Предзимье. Осень+зима (СИ) - Лаас Татьяна - Страница 33

— Тебя тоже?

— Что?

Зимовский и его поведение раз за разом ставили Таю в тупик.

Он повторился:

— Тебя тоже влекло ко мне?

Зимовский, шатаясь, направился к своей одежде, натянул на себя джинсы и кинул Тае шинель:

— Лови и грейся!

Шинель упала на пол — ничего от Зимовского Тае было не нужно. Она буквально давилась ругательствами — он думает, что она могла в него влюбиться?!

— Зи. Мо. Вский!

— Грейся! — рыкнул он, а Метелица молчал, продолжая просто наблюдать за происходящим. Хотя нет — он подошел к Тае, поднял с пола шинель и накинул её на Таины плечи, прошептав:

— Он прав, Тая. Тебе надо согреться.

Против Гордея и его заботы она не стала протестовать — тут действительно было холодно.

Зимовский застегнул рубашку и, в упор глядя на Таю, снова спросил:

— Тебя влекло ко мне? Я с ума сходил — не мог понять, что за наваждение творится.

— Не льсти себе.

Он продолжил настаивать:

— Нить общая. Ты живая. Я тоже. Меня из-за нити, как ты говоришь, влекло к тебе. Почему в обратную сторону это не действовало?

Метелица потирал подбородок и не вмешивался, позволяя Зимовскому говорить гадости. Тая поняла, что защищать себя придется самой:

— Потому что ты. Убил. Меня. Это ты забрал мою жизнь, а не я. Всепрощение — не моя сильная сторона.

Зимовский старательно мягко сказал:

— Тая, я не делал этого. Пожалуйста, услышь меня.

— Любой убийца так говорит. Против тебя Вязев, нить, которая прижилась, и забранные жизни магмодов. И мой сон в твоей машине под колыбельную. Тебе просто не повезло — тебя поймали.

— Ты спала не только в моей машине, — напомнил Зимовский.

— О да, я еще спала с Метелицей! Скажешь, что он пытался меня убить, да?

Зимовский поднял голову в небеса:

— Мр-р-рак! Метелица, скажи уже что-нибудь!

Тот сказал:

— Я. Пока. Думаю.

Тая не сдержала смешок — во всяком случае Гордей ответил честно. Он всегда старательно честен. До ужаса иногда.

Зимовский принялся обуваться.

— Я не знаю, что я делаю именно ТУТ в защитном круге. Но зато я знаю, что я делал до того, как попал сюда. Я искал твоего магмода-лиса, Тая.

— В голом виде? — не удержалась она.

Зимовский поднял глаза, отвлекаясь от шнурков, — он привычно искал дзен:

— Именно. В голом виде. Я не магмод, но я оборотень. Одежду я снял тут и оставил, чтобы не искать потом по кустам. И, кажется, я нашел… кого-то.

Тая прищурилась, давя в себе ненужные надежды:

— Зимовский, таким не шутят. Если это попытка сбежать…

Метелица плавно изменил голову и щелкнул зубами, предсказывая Зимовскому его участь. Тот снова повторил:

— Я не уверен. Мне надо проверить еще раз. И… — Зимовский огорченно качнул головой, глядя на мрачную Таю: — Я не мразь. Это уже, Тая, мой девиз с тобой, кажется. Я не пытаюсь таким образом сбежать. Потому что таким — чужой жизнью, — действительно не шутят. Да, я попал в очень некрасивую историю, но я предупреждал — против меня играют, и играют грязно, в том числе и твой Метелица.

Этого Гордей не перенес — все же вмешался, сухо сообщая:

— Я не на чьей стороне, Илья Андреевич. Я тут расследую убийства магмодов, которые вы прошляпили. Где магмод? Я его не учуял.

— Мне кажется, что он забился в щель у фундамента. Тут как раз — со стороны улицы.

Брови Метелицы взмыли вверх — у волков сильное обоняние, они за три километра чуют свою жертву, и опередивший его в поисках Зимовский явно задел его гордость.

Зимовский продолжил, не красуясь:

— …Я как раз пытался его вытащить, когда потерял сознание. И колыбельная тогда точно не звучала. Очнулся я уже в круге. Можете не верить.

Тая мрачно предложила:

— Мозголома пройдешь, чтобы подтвердить свои слова?

— С каких пор полиграфа стало недостаточно, Тая? — Зимовский уверенно направился на выход.

— Значит, ты знаешь, что мозголома ты не пройдешь.

Тая направилась за ним — ради жизни магмода, Орлов это или нет, она была готова на все.

— Мне мои мозги важны, Тая. Я их нежно люблю. Так я могу проверить, что я видел в щели?

Метелица отошел в сторону, пропуская Зимовского на улицу:

— Ты должен понимать, что зрение не идет ни в какое сравнение с нюхом. Я тут все проверил — тут не пахнет людьми. Ни живыми, ни тем более мертвыми.

Зимовский пожал плечами:

— Смотря какое зрение. И если я видел магмода, то он точно жив. Неподвижен, возможно обезвожен, возможно без сознания, но явно жив.

Он завернул за угол цеха, идя в примятой траве. Тая старательно принюхивалась — ничем тут не пахло. И поле молчало, оно тоже не чувствовало жизнь. Зимовский наклонился к щели между бетонной дорожкой, обвалившейся стеной и фундаментом — там и ребенок не пролезет, хотя лисы мелкие. Если Зимовский не лжет, то там мог спрятаться именно лис. Возможно даже Орлов.

Зимовский махнул рукой, приглашая Метелицу и уступая ему место:

— Нюхай. Там точно кто-то живой. Далеко. Но он живой.

Метелица недоверчиво посмотрел на него, но в щель все же сунулся, ложась на бетон и головой ввинчиваясь под землю. Было слышно, как он принюхивался снова и снова. Тая обняла себя руками за плечи — она не представляла, как из-под фундамента можно вытащить магмода, если он без сознания. Тут без императорской службы спасения не обойтись.

Метелица выпрямился и потер подбородок:

— Точно. Слабо пахнет Орловым, но как?!.. Как ты его УВИДЕЛ?

Зимовский принялся скидывать с себя ботинки:

— Я пролезу и вытащу. Только просьба — Тая, уйди и не смотри. Желательно, уйди как можно дальше. — Он не сомневался, что она его послушается — он принялся расстегивать рубашку.

Тая не собиралась лезть в родовые тайны Зимовских — ей плевать, кто он: енот или ехидна мелкая. Она просто не удержалась и напомнила:

— Зимовский, я тебя уже видела во всех ракурсах, и ты меня не впечатлил.

— Тебе важнее моя тайна или жизнь Орлова?

— Вали! — Она пошла обратно за угол. — И даже не надейся сбежать. Метелица быстро бегает.

— Кстати, Метелица, вызывай реанимацию — Орлову она точно понадобится. Неделю без еды и воды… Не каждый выживет.

— Как ты увидел, что он жив?!

— Сейчас все поймешь…

Тая села на камень у дверей цеха — она слышала, как восторженно присвистнул Гордей, оценивая вторую ипостась Зимовского. Ей плевать на это. Явно что-то мелкое, даже мельче лиса. Может, он кот… Ей все равно. Жизнь Орлова важнее Таиного любопытства. Только… Тая сжимала челюсти, чтобы не взвыть. Орлова по словам Зимовского ждет освидетельствование и пожизненное заключение в больничной палате. Но и оставить его умирать там, под землей, не дело. Дикая ирония: спасти, чтобы навсегда запереть в больничной тюрьме. Что за мерзкий выбор! Только смерть явно хуже. Вот Ника «обрадуется» — она же надеялась на статус вдовы, а останется женой. Разводы даже с неконтролирующими себя магмодами запрещены. Чума!

Спасти, чтобы запереть в палате навечно.

Она закрыла глаза, не в силах больше думать — голова готова была взорваться от всего. От Зимовского, от близкой смерти, что дышала в Таин затылок, от участи Орлова, от… Всего.

Было странно тихо — Тая ждала рева медицинской сирены или хотя бы отсветов включенной «люстры», но слышно только шорохи, приглушенная ругань, шипение Зимовского, вернувшего себе человеческий облик:

— Метелица, где врачи?! Орлов плох — видишь же!

— Добираются. Сюда же не проехать — идут пешком. Сейчас будут. И ты…

— Молчи!

Было слышно, как Зимовский спешно одевался. Он еще не подозревал, что заткнуть Метелицу может только смерть, и то не всегда.

— Да ладно! Что б я так жил!

Зимовский буквально прошипел в ответ:

— Зависть — плохое чувство!

— Ну не скажи — такое богатство достается не каждому! — Тая слышала, как Гордей рассмеялся довольно обидно. — Двойной комплект!

— Молчи! И проводи Таю домой — ей нельзя быть тут. Никто не должен знать, что она здесь была.