Черный ратник (СИ) - Гато Макс - Страница 9

План в целом звучал складно, и говорил однорукий убедительно.

— Люди видят то, — многозначительно произнёс он, — что хотят видеть.

Я оглядел однорукого с головы до ног и рассмеялся. Резко, грубо и без тени веселья.

— А с чего я должен тебе доверять?

— Потому что в одиночку ты здесь сдохнешь через день, — безжалостно констатировал однорукий. — Не зная дорог, не зная, кого и чего опасаться.

Мне нравилась его прагматичная логика. Да и предложение и вправду звучало неплохо. Вот только доверия однорукий не заслужил. Весь бой он провел в повозке. Не за ним ли приехали добрые молодцы, уничтожившие конвой?

Я медленно, с наслаждением ощущая боль уставших мышц, вогнал клинок в мокрую землю. Чавкающий звук металла прозвучал как точка, поставленная в его предложении.

— Нет, — коротко сказал я, глядя однорукому прямо в глаза.

Он едва заметно усмехнулся и покачал головой. Но в остальном принял мои слова спокойно.

— В орден твой мы вместе под прикрытием не полезем, — продолжил говорить я. — Я найму тебя как проводника. Доберемся до земель ордена вдвоем и уж тогда будем решать, что дальше. Оплата — трофеями с поля боя. По рукам?

Мое предложение не было щедрым, но и не было плохим. Здесь, у наемников и конвоиров было чем поживиться. И раз уж однорукий так хотел добраться до ордена, то я был не против проделать этот путь и взглянуть, кто и что скрывается за этим громким словом.

— По руке, — быстро ответил он.

Я протянул ему ладонь для рукопожатия, на что однорукий удивлённо вскинул брови.

— А, — я осознал, что протянул не ту руку. — Забыл.

Мы крепко пожали руки. Я не отпустил здоровенную, покрытую мозолями и шрамами ладонь, и предупреждающе произнес:

— Предашь меня, и я воткну тебе кинжал в глазницу. Будешь не только одноруким, но и одноглазым.

На суровом, покрытом шрамами лице на мгновение появилось нечто, отдалённо напоминающее улыбку.

— Добро.

Я сделал шаг назад и осмотрелся.

— Как звать-то тебя?

— Олаф, — ответил однорукий.

— Тимофей.

Я представился по-простому, без фамилии.

— Давай-ка прибарахлимся, Олаф, — добавил я, довольно потирая руки. — Хорошая сталь на дороге не валяется.

Я бодро зашагал к ближайшему телу.

За спиной раздался тяжёлый вздох.

Краем глаза я следил за Олафом, но он, вздохнув, просто отошёл к повозке и сел, прислонившись к ней спиной. Его поза прямо говорила о безразличии. В целом он был прав — сражался я, так что трофеи в первую очередь мои.

Я выдохнул, вытер ладонью запёкшуюся кровь на лице. Я окинул взглядом поле — больше на нём не было ни врагов, ни союзников, только ресурсы. Я был единственным, кто мог ими распорядиться. Работа предстояла немалая.

Первым делом я подошёл к телу подмастерья. Улыбка на его лице сменилась бледной маской смерти. Я присел на корточки и закрыл его глаза.

— Отдыхай, — негромко произнёс я, а затем забрал его клинок. — Это тебе уже не пригодится.

Вблизи я мог разглядеть герб на эфесе — скрещённые молоты над горной вершиной. Либо метка кузнеца, либо его рода. Белобрысый на дворянина не походил, но чёрт его знает.

Меч у него был полуторный. Прямой, с тяжёлым навершием. Слегка тяжелее простой солдатской сабли, которой я орудовал, но хорошо сбалансированный. Качественная работа. Я без тени сомнения забрал у подмастерья ножны и прицепил их к поясу, затем убрал в них клинок.

Далее наёмники. Я методично обыскивал карманы, отстёгивал оружие и кошельки. Деньги я особо не считал, просто ссыпал всё найденное в один кожаный мешочек, снятый с убитого. Монеты приятно позвякивали.

— Ух ты, — удивленно выдохнул я, когда нашел среди безделушек небольшую золотую монетку.

Она мне точно пригодится.

Следом я перешёл к броне. С себя я сбросил накидку и уже принялся стягивать рубашку, а затем замер — в голову пришла интересная идея. Я взглянул на небольшой кратер в земле, оставшийся от заклинания, и увидел там обожжённые тела. Я поднял накидку, вручённую мне Емельяном, подошёл к яме и накрыл ей одно из тел.

Затем подумал ещё раз и подпалил края накидки черными искрами ауры. Пришлось правда потрудиться, и ещё забросать накидку землёй.

Вряд ли этот детский трюк кого-то обманет, но пусть хоть какое-то время потратят на опознание этого обгорелого трупа. Любой день без погони — уже победа. И ещё не стоит забывать о Марфе, подосланной убийце.

С наемников я снял наручи, кожаный доспех и теплый, хоть и потрепанный дорожный плащ из грубой шерсти.

В итоге я собрал неплохое количество трофеев. Главное — у меня была тёплая одежда и толковый клинок. Всё остальное я могу добыть своими силами.

— Эй, однорукий! — крикнул я, не оборачиваясь. — Не сиди без дела и найди себе сапоги и доспех.

Олаф не ответил, но через мгновение я услышал его тяжёлые шаги. Он молча принялся за работу — без моего рвения, но с методичной эффективностью.

Я же оторвал кусок ткани, ссыпал туда часть блестящих монет и отдал их Олафу.

— Если мы в одном отряде, — проговорил я так, чтобы он понял, — то трофеи делим, как положено.

Однорукий хмыкнул, но спорить не стал.

Я же порылся в седельных сумках у пары лошадей и в итоге на руках имел походный медицинский набор, откуда пахло травами и спиртом. Внутри лежала склянка с мутной жидкостью, немного бинтов, пара пузырьков с чёрным и синим порошком. И всё это, естественно, полетело в мой походный мешок. Ещё был сухой паёк: чёрствые сухари, вяленое мясо, лук и фляга с водой, почти полная. Всё пригодится.

Я стоял посреди поля, тяжело дыша, уже в новом доспехе, с новым мечом на бедре и с мешком трофеев за плечом. Я пах кровью, потом и смертью, даже несмотря на новую одежду.

Олаф к этому моменту уже распряг зачарованных лошадей из повозки.

С ними нас и вправду примут за аристократов. Хотя я им и был.

Олаф нашёл себе простой, но прочный нагрудник без всяких гербов и отметин, а ещё похожий на мой тёплый плащ и крепкие сапоги. На его поясе висела простая солдатская сабля.

— Ну что, ваша светлость, — в голосе однорукого прозвучала лёгкая, язвительная усмешка, — готовы начать наше увлекательное путешествие?

Уже начинало ощутимо темнеть, так что задерживаться здесь смысла не было.

— Время не ждет, — согласился я.

Мы оседлали лошадей и направились в сторону ордена. Олаф вёл. Ведь я, честно говоря, понятия не имел, где этот орден находится.

Выбранные нами лошади были хороши. Не красавцы, но крепкие, выносливые гнедые мерины. И чары, судя по всему, были направлены на выносливость и долгую дорогу. Они не рвались галопом, но их шаг был удивительно мягким и быстрым.

Мы быстро миновали небольшой перевал, оставив за спиной марево над полем боя. Лес сомкнулся вокруг. Лишь тогда Олаф, ехавший чуть впереди, нарушил тишину:

— Будем держаться старой торговой тропы. Она длиннее, но зато на разбойников больше не нарвёмся. И ни на что пострашнее них…

Я лишь кивнул, хотя однорукий видеть этого не мог. Страшных сказок я не боялся. Да и вдвоем мы могли справиться с обитателями леса.

Мы выбрались на старую торговую тропу уже в сумерках. Зачарованные лошади двигались уверенно, их мягкий, быстрый шаг почти не отдавался в костях. Я продолжал ехать чуть позади, держа Олафа в поле зрения. Он правил лошадью с неестественной ловкостью для однорукого, его спина была прямой, а голова постоянно в движении. Он явно сканировал опушки, прислушивалась к лесу.

Мы ехали некоторое время, не обмолвившись ни словом. Тишину нарушал лишь скрип сёдел да редкие крики ночных птиц. Воздух был чистым, холодным и… пустым.

— Этот орден… — первым заговорил я. Мой голос прозвучал хрипло после долгого молчания. — Что он из себя представляет?

Олаф сгрёб плечом прядь волос с лица.

Я, конечно, кое-что помнил об ордене из воспоминаний Тимоши, но это были фрагменты, обрывки.

— Раньше здесь и за горами была вольница, — в голосе Олафа явно послышались нотки ностальгии. — Свободные дружины, княжеские воины. Кто силён, тот и прав.