Забитая жена для генерала дракона (СИ) - Юраш Кристина - Страница 25

Он медленно поднял глаза на меня.

И в них не было ни страсти, ни насмешки, ни даже раздражения.

Там была стена.

Высокая. Ледяная. Непроницаемая.

Пугающая.

Но он протянул руку.

Я подошла ближе, наклонилась и надела браслет на запястье. Шёлк мягко скользнул по коже. Чёрный фон. Красные буквы «Э. М.» — как капля крови на пепле. Мои пальцы дрожали, но не от холода. От страха быть непонятой.

Я ждала — хоть вздоха. Хоть дрожи в пальцах. Хоть тени смятения в его глазах.

Но он смотрел на браслет так, будто это не дар — а оковы, которые я навязываю ему без спроса.

И в этот миг я поняла: я не просто ошиблась.

Я перепутала жест доброты с напоминанием.

Он дал мне игрушку — как ребёнку, которого жалко. А я ответила браслетом — как женщине, которая надеется на равенство.

А равенства между нами нет.

— Я… я сама его сплела, — шепнула я, чувствуя неловкость момента.

Дракон посмотрел на браслет. Пальцы слегка шевельнулись — будто хотел сорвать. Но не сорвал.

Ничего не сказал. Не поблагодарил.

Я стояла так близко, что чувствовала его запах — тёплый янтарь и что-то горькое, как дым после пожара. Но он не шевелился. Даже когда мои пальцы коснулись его запястья. Кожа — горячая, но взгляд — мёртвый.

Тишина стала гуще.

Воздух в комнате стал тяжёлым, как свинец. Я почувствовала, как сердце замедлило ход — не от страха. От предчувствия падения.

Он сидел… и будто отсутствовал. Не физически. Душой.

«Он уже знает», — прошептал голос внутри. — «Он прочитал газету. Или поговорил с отцом. И теперь я — не Дита. Я — убийца».

Но если он знает, то почему молчит? Почему не задает вопросы? Почему не пытается узнать правду?

Или… она его просто не интересует.

Я стояла, чувствуя, как что-то хрустит внутри — не сердце. Надежда.

Потом развернулась и вышла.

За спиной — ни слова. Ни шага.

Только тиканье часов.

И холод, который теперь исходил не от зимы за окном…

…а от него.

Раньше, когда мы оставались наедине, я не ощущала времени. А стоило выйти за дверь, как оставалось такое чувство, будто каждая минута без него выцарапывала из души кусочек тепла. А теперь… теперь он дома — и в доме тишина. Не пустота. Тишина. Та самая, что бывает между двумя ударами сердца, когда ты ждёшь: «Это конец… или начало?»

Глава 46. Дракон

Она.

Ошибки быть не может.

Если раньше я еще сомневался, то сейчас я знаю, Дита Рейнольдс и Альгейда Вестфален — это одна и та же женщина.

Дита.

Красавица Дита, оказывается, мало того, что замужем. Так еще и убийца, которая прячется в моем доме от правосудия под видом служанки.

Послышался стук в дверь.

Вошла она.

Все та же походка.

Все та же прядь волос, непослушная, не желающая лежать в скромной прическе.

Все те же глаза.

Я молчал. Я не знал, что ей сказать.

Спросить?

Не знаю.

Не хочу.

Она ведь соврет.

— Господин генерал, — послышался ее тихий голос. — Позвольте… протяните руку.

Я чувствовал, что мне и хочется, и не хочется протягивать ей руку.

“И что с того? Ты сам считал, скольких ты убил?”, — почувствовал я внутри голос дракона. — “Деревни, которые ты выжигал дотла!”.

“Но ребенок…”, — возразил я.

“А сколько детей было в тех деревнях? Сколько? Ты считал?”

Я промолчал.

“Она такая же убийца, как и мы!”.

Я снова промолчал.

“Ты не вправе ее судить!”, — почувствовал я рычание дракона внутри.

Значит, такая же убийца, как я.

Как те красавицы, которые были в моей постели. Они убивали родственников, мужей, внебрачных детей, чтобы строить из себя скромность и добродетель.

И она такая же, как и они.

Ничем не отличается.

Такая же, как я.

Порочная душа.

И никакой чистоты в ней нет. Я просто ее придумал.

Она такая же, как и все мы.

И не заслуживает особого отношения.

Я еще раз посмотрел на ее лицо.

Протянул руку.

В душе я чувствовал насмешку.

Надо же, а строила из себя саму невинность.

Интересно, мой всезнающий отец, который ее сюда прислал, в курсе, кого он прислал?

Ха!

Это первый промах моего отца. Да какой!

Идеальный генерал Энгорант Моравиа, не терпящий лжи, проверяющий всех досконально, допустил ошибку.

И сейчас эта ошибка достала плетеный браслетик и стала аккуратно надевать его на мою руку. “Э. М.”, — увидел я алые буквы.

— Я… я сама его сплела, — послышался тихий шепот.

Даже сейчас она продолжает играть в невинность, не догадываясь, что я уже все знаю.

Прикосновение ее тонких пальцев к моей руке снова вызвало во мне страстное желание. В штанах все напряглось.

И почему я теперь должен сдерживаться?

Мне казалось, что сейчас, когда все точки расставлены, я могу заполучить ее. Как хочу. Где хочу. И когда хочу.

И не мучиться совестью о том, что надругался над чистой душой.

Она словно нарочно легонько гладит мою кожу, поправляя завязки.

Я стиснул зубы.

На мгновенье я прикрыл глаза, чувствуя, как в штанах стало очень тесно.

“Я могу прямо сейчас схватить ее, сорвать с нее платье и утолить свой голод. А потом забыть о ней раз и навсегда!”, — пронеслись в голове порочные мысли.

Пальцы напряглись, чтобы схватить ее за руку, но усилием воли я отвел руку назад и просто сжал кулак.

“Да брось! Возьми ее прямо здесь. Поиграй и успокойся наконец! Она достаточно набила себе цену! Осталось только посмотреть, чего она стоит в постели!” — пронеслась в голове порочная мысль, когда я смотрел, как часто вздымается ее грудь от волнения.

Я поймал ее взгляд.

Несколько мгновений я смотрел ей в глаза, понимая, что если она сейчас же не уйдет, я так и сделаю.

Нет.

Сегодня ночью.

“Прекрати! Я не позволю причинять ей боль!”, — послышался рокот дракона.

А я что? Собираюсь причинить ей боль?

Мне кажется, ей это даже понравится.

Глава 47

Я сидела на краю кровати, сжав колени, будто пыталась удержать внутри себя то, что уже начало вытекать — капля за каплей, как кровь из свежей раны.

За окном метель не утихала. Снег падал так, будто сама зима оплакивала мою боль.

А внутри — пустота.

Нет. Не пустота.

Хуже.

Осознание.

Я влюбилась.

Не в героя. Не в властелина балов и оргий.

А в него.

В того, кто, несмотря на свою жестокость, сам выбрал и подарил мне розовую лошадку.

В того, кто выгнал роскошную гостью только потому, что та назвала меня «крысой».

В того, кто молчал, когда я плакала над игрушкой, потому что не знал, как утешить.

В того, кто смотрел на меня не глазами хищника, а глазами человека, растерявшегося перед чем-то, что не подвластно его власти.

И вот теперь… теперь он смотрит сквозь меня.

Как будто я — не Дита.

Не женщина, чьи губы он целовал, чьё тело он держал в своих руках.

А тень. Ошибка. Пыль на мебели, которую можно смахнуть и забыть.

Сердце сжалось так, что я почти задохнулась.

Я прижала ладонь к груди, будто могла остановить этот рвущийся звук — не крик, не стон, а глухой треск надежды, которая только что разбилась об его лёд.

Он знает.

Он узнал.

Кто-то передал ему газету. Или он сам наткнулся. Или отец решил ему сообщить.

Так или иначе, теперь я — Альгейда Вестфален. Убийца. Мошенница. Та, что подложила магию в подарок ребёнку.