслаждаясь вкусом напитка.

— Нет, всё-таки мы с тобой похожи куда больше, чем я думал, — покачал он головой. — Прекрасное пиво. Просто великолепное…

Заметив мой напряженный взгляд, Андрей удивленно приподнял брови.

— Что такое? Неужели думаешь о том, откуда я всё это знаю? Так, да?

— Ты сам сказал, — сохраняя спокойствие, пожал я плечами.

— Сказал, — не стал он отрицать. — И даже больше скажу, Александр. Видишь ли, я очень много о тебе знаю. Очень-очень много. Куда больше, чем тебе может прийти в голову. Я знаю, что ты за человек. Возможно, куда лучше тебя самого…

— Ну тогда этот разговор бессмыслен, — вздохнул я. — Потому что ты и так уже должен знать, чем он закончится, раз такой умный.

— Хм-м-м-м. — Андрей задумчиво посмотрел куда-то в потолок. — Видишь ли, я бы с тобой согласился, но есть один важный нюанс. Будущее не вырезано в камне, Александр. Судьба не предрешена, а значит, последствия у нашего с тобой разговора могут быть самые разные. Плохие или хорошие, покажет только будущее.

— Как высокопарно, — фыркнул я, на что Андрей лишь развёл руками и негромко рассмеялся.

— Что поделать. Порой я испытываю некоторую тягу к, скажем так, излишней театральности. Но ведь и ты от этого страдаешь, не правда ли? Прямо как наш с тобой отец.

— Предпочитаю считать, что я один такой на свете, — парировал я. — Единственный и неповторимый.

— Все хотят думать, что они особенные, — хмыкнул в ответ Андрей. — Все так страстно желают быть уникальными и неповторимыми, до тех пор, пока уникальность не становится обыденностью.

— И? К чему это? — поинтересовался я.

Андрей наклонился ко мне и опёрся локтями на стол.

— К тому, Александр, что именно у нас с тобой может быть реальный шанс на это. Посмотри на нас. Мы братья. Сыновья своего отца. Можешь отрицать это, можешь противиться, но это так. И именно мы должны продолжить то, что делал он…

— Неинтересно, — отрезал я. — У меня своя жизнь. Своя семья. Своя фамилия. В отличие от тебя, у меня нет болезненной фиксации на прошлом…

— Потому что ты не знал его, — попытался возразить Андрей, но я уже знал, что именно это он и сделает. Не сложно было предугадать.

— Да, — спокойно кивнул я. — Именно поэтому. Разумовские для меня чужие люди.

Глаза брата опасно прищурились.

— То есть ты отказываешься от своего прошлого? — угрожающие спросил он. — От своей истории и наследия…

— Что мне твоё наследие, Андрей? — спросил я в ответ. — Пустые могилы незнакомцев? Это моё наследие? Или что? Хочешь, чтобы я превратился в тебя? Начал мстить? Убивать незнакомых мне людей и их близких? Только за то, что два десятилетия назад они убили Разумовских, которых я знать не знал? Месть, Андрей, порождает только месть. Круговорот насилия, в котором кровь будет литься до тех пор, пока вообще никого не останется. Такого будущего ты хочешь для своего младшего брата?

— Я хочу, чтобы ты был вместе со мной как Разумовский, — сказал он, и я заметил, как из его голоса начинает пропадать любой намёк на лёгкость и веселье.

— Мне тебе паспорт показать? — в ответ предложил ему. — Там уже стоит фамилия Рахманов. И менять я её не собираюсь.

Андрей замолчал и тяжело вздохнул.

— Мда-а-а-а, — протянул он, качая головой и глядя на меня. — Знаешь, я ожидал от тебя большего.

— Ну, не скажу, что мне жаль, что я тебя разочаровал, — фыркнул я ему в ответ.

— Ты меня не понял, — проговорил Андрей. — Александр, ты, видимо, не понимаешь. Ты сын великого человека. Великого рода. У тебя… У тебя же столько возможностей! Ты мог бы вернуть своё имя! Вернуть нашу фамилию в историю империи! Я знаю, что ты думал об этом. Не сомневаюсь, что ты не мог не думать. Ведь это… это же такие возможности. Такой шанс. Ты стал бы аристократом. Стал бы сыном, достойным своего отца. Но вместо этого…

Он указал на меня рукой, словно хотел указать на что-то конкретное, но никак не мог выбрать, на что именно.

— Вместо этого что? — уточнил я.

— Ты выбрал эту жалкую, бесполезную жизнь, — процедил брат. — Быть каким-то… адвокатом? Серьёзно? Жалким адвокатишкой, помогая убогим людям, которые не способны сами решить свои глупые, абсолютно не заслуживающие внимания проблемы. И это вместо того чтобы действительно подняться. Разумовские давали советы и наставления императорам, Александр! Они буквально стояли у истоков этого государства вместе с другими одарёнными. И это всё могло бы быть твоим, понимаешь! Твоим! А вместо этого ты выбрал… это.

— Ну что я могу сказать, — медленно произнёс я. — Разумовские охрененно им насоветовали. Молодцы, что сказать.

На лице Андрея впервые за весь вечер появилось что-то кроме легкомысленного и расслабленного веселья. На его лице появилась маска презрительного раздражения.

— Похоже, я в тебе ошибся, — спустя несколько долгих секунд молчания сделал он вывод. — Поразительное отсутствие каких-либо амбиций.

— Не совру, если скажу, что это меня несказанно радует, — ответил я. — Потому что лучше уж так, чем превратиться в бешеную собаку, которая почувствовала вкус крови.

В целом, мне было плевать абсолютно на всё, что он сказал. Достаточно было просто вспомнить. Даже копаться в памяти не пришлось бы. Плачущую от счастья Светлану, обнимающую своих детей, которой мы с Мариной сохранили дом и смогли обеспечить будущее. Изабеллу, которую я спас от тюрьмы и ложного обвинения.

Я мог бы вспомнить Яну Новикову, которая навзрыд рыдала от счастья в обнимку с сестрой и Мариной, когда мы стояли у выхода из зала суда, на котором её признали невиновной. Или Елизавету, поборовшую терзавшие её кошмары прошлого и выбравшую жизнь, вместо того чтобы сдаться под давлением тех ужасов, которые она пережила.

Я мог бы вспомнить Елену, которая решила жить у меня в руках. Бывшую жену Потапова. Хозяев кофейни, счастливых от того, что они могли заниматься своим делом, или Руслана. Уткина или Гвинчидзе, сохранившего ресторан, ставший для него и его семьи чуть ли не фамильной ценностью.

Я мог бы вспомнить других людей, которым помог. Да хотя бы Громова, Софию или Василису и её деда. Всех этих людей. И у меня даже мысли не возникало, что они не стоили моей помощи. Я был рад, что смог сделать жизнь для них лучше.