Предзимье. Осень+зима (СИ) - Лаас Татьяна - Страница 91

Тая плотно закрыла шторы и заказала завтрак по внутреннему телефону. На одну персону. Поделится. Она сможет что-то докупить потом в городе, чтобы наесться, а выдавать Илью нельзя. Тая замерла у стола, рассматривая бумаги, которыми под утро он занимался. Это были заметки отца: наработки по магмодификациям — то, до чего у самой Таи руки так и не дошли. Бумаги пожелтели от времени, пахли чердаком: влагой, пылью и мышами. Кажется, грызуны даже на зуб пробовали записи — уж больно размахрились их края.

Илья неслышно подошел со спины и обнял Таю, поставив острый подбородок ей на плечо — пользуется тем, что ростом вышел.

— Таюша… Все хорошо?

Руками он держался за шлевки её джинсов, словно боялся, что они с неё спадут. Надо есть. Как говорит Гордей: «Скунсик, надо хорошо кушать!» Было бы еще когда. То один ритуал, то второй, то одно отделение больницы, то другое. Не задалась у нее эта осень, а ведь любимое время года.

Тая откинулась назад, прижимаясь к его груди.

— Ты читал записи?..

— Немного, — признался Илья. — Не до того было, но основное я понял. Наработки твоего отца были ближе к проекту Разумовского. Предварительная подготовка каналов к потокам магоэнергии, а не повышение регенерации для экстренного латания каналов при запредельной нагрузке.

Тая мрачно вздохнула:

— Значит, отец не дал бы разрешения на мое изучение.

— Владимир скинет копии дела об аварии мне на почту. Угадай, кто меня опередил в архивах?

— Гордей?

Илья прошептал — его горячее дыхание чуть щекотало Таино ухо:

— Мр-р-рак же… Вот тебе и «авар… Тая»…

Тая промолчала: какой горькой оказалась разгадка второй фразы Гордея. «Разн… импу…» — не предательство гвардии, а забранные жизни магмодов.

Илья тоже молчал. Он, кажется, даже затаил дыхание, вот же гад чешуйчатый. Кто бы знал, что змеи, оказывается, такие тактильные. Тая закрыла глаза, наслаждаясь его теплом и непривычным для нее ощущением полной безопасности. Скажи ей кто-то раньше, что именно в объятьях Зимовского будет чувствовать себя полностью защищенной, никогда бы не поверила. Хотя нельзя забывать о влиянии общей теперь для них двоих нити жизни… Перед её глазами, портя такой замечательный момент, снова возникли поле, далекая «Пчелка», погружавшаяся в землю, черный купол неба. В воздухе плясало веретено и текли чуть светящиеся в темноте золотом нити: истрепавшиеся, плохо свитые и откровенно короткие для магмодов. Только сейчас Тая это поняла — сейчас, потому что её не терзала боль. Нити были откровенно короткие для тех, кто должен жить дольше, чем обычные люди.

— Тридцать три колыбельные… Двадцать два узелка и всего двенадцать трупов… — потрясенно сказала Тая.

Илья крепче прижал её к себе.

— Ты думаешь о том же, о чем и я? — его голос звучал напряженно.

— Илюша?

— О том, что у нас не недостача двух десятков трупов. А о том, что узелков на нитях изначально много из-за того, что большую часть нитей обрезали и дали нам только ошметки? Например, с самым малым содержанием магоэнергии.

Тая кивнула:

— Большая часть магоэнергии прошла мимо нас.

Она помнила продолжавшиеся взрывы у разрушенного маглева. Там была прорва магоэнергии. Теперь ясно, откуда её столько.

Илья пробормотал:

— М-да… Я почти всех, кого мог, направил на поиски трупов, отвлекая от других дел… И ведь не факт, что новых трупов не предвидится — все может быть. Но так изначально запутать, чтобы заставить заниматься лишней работой, еще и подгадать под приезд императрицы, когда людей и так не хватает… Это же надо.

Тая замерла — её изначально смущала дата ритуала с Ильей. Не проводят ритуалы, когда в городе повышен уровень опасности из-за приезда важного гостя, но ведь провели. Гордей думал — поспешили. Возможно, дед чувствовал, что смерть рядом. А если Тая снова что-то упускает из виду? Так может быть? И главное, чувствует себя снова полной дурой, потому что остальных это не волнует. Гордея точно не волновало. Илью?..

Она осторожно просила:

— Как ты думаешь, почему ритуал с тобой провели именно тогда, перед приездом императрицы, а не после? Ведь главная змейка не собиралась сама нападать на маглев императрицы, она послала туда кого-то иного. Ей было все равно, когда проводить ритуал.

И ей было все равно, кого посылать на смерть. Она могла послать на смерть и Илью… Его же даже из больницы вытащили по приказу императрицы. Он должен был в Змеегорске всюду сопровождать её. Он мог быть такой же ходячей бомбой. До сих пор.

— Не знаю, Тая. Для меня все случившееся пока зияет многими белыми дырами. Я не понимаю, зачем, например, включать колыбельные?

Гордей считал, что это признак преступления, совершенного маньяком.

— …это словно крик о помощи, Таюша. Кто-то словно раз за разом просил помощи, предупреждая колыбельной. Только мы этого не понимали. И улики, подброшенные мне, — это же полный бред. Я не настолько идиот, чтобы такое хранить дома. Это совсем за гранью. Ни Семен Васильевич, ни тот, кто скрывается под шкурой змея, на идиота не тянут. Тогда кто подбросил улики?

— Тот… Та, кого отправили на смерть? Камикадзе не обязана быть умной.

— Может быть. Была бы умной — записку хотя бы подбросила вместе с уликами.

— Илюша…

Он вздохнул и сказал то, что смутно тревожило Таю:

— Я мог быть и, возможно, до сих пор могу быть такой же бомбой, как те, кто устроили взрывы в Санкт-Петербурге и тут в императорском маглеве.

— И тогда тебе нельзя приближаться к Коту.

Илья внезапно отпрянул в сторону — сердце у Таи на миг остановилось от страха: он мог решить, что она опасна для него.

Он пробормотал:

— Тележка. Кто-то идет с тележкой по коридору.

Тая выдохнула с облегчением:

— Это едет наш завтрак. Спрячься в ванной, только свет не вклю… — она не закончила фразу — Илья отомстил за то, что она его считает глупым: носом, ужасно щекоча, прошелся по её шее, целуя куда-то у ключицы.

— Исчезаю…

Он мягко, совершенно беззвучно направился к ванной и спрятался там. Надо где-то раздобыть ему подходящую одежду — осень на дворе, не стоит носиться босиком и почти раздетым. А ведь он точно понесется, не в больницу, так на место убийства Виноградова точно. Ужас ситуации был в том, что Тая тоже хотела туда сходить, только это опасно. Там камеры и, возможно, еще не закончившие свою работу криминалисты. И водолазы.

Сунув чаевые горничной, привезшей завтрак, Тая плотно закрыла за ней дверь. Еще и стулом подперла бы, но Илья поднял бы на смех такую защиту. В ванной зажурчала вода. Что он там творит? Он же уже мылся.

Илья сам открыл дверь:

— Таюша… — Он заметил тележку в коридорчике. — Я сам накрою завтрак, а ты пока приведи себя в порядок. Честное слово — я не сбегу.

— Хорошо, — пробормотала Тая. От душа и свежего белья она бы не отказалась. Илью же пока точно задержит завтрак. — Я быстро.

— Не спеши! — Илья проводил её задумчивым взглядом и принялся накрывать на стол.

Тая схватила первое попавшееся белье в рюкзаке, зубную пасту и щетку. Менять одежду она не стала — все равно по полю ходить в поисках ответа: что же случилось с Виноградовым. В ванной ждал сюрприз — Илья, оказывается, умеет быть галантным. Он сделал ей горячую ванну, еще и пену взбил. Красиво! И задавать вопрос князю, помыл ли он перед этим ванну, желательно с антисептиками, она не будет. Ясно же, что не помыл… Тая вздохнула и включила душ. Простите, широкие жесты она ценит, но она слишком много помнит из микробиологии и не только из неё.

Из ванны она вышла чистая и довольная судьбой — она поцеловала в макушку пытавшегося воспитанно подскочить со стула Илью и поблагодарила:

— Спасибо! Я оценила!

— Да не за что! — расплылся он в довольной улыбке. — Садись есть.

Он не Гордей, который бы позвал «кушать».

Тая задумчиво кивнула и взяла первое, что попалось под руку — свежую яичницу. Илья выбрал пирожки.

— Ты уже что-то писал Коту в молнеграмме?