Величие империи (СИ) - Старый Денис - Страница 51

— Ну же, или я сочту вас ненужным человеком и сошлю вновь в Нижний Новгород, где вы продолжите отбывать тюремное заключение, — требовал уважаемый и обязательно занятый человек, который тратил своё время на какого-то крестьянина.

— Так, барин, не обучен я чертежам. В голове сия машина. Коли предоставите какую старую карету, так я из неё и сделаю. Не извольте беспокоиться, сделаю быстро, — невероятными усилиями всё-таки собравшись, говорил Шамшуренков.

— Вот как выходит у тебя и таких, как ты, изобретателей, когда вы даже нарисовать не можете, что-то получается? Господь ли напрямую управляет? — удивлялся и одновременно возмущался Шувалов.

Между тем, Леонтию Лукьяновичу предоставили не только карету, ему дали ещё в помощники сразу двух опытных плотников и двух токарей. Так что уже через две недели крестьянин предоставил своё изобретение комиссии, которой и стоило принять решение о допуске изделия к производству или же отправить на доработку.

Отправили на доработку… Но через месяц изделие было готово. И вот сейчас самоходная коляска, развивающая скорость не меньше, чем и запряжённая конями, ездила по грунтовой дороге рядом с Петербургским каретным заводом.

В движение изделие приводилось при помощи двух человек, которые, стоя сзади, нажимали при помощи своего веса на рычаги. Словно прыгали. Было даже порой весело.

— Нынче думай о том, что ещё изобретать станешь. Слышали мы, что подъёмный механизм ты придумал, кабы поднять колокол… — обращался к крестьянину-изобретателю Андрей Константинович Нартов. — Вот, Леонтий, задание тебе: измысли механизм, кабы людей поднимать с одного этажа, стало быть поверха, на другой!

Шамшуренков разгладил бороду, подумал… И нет, он не стушевался, не растерялся, что получил новое техническое задание. Напротив, уверился в том, что он может, умеет, тем более, что подобралась команда, и он с теми самыми четырьмя своими помощниками решил, что вообще горы свернуть способен.

— Сделаю, ваше превосходительство, — нахмурив брови, уже начиная думать, как и что и сладить, сказал Леонтий Лукьянович.

— Назовём сие лифтою! — сказал Андрей Константинович Нартов.

На самом деле чертежи подъёмных механизмов, которые могли бы доставлять людей на третий или четвёртый этаж, уже были готовы. Вот только Нартову чего-то не хватало. И он посчитал, что незашоренный ум изобретателя-крестьянина, который и не знает даже законов механики, сможет как-то помочь, взглянуть на проблему иначе.

Шамшуренков отправился думать, следом за ним поплелись четыре его помощника.

— Чудны дела твои, Господи! — сказал Андрей Константинович Нартов, глядя вслед уходящей процессии из мужиков.

Ведь всегда людям кажется, что они выглядели как-то иначе, когда только начинали свой путь, что были менее наивными. А ведь сам Андрей Константинович из мужиков будет.

И когда-то, возможно, именно ему вслед смотрели со снисходительной улыбкой или даже откровенно посмеивались. Впрочем, если Нартов появляется в Академии наук, то и сейчас на него смотрят ровно таким же образом, как он сейчас смотрит на изобретателя-мужика.

— А ведь изобретёт же, чёрт лапотный! — усмехнулся Нартов.

— Что там у нас дальше? — спросил Андрей Константинович у своего помощника.

— Так, потребно самоварный цех проверить. У них сегодня сотенный самовар выходит, — заглянув в бумаги, сказал секретарь. — Похвалить, по рублю выдать.

— Ну пошли! — сказал Нартов.

Первые самовары были отправлены ещё полгода тому назад в ресторации страны. В плане продвижения этого товара и было прописано, что сперва люди должны увидеть и привыкнуть к самоварам, а после уже начать их массовое производство.

И удивительно быстро многим понравилось то, как можно пить чай при помощи самовара. И ведь не только чай.

— А что у нас с оптическим телеграфом между заводами? И когда будет телеграф до центра Петербурга? — по дороге к самоварному цеху спрашивал Андрей Константинович Нартов.

— Прошу простить, ваше превосходительство, но я не обладаю подобными сведениями. Но обязуюсь обратиться к управляющему службы господина Петра Ивановича Шувалова и всё разузнать в подробностях, — отвечал исполнительный помощник.

«Прав всё-таки Александр Лукич Норов. Много у нас изобретений, и денег мы уже зарабатываем намного больше, чем рассчитывали раньше, вот только… нет широты», — подумал Андрей Константинович.

— Бабах! — раздался взрыв в одном из деревянных зданий неподалёку.

Облако пара поднялось, и практически сразу же стало льдинками. Всё-таки было очень морозно.

— Что произошло? — спросил Нартов, но уже сам знал ответ.

Очередная паровая машина… Не получаются они почему-то. Может, потому что делают сразу сложные, с дополнительными цилиндрами и змеевиками?

Деревянный амбар горел. Уже звучали колокола, извещающие о чрезвычайном положении. Действующая на постоянной основе пожарная команда должна была уже стремиться к зданию.

— Там же Ломоносов! — вспомнил Андрей Константинович Нартов о том, кто именно сегодня должен был проводить опыты с паровой машиной.

Нартов бежал так быстро, будто бы вновь стал молодым.

Дверь в амбар резко открылась, слетая с петель. На пороге стоял взъерошенный, весь в копоти великан Михайло Васильевич Ломоносов, и он нёс на руках одного из своих инженеров.

— … в… на… уды гангреные ему в… седалище гнилое… в… — бранился Ломоносов.

— Живой! — усмехнулся Нартов, а потом погрустнел. — Опять нечего в письме написать Норову по макине паровой. Гневаться будет генерал-лейтенант. Или ему на войне сейчас не до этого?

— Михаил Васильевич, приходите в себя и жду на совещании. Будем думать, что же не так сделали в очередной раз, — потребовал Андрей Константинович Нартов.

— Я енту макину доделаю, вот узрите еще! — уже без бранных слов кричал во все горло Ломоносов.