Величие империи (СИ) - Старый Денис - Страница 9

Уже на подъезде к Зимнему дворцу карету и сопровождение шведа «обстреляли» унизительными боеприпасами. Не менее двух сотен яиц пошло на то, чтобы шведы замарались и прочувствовали, что такое позор. Кричали пошлые и оскорбительные кричалки. Выводили шведов из себя. Но, стоило бы отметить, что наши северные соседи старались не идти на провокации.

И это ещё весь Петербург не знал, что именно происходит, и какая карета движется мимо, и почему её сопровождают два десятка шведских кирасир. Иначе могли бы просто растерзать.

— У каждого третьего в руках газета с твоими статьями, — сказала Юлиана, несколько неприлично прижимаясь ко мне во время ожидания прихода шведского посла. — И это все ты! Мой муж. Я сама тебя начинаю… Любить.

Вот если бы можно было в этих одеждах женских добраться до каких-нибудь мягких частей, то обязательно бы сейчас ущипнул. Но эти каркасы и множество юбок…

Действительно, вышедший большим тиражом номер «Петербургских ведомостей» распространялся просто молниеносно. При этом он стоил аж полрубля. Однако, как говорилось в заголовке главной статьи, эти деньги пойдут на войну со Швецией.

Был ещё один тираж, урезанный. По сути, листовки, изданные якобы в дополнение к газете «Петербургские ведомости». Их раздавали всем прохожим, в кабаках, на въезде в город. Петербуржское общество всех сословий бурлило.

А в газете в красках написано о том, какие плохие шведы, что они вероломные, лживые и далее по тексту. Ну и призыв, чтобы верноподданные поддержали чуть пошатнувшийся русский престол, помогли армии, большая часть которой прямо сейчас изготовилась к решительному броску на Балканы.

В бывшем моём доме, теперь в штаб-квартире Гатчинской дивизии, был пункт сбора денег и тёплой одежды для военных, которые отправляются на войну со Швецией.

Уже — а не прошло и 12 часов — склады ломились от полушубков, шуб, сапог. Час назад мне докладывали, что собрано порядка трехсот тысяч рублей. И ведь это ещё только Петербург, и то не весь, а я надеялся на ажиотаж в том числе и в других городах России, прежде всего, в Москве.

В сущности, выходило так, что некоторые люди платили не за то, не ради того, чтобы было лучшее оснащение русской армии. Большинство приносило деньги и записывалось в тетради, чтобы списки были изданы отдельным тиражом, и чтобы другие видели, кто именно патриот.

Так что распускались слухи, что престолоблюстительница самолично будет проверять все списки, чтобы понимать, кто же из верноподданных является таковым. Поэтому я жду, когда некоторые князья и денежные мешки начнут, наконец, нести серьёзные деньги, чтобы их фамилии были на первой полосе.

Подобные афёры можно было бы, наверное, сравнить с теми финансовыми пирамидами, которые были в XX веке. Вот только дивидендами здесь выступали не деньги, а благосклонность власти. И самое главное, что люди за это платили.

И при этом я прекрасно понимаю, что поступаю в какой-то мере нечестно. Ведь если взять в сухом остатке идею Фонда помощи армии России, то это противоречит сущности устройства любой державы. Государство на то и создано, чтобы обеспечивать все необходимые социальные институты.

Однако уже при помощи этих собранных трехсот тысяч рублей я могу расплатиться с герцогом Бироном за лошадей кирасирских полков. Могу способствовать закладке нового линейного корабля. И на оружейный завод хватит. И ведь только полдня прошло!

Между тем вошел он… Посланник Швеции старался быть надменным, собранным, но явно нервничал и даже пару раз чуть было не запутался в собственных ногах. Для того и была осуществлена акция с яйцами, чтобы вывести его из равновесия.

Он подошел к тронам, остановился. Обозначил такой поклон и с таким видом, что лучше бы уже и ничего не делал. Явная наработка, так как движения были отточены до автоматизма.

— Что привело вас, сударь, в столицу Российской империи, город Петра Великого? — спросила Елизавета Петровна.

Вот она вела себя поистине надменно. И правильно делала. Как бы то ни было, но шведы нарушали Ништадтский мир, причём, вот таким надуманным предлогом, что лучше бы и молчали.

— И к кому я мочь обратиться? — спросил посланник. — Кто есть правитель Россия? У вас не понять где кто есть.

Мне даже захотелось подойти и дать в рожу этому рыжему наглецу. Прозвучал очень оскорбительный намёк. Даже намек на то, что власть в России какая-то не такая — это повод к войне.

— А вы, господин посол Швеции, можете подойти и поговорить с животом Анны Леопольдовны, если вам так угодно. Там сейчас отдыхает русский император. Ну а нет… Так с юбкой пообщаетесь, — ответила Елизавета.

Вот сейчас мне хотелось зааплодировать. Настолько она уела шведского посла, окончательно вгоняя его в растерянность. Грубо, но вполне в духе поведения самого посла. А когда швед забылся и посмотрел на Анну Леопольдовну, точнее на её живот, в Тронном зале раздались смешки.

— Я есть вручить послание мой король о война меж мы, — выпалил скороговоркой посол.

При этом он вертел головой, словно бы стремился запомнить всех, чтобы может быть отомстить? А доедет ли посланник до Стокгольма?

— Отдаёт ли себе отчёт Швеция, что она нарушает Ништадтский мир, подписанный моим батюшкой, Петром Великим, громившем короля Карла? — чётко и властно спросила Елизавета Петровна.

А хорошо, чёртовка, держится! В очередной раз убеждаюсь, что моя позиция в вопросе престолонаследия Российской империи оказалась правильной.

Уж не знаю, когда начнутся причуды у Елизаветы Петровны, и будут ли они в этой реальности. Но пока я вижу перед собой женщину, которая достойно представляет Империю.

— Вы не есть продавать зерно в Швеция, — назвал посол причину войны и, на миг, спрятал глаза в пол.

Знает же, паразит такой, что предлог с зерном является посмешищем. Понятно, что любая война требует хоть какого-то оправдания. Но могли бы придумать что-нибудь получше.

Ну или хотя бы сказать о том, что каким-то образом подписанный Петром Великим договор можно считать недействительным, ну или прикрыться системой власти в Швеции. В конце концов, сослаться на парламент: что, мол, он подумал и решил.

— Можете передать свою бумагу моему канцлеру, — сказала Елизавета, рукой указывая на Андрея Ивановича Остермана.

Ну как есть, чёртовка! Вопрос о том, чтобы Остерману быть канцлером, только лишь обсуждался. И ранее Елизавета промолчала, хотя Анна Леопольдовна высказывалась в пользу Андрея Ивановича Остермана. А тот надулся от важности, как индюк. Смешно…

Тут, кстати, не упустить бы мне интригу. Что-то министр Остерман за последний день сильно часто вьётся возле Анны Леопольдовны. Нужно будет потом ещё раз обдумать, насколько сильны издержки и противовесы, чтобы сложившаяся система власти оказалась устойчивой. Впрочем, должность канцлера — это венец политической карьеры Остермана. Чего еще желать?

Посол передал бумагу, а потом будто бы сбежал, настолько спешно он поклонился, сделал три шага спиной вперёд, развернулся и покинул тронный зал.

Всё, церемония закончилась. Елизавета Петровна поднялась со своего трона, очень символично и правильно подала руку Анне Леопольдовне и помогла подняться Великой княжне. Показала, что ее, престолоблюстительницу, всё устраивает и что она принимает правила игры.

Елизавета вместе с Анной Леопольдовной покинули тронный зал, как родственники, мирно беседу и за руки. Придворные зашумели. Им есть теперь, что обсудить, и на какую тему пофантазировать.

Однако в большинстве своём я слышал разговоры про то, какие шведы вероломные, насколько же они не соблюдают международное право, и вообще им нужно показать кузькину мать.

И ведь мало кто задумывается, что этой самой кузькиной матери возле Петербурга кот наплакал. В самом лучшем случае, исходя из последних подсчётов, удастся собрать десять тысяч солдат и офицеров, чтобы противостоять шведам, при этом оставить в Петербурге хотя бы три полка.

Я посмотрел на Остермана. Он мне кивнул и рукой указал в сторону уходящих престолоблюстительницы и матери будущего русского императора.