Черный ратник (СИ) - Гато Макс - Страница 3

Вряд ли это пришли из-за гибели Саши, думаю в этом случае ко мне врывались бы вихрем. Стук был слишком мягким. Я не ответил, лишь молчал и наслаждался покоем. Стук повторился.

С той стороны раздался нежный девичий голос:

— Барин… вы живы?

Я вздохнул и вылез из воды, не торопясь обмотался полотенцем, дошёл до двери и распахнул её. Наружу хлынул поток пара. На пороге стояла девка — рыжая, кудри рассыпались по плечам, лицо усыпано россыпью веснушек. Широкие бедра и полная грудь были обтянуты платьем из дешёвого ситца. Оно прижималось к её телу, как будто было немного мало. Её янтарные глаза метнулись на мой торс, остановились на шраме, а затем поднялись вверх, на лицо. В её взгляде не было испуга.

Она улыбнулась:

— Простите, барин, мне велено… — на мгновение девица замялась, словно не знала, что сказать, — … помогать.

Я знал горничных и служанок в этой усадьбе. Не всех, конечно, но большинство. Не по имени, в лицо. А вот эту девку не помню совсем. Но не запомнить её я не мог — уж больно хороша собой.

— Как звать? — спросил я.

— Марфа, — ответила она, облизнув полные губы.

— Ну, помогай, — ответил я и отступил.

Она зашла внутрь и закрыла дверь. Я прошёл к ванной, смахнул полотенце и залез в воду.

Марфа тут же оказалась рядом с медным тазом и кувшином.

— Лей, — приказал я.

Она приблизилась сзади, почти вплотную. Её аромат отличался от привычного запаха кухни или трав, характерного для прислуги. В нём угадывались сладковатые нотки с лёгкой свежестью, напоминающие карамелизированное яблоко.

Тёплая вода хлынула мне на плечи. По позвоночнику прошёл жар. Марфа царапнула спину ногтями — не сильно, а, скорее, игриво.

— Странный вы сегодня, барин, — прошептала она.

Я почувствовал её тёплое дыхание у самого уха. Волна жара пробежала по телу — оно само отзывалось на сигналы, посылаемые Марфой. Впрочем, я сдерживаться не хотел.

Я вылез из ванны и подошёл к ней вплотную. Она не отступила. Тонкие пальцы легли мне на грудь, рядом со шрамом. Руки Марфы были мягкими, без мозолей. А касания нежными, как у молодых аристократок. Она шагнула ближе. Я почувствовал мокрую ткань её юбки. Её губы коснулись моей кожи под ключицей. Её движения были отточенными и уверенными, и каждое из них вызывало во мне волну жара.

Я подхватил её на руки и выскочил в коридор. Мне было плевать, увидит ли кто-нибудь. За мной оставались влажные следы ног на дощатом полу. Но в коридоре никого не было. В голове шумела кровь, сердце выбивало звуки марша. Я ворвался в комнату. Не помню, как я открыл дверь и захлопнул её. Я был голоден, несмотря на завтрак.

Мы рухнули на кровать, и Марфа взобралась на меня, села верхом. Юбка задралась до пояса, а грудь, выскользнув из платья, обнажилась. Я чувствовал жар её тела. По её коже пробежали мурашки, и она прижалась ко мне и мягко прошептала на ухо:

— С днём рождения.

Она выгнулась почти по-кошачьи, и я увидел, как из её рукава выскользнул клинок — маленький и изящный, как шпилька.

Клинок обрушился вниз.

Но я уже не был Тимошкой.

Я поймал её запястья, мои пальцы сжались, словно тиски.

Марфа вскрикнула — не от боли, от удивления. Я перевернулся, подминая её под себя. Тонкий клинок отлетел в сторону и покатился по полу.

Марфа зашипела, теперь уж точно как кошка, и крепко обхватила меня обнажёнными бёдрами.

— Кто тебя прислал?

— Ты должен быть слабым, — ответила она.

В её голосе больше не было мягких и нежных ноток — он был горячим, с хрипотцой.

— Кто ты? — вновь спросил я.

Марфа, или как там по-настоящему звали эту девчонку, лишь улыбнулась. Хотя это было больше похоже на хищный оскал. Как у рыси перед броском.

Но до того, как она ответила, я услышал стук сапог за дверью. Человек пять-шесть, не меньше. В дверь пришёлся тяжёлый удар, а затем раздался грозный голос Аркадия Захарова:

— Тимофей Темников, ты обвиняешься в убийстве Александра Емельянова! Ты выйдешь сейчас же, или я выломаю эту чёртову дверь!

Глава 2

Марфа дёрнулась подо мной, и я крепче сжал её запястья. Она всхлипнула. Я слышал её сбивчивое дыхание, видел лихорадочный румянец на щеках. Янтарные глаза смотрели на меня с желанием и страхом.

Я отпустил её запястье и сжал её горло — осторожно, без нажима, стараясь не причинить боль. Марфа замерла, как зверёк в руках охотника.

— Лежи, не дёргайся, — отчеканил я, смотря ей прямо в глаза. — И всё будет в порядке. Поняла?

Марфа едва заметно кивнула.

В дверь вновь ударили так, что она чуть не слетела с петель.

— Открывай! — прогремел голос Аркадия Ивановича снаружи. — Последнее предупреждение!

Я вскочил с кровати и оказался нагим посреди комнаты. Только сейчас я понял, насколько здесь было душно и жарко. Я бросился к шкафу, быстро накинул рубаху, но проклятые пуговицы никак не хотели попадать в петли. Чёрт с ними! Я схватил штаны, затем спохватился и бросился к кинжалу. Я услышал тихий девичий смешок с кровати.

Уверен, со стороны я выглядел потешно — без штанов, но с кинжалом в руках. Я обмотал его куском простыни, натянул штаны, затем сапоги, в один из которых сунул кинжал. Тут же бросился к шкафу и пробежался пальцами по шершавым обложкам, пока не нашёл письмо, которое тут же запихнул за пазуху под рубаху, ближе к сердцу.

Дверь рухнула с треском, как будто её пробили тараном, и в комнату ворвался Аркадий Захаров. Ворвался в тот самый момент, когда я судорожно пытался застегнуть пуговицы рубахи. Глава семейства был в офицерском камзоле, распахнутом, без шпаги. Его лицо было перекошено от злости.

За ним я видел двоих стражников с арбалетами и ещё одного в тени коридора.

Аркадий Иванович уже собирался что-то рявкнуть, но его взгляд метнулся к постели. Я и сам взглянул туда. На скомканных мятых простынях лежала Марфа — её огненные волосы были растрёпаны, белоснежная кожа сияла в полумраке. От её обнажённой груди и влажных, слегка блестящих бёдер нельзя было отвести взгляда. Я невольно сглотнул.

— Пошла вон, — грубо бросил Аркадий Иванович.

Марфа быстро вскочила с кровати и, прикрывая наготу одеялом, засеменила на выход. Она ловко просочилась мимо стражников и исчезла в темноте коридора.

Аркадий Иванович перевел взглянул на меня — распахнутая рубаха, сбивчивое дыхание и градом валящий пот рисовали понятную картину.

— Ах ты ж… — по-змеиному процедил глава семейства Захаровых. — Значит, теперь деревенских шлюх по кроватям таскаешь?

В его голосе не было растерянности или неловкости. Нет, даже злость ушла. Осталось лишь разочарование.

Я воспользовался короткой заминкой. Поудобнее натянул сапоги, нашёл ремень и застегнул его, поправил рубаху.

— Я готов, — спокойно и уверенно произнёс я.

Аркадий Иванович молчал, лишь жестом велел стражникам отойти. Я шагнул в коридор, не оборачиваясь.

Аркадий Иванович обогнал стражников и повёл процессию вперёд. Половицы скрипели под тяжёлыми сапогами стражи. Марфа, похоже, не избежит хозяйской взбучки. Хотелось верить, что она не будет попадаться никому на глаза, пока всё не уляжется. В том числе и мне. Мне очень не хотелось её убивать.

Я шёл по этому коридору в третий или четвёртый раз, но только сейчас почувствовал сырость и сквозняк, от которого по спине пробежали мурашки. Нет, всё-таки я больше предпочитал тепло женского тела.

Мы спускались вниз по ступеням, и каждый шаг тяжёлых кованых сапог стражников отдавался в висках барабанным боем.

Мы спустились вниз, и меня обдало холодом. Возле стены лежало накрытое брезентом тело. Брезент — старый, потёртый временем, с выцветшим гербом рода Захаровых в углу, где золотая нить уже осыпалась, оставив лишь бледный контур былого величия.

Я знал, кто там лежал.

Рядом с телом стояла Анна Михайловна. Она цеплялась дрожащими пальцами за подол своего платья и тихо, неслышно всхлипывала. Она держалась. Пока не увидела меня. Её глаза тут же вспыхнули. Не слезами, а огнём.