Адвокат Империи 15 (СИ) - Фабер Ник - Страница 10

— Ой, да иди ты в задницу. — Настя встала со стула и пошла на выход, отвернувшись от него, но покрасневшие кончики ушей были весьма красноречивы.

— Ты сейчас прямо как Рахманов говоришь! — бросил он ей вслед, на что получил весьма недвусмысленный жест с оттопыренным средним пальцем и едва не расхохотался. — И это тоже в его стиле!

— Спокойной ночи! — зло буркнула сестра и вышла с кухни, хлопнув перед уходом дверью.

Дождавшись, когда эхо от хлопка окончательно рассеется, Рома пришёл к выводу, что, в принципе, это тоже в какой-то степени было в стиле Рахманова…

— То есть вы договорились, — уточнил Князь, после того как я всё ему рассказал.

— Да, — кивнул я, открывая дверь в свою комнату и заходя внутрь. — Можно сказать и так.

По крайней мере, я надеялся, что Меньшиков именно так и думает.

— Ты ведь понимаешь, что Николай…

— Имеет планы на меня в будущем? — уточнил я, и Князь кивнул, заходя в комнату следом за мной. — Конечно, понимаю. Я же не идиот. В целом, я даже не против. Если он считает меня полезным…

— То не считает угрозой? — закончил за меня Князь.

— По крайней мере, пока что, — подтвердил я, скидывая куртку на вешалку. — Знаю, что всё может поменяться, но пока что это лучшее, чего я могу от него ожидать.

Кинув сумку на пол у входа, прошёл до своей спальни. Разговор с князем прошёл именно так, как я и ожидал. Ну ладно. Почти так, как я ожидал. Если убрать за скобки все эти хитрые и завуалированные проверки вытащить из меня какие-то глубинные мотивы. В остальном же, кажется, Меньшиков принял мои слова за чистую монету. В конце концов, я ведь не соврал ему ни одним словом. Ну почти…

— Что планируешь делать дальше? — спросил Князь, стоя в дверях и наблюдая за тем, как я полез на верхнюю полку шкафа, где хранились книги.

— Планирую прояснить пару вопросов с мерзавцем, который мне за плечо подглядывает, — зло ответил я, сняв с самой верхней полки старый учебник по праву.

Раскрыв его, я извлёк предмет, который лежал между страниц. Тонкая игральная карта с чёрным тузом пик на лицевой стороне. Та самая, которую отдал мне Распутин после случая, когда Уваров меня едва на тот свет не отправил.

Перевернув её, я прошелся взглядом по абсолютно чёрной рубашке карты с золотистым орнаментом, что шёл по краю.

Пора получить кое-какие ответы…

Глава 4

Высокий мужчина с гривой красно-рыжих волос вошёл в просторную тёмную комнату с голыми бетонными стенами.

Он был гол по пояс. Из одежды на нём сейчас были лёгкие чёрные штаны из тонкой похожей на шёлк ткани. С собой он принес всего один-единственный предмет. В правой руке он держал длинный, чуть изогнутый кинжал. Грубое, словно вырезанное из кристалла лезвие имело настолько насыщенный чёрный цвет, что выделялось даже на фоне царящей в помещении темноты.

Коснувшись пальцем левой руки панели на стене, Константин закрыл дверь, окончательно погружая комнату в беспросветную темноту. Он ещё стоял так несколько секунд, прислушиваясь к тому, как следом за одной огнестойкой дверью закрылась следующая. А за ней и третья, и четвертая.

Правда, кромешная темнота властвовала в комнате недолго. Короткий взмах рукой — и в помещении засиял свет десятков расставленных на полу свечей. Незримая волна разошлась по комнате, один за другим зажигая фитили и озаряя помещение неровным, дрожащим светом десятков крошечных огоньков.

А вместе с этим пляшущее пламя свечей выхватило тонкие, нанесённые прочным инструментом письмена на ровных бетонных стенах и полу комнаты. Мало кто знал, что толщина этих стен доходила до нескольких метров. Точно так же, как мало кто знал вообще о существовании этого места. Сам Константин узнал о нем только после того, как убил отца собственными руками. Зато теперь это место перешло ему во владение, точно так же, как когда-то служило и его отцу.

Правда, теперь он собрался использовать его иначе. Совсем иначе.

Постояв ещё пару мгновений и собираясь с мыслями, Константин вышел в центр комнаты, шагая босыми ногами по бетону. Там он опустился и сел прямо на пол, скрестив ноги. Отложив кинжал с чёрным лезвием в сторону, Браницкий пододвинул к себе несколько предметов, что лежали перед ним, будто дожидаясь, когда же он наконец соизволит ими воспользоваться. Бритвенное лезвие и деревянная пиала. Совсем простые. Для каких-то изысков не было смысла. Вряд ли они переживут то, что будет происходить дальше, точно так же, как и их собратья в прошлом.

Смысла откладывать и ждать больше нет. Да и в целом терпение никогда не было сильной стороной его характера. Сделав глубокий вдох, Константин взял лезвие и сорвал с него обёртку, после чего без промедления полоснул себя по левому запястью. Бритвенной остроты металл с лёгкостью рассек кожу, и из раны стремительно потекла кровь. Чуть наклонив руку, Браницкий позволил ей стекать по ладони прямо в пиалу крупными рубиновыми каплями.

Прошло не так уж много времени. Секунд десять, не больше, прежде чем рана полностью затянулась, исчезнув и не оставив на коже ни единого следа.

Константин с раздражением посмотрел на чистую, лишённую какого-либо следа от раны кожу. Правая сторона его лица, груди и плечо всё ещё носили уродливые отметины, оставшиеся на нём после той приснопамятной ночи, когда он окончательно решил, что с него достаточно. Эти шрамы так и остались с ним на всю жизнь. Все его жизни. Они не пропадали никогда. Чтобы он ни делал. Как бы его ни убивали. Всё его тело восстанавливалось. Раз за разом. Снова и снова.

А вместе с тем восстанавливались и эти шрамы. Словно напоминание о том дне, когда он стал отцеубийцей, никак не хотело покидать его.

Впрочем, сейчас его это мало волновало. Константин не стал ждать и полоснул по руке ещё раз, в этот раз сделав куда более глубокий и сильный разрез. Вспышка боли заставила его поморщиться. Кто-то мог бы подумать, что Реликвия делала его нечувствительным к физическим страданиям, но это было не так.

Константин чувствовал всё. Каждую частичку.

Повторив процедуру ещё один раз, он дождался, когда пиала наполнится его кровью до самых краёв, после чего отложил уже бесполезное лезвие в сторону. Туда, где среди ровной бетонной поверхности можно было обнаружить тонкие всплески застывшего на камне металла. Напоминание о его предыдущих визитах в это место.

Осторожно и не торопясь взяв пиалу в руку, Константин медленно приподнял её над полом и начал выливать собственную кровь в небольшой, едва видимый в пляшущем свете свечей желоб. Алая жидкость, словно подгоняемая незримой волей, тут же начала растекаться по полу, расходясь по его поверхности тонкими узорами.

И чем дальше распространялась эта хаотичная на первый взгляд кровавая паутина, тем сильнее Константин начинал ощущать давление. Сначала лёгкое, как прикосновение почти невесомой женской ладони, оно постепенно нарастало, становясь всё более и более невыносимым. Ему казалось, что кто-то положил на его плечи невидимый груз. Плечи чуть склонились. Спина согнулась. По практически идеальному годами создаваемому тренировками рельефному и мускулистому телу пробежали первые капли пота, быстро превращаясь в ручейки, блестящие в свете дрожащего пламени горящих огоньков.

— Нет, — едва слышно прорычал Константин. — Не сегодня…

Он знал, что он его слышит. Не мог не слышать. Ответом ему стало то, что температура воздуха в помещении стала ощутимо подниматься. Градус за градусом. Быстро и неумолимо. Всего через минуту, которую он пытался справиться с давящей и принуждающей его склонить голову силой, воздух в бетонной коробке, погребённой глубоко под его личным небоскрёбом, раскалился до такой температуры, что каждый вздох нестерпимо обжигал лёгкие, а расставленные по помещению свечи стали плавиться, растекаясь уродливыми восковыми кляксами по полу

Видя его нежелание сдаваться, крошечные язычки пламени свечей вспыхнули ослепительным светом, в мгновение ока превратившись в самые настоящие столпы огня. Пламя моментально испарило остатки воска и разошлось по бетонному мешку во всём своём пугающем и ревущем великолепии.