Воронцов. Перезагрузка. Книга 8 (СИ) - Тарасов Ник - Страница 2

— К Фоме, — ответил я. — Он мой представитель. С серьёзными техническими проблемами — ждите меня, я буду периодически приезжать. С мелкими — Петька поможет.

Петька гордо выпрямился:

— Помогу, конечно! Мы ж вместе всё это строили, я всё помню.

Я улыбнулся его энтузиазму:

— Вот видите. Вы не одни. Вы — команда. Помогайте друг другу, и всё получится.

Ричард, молчавший до этого, спросил:

— Егор Андреевич, а мне что делать? Тоже с вами ехать?

— Ричард, — сказал я, — ты однозначно едешь с нами. Твоя помощь может понадобиться в любой момент. А если вдруг в Уваровке что случится, то до Тулы верхом с заводной пол дня скакать.

Он кивнул с пониманием:

— Хорошо. Как скажете.

Я снова обвёл взглядом собравшихся:

— Ну что, есть ещё вопросы?

Все молчали, переваривая информацию.

— Если вопросов нет, приступаем к подготовке, — объявил я. — Через три дня выезжаем. Фома, начинай собираться в дорогу — тебе нужно в Тулу первым, чтобы успеть найти дом. Остальные — продолжайте текущую работу, но готовьтесь к моему отсутствию.

Все закивали и начали расходиться. Фома задержался:

— Егор Андреевич, а какой именно дом искать? Сколько комнат, где в городе?

— Комнат четыре-пять, — прикинул я. — Чтобы нам с Машей было где жить, гостей принимать, для прислуги место. Желательно в приличном районе, но не в самом центре — там дорого и шумно. И главное — чтобы тепло было, добротная печь.

— Понял, — кивнул Фома, доставая свою записную книжку и что-то помечая. — Найду.

— Ещё, — добавил я, — нужна будет прислуга. Кухарка, горничная. Машеньке в её положении тяжело всё самой делать.

— Об этом тоже позабочусь, — заверил Фома.

Когда все разошлись, я вернулся к Маше. Она сидела у окна, задумчиво глядя на падающий снег.

— Дал указания? — спросила она, повернув ко мне голову.

— Да, — я подошёл, обнял её со спины. — Через три дня едем. Фома уже завтра уедет, будет искать дом.

— А деревня? — тихо спросила она. — Как же без тебя?

— Справятся, — уверенно сказал я. — Здесь хорошие люди, все знают своё дело. Я им доверяю.

Машенька повернулась, посмотрела на меня:

— Ты ведь волнуешься, правда?

Я не стал врать:

— Волнуюсь. И за тебя, и за ребёнка, и за дела здесь. Но что делать? Жизнь такая — нужно принимать решения и действовать.

Она прижалась ко мне:

— Я тоже боюсь. Но когда ты рядом, то нет.

Мы так и стояли у окна, обнявшись, глядя на зимний пейзаж за окном.

На следующее утро Фома уже был готов к отъезду. Он запряг лошадь, уложил небольшую сумку с вещами. Вместе с ним поехали пару служивых.

— Ну, я поехал, Егор Андреевич, — сказал он, залезая на сани. — К вашему приезду всё устрою.

— Полагаюсь на тебя, — я протянул ему руку.

Он крепко пожал её и тронул вожжи. Сани тронулись, быстро скрылись за поворотом дороги.

Я вернулся в мастерскую. Мастера работали над калибром с удвоенным рвением — хотели закончить проект до отъезда.

Григорий склонился над верстаком, тщательно подгоняя очередную деталь. Братья Волковы полировали измерительные поверхности. Семён Кравцов собирал механизм крепления. Фёдор проверял общую геометрию конструкции.

— Как продвигается? — спросил я, подходя ближе.

— Почти готово, — доложил Григорий, не отрываясь от работы. — Ещё день-два, и закончим.

— Отлично, — одобрил я. — Этот калибр возьмёте с собой на завод. Будет вашим первым проектом там.

— И доказательством того, чему мы научились, — добавил Антон Волков.

— Именно, — согласился я.

Фёдор добавил:

— Знаете, Егор Андреевич, я всю жизнь только ковал. Одно и то же, изо дня в день. А тут за эти недели столько нового узнал! И про точность, и про стандарты, и про то, как вместе работать. Спасибо вам.

Его слова были приятны:

— Спасибо тебе, Фёдор. И всем вам. Вы оказались прилежными учениками. Сейчас перед вами, да и мной будет большая задача. Так что работы на заводе будет много.

Семён Кравцов поднял голову от работы:

— А вы правда будете на завод приезжать? Помогать нам?

— Обязательно, — заверил я. — Это не конец нашего сотрудничества, а начало. Вы внедрите новые методы, а я буду консультировать, помогать с трудностями.

— Это хорошо, — облегчённо выдохнул Семён. — А то я боялся, что мы вернёмся на завод и там нас никто не поймёт.

— Поймут, — уверенно сказал Григорий. — Когда увидят результаты — поймут. А результаты мы им покажем.

На следующий день с утра я собрал уваровских мужиков — Петьку, Илью, Семёна, Степана, Митяя. Мы пошли в кузницу.

— Мужики, — обратился я к ним, — хочу ещё раз показать вам процесс изготовления керамики. Петька будет заниматься этим в моё отсутствие, но все должны понимать основы.

Я достал мешок с белой глиной, которую мы нашли недалеко от деревни:

— Смотрите. Первый этап — подготовка глины. Нужно удалить все примеси, камешки, мусор. Для этого обработанную светильным газом и выбранным металлом глину замачиваем в большом количестве воды.

Мы ссыпали глину в деревянную бочку, залили водой, тщательно перемешали.

— Теперь ждём, пока тяжёлые примеси осядут на дно, — объяснил я. — Займёт несколько часов. Потом аккуратно сливаем чистую глиняную взвесь в другую ёмкость.

— А зачем так сложно? — спросил Митяй. — Нельзя просто руками примеси выбрать?

— Можно, — согласился я, — но не все примеси видны глазу. Мелкие песчинки, органика — всё это портит керамику. Промывка водой удаляет даже мелкие включения.

Через несколько часов мы слили отстоявшуюся глиняную взвесь. Теперь нужно было выпарить лишнюю воду.

— Ставим на медленный огонь, — показал я, — и постоянно помешиваем. Вода испаряется, глина густеет. Когда достигнет консистенции густой сметаны — готово.

Петька взял в руки весло для перемешивания:

— Долго мешать нужно?

— Несколько часов, — честно ответил я. — Поэтому лучше делать большими партиями, чтобы не тратить время на каждую мелочь.

Пока глина уваривалась, я показал им формовку:

— Можно лепить руками, как обычную глиняную посуду. А можно использовать формы — получается ровнее, одинаковее. Мы так делали для фарфора.

Я достал деревянную форму для миски, которую Илья делал по моим чертежам:

— Смотрите. Глину раскатываем в пласт нужной толщины. Укладываем в форму, плотно прижимаем. Лишнее обрезаем. Оставляем сохнуть.

— А сколько сохнет? — спросил Степан.

— Зависит от толщины и влажности, — пояснил я. — Тонкая посуда — дня три-четыре. Толстостенные изделия — неделю, может, больше. Главное — сушить медленно, иначе потрескается.

Митяй попробовал сформовать миску сам. Получилось не очень ровно, но для первого раза неплохо.

— Практика нужна, — подбодрил я его. — Чем больше делаешь, тем лучше получается.

Наконец мы дошли до обжига — самого важного этапа.

— Обжиг превращает мягкую глину в твёрдую керамику, — объяснял я. — Нужна высокая температура — докрасна раскалить печь. И держать несколько часов.

Мы подошли к печи.

— Укладываем изделия, — показал я, осторожно размещая высушенные заготовки. — Не вплотную друг к другу, с зазором. Иначе могут склеиться при обжиге.

— А температуру как контролировать? — спросил Петька.

— По цвету, — ответил я. — Видишь, когда печь раскалена докрасна? Это примерно нужная температура. Держим так несколько часов. Потом медленно, очень медленно остужаем. Резкое охлаждение — и всё потрескается.

— Сложно как-то, — протянул Илья.

— Поначалу сложно, — согласился я. — Но с опытом придёт понимание. Петька, ты будешь экспериментировать, записывать результаты. Какая температура, сколько времени, какой результат. Постепенно выведешь оптимальный режим.

Петька серьёзно кивнул:

— Понял, Егор Андреевич. Буду стараться.

— И ещё, — добавил я, — не забывайте про фарфор.

Мы провели у печи ещё несколько часов, пока шёл первый обжиг. Я объяснял тонкости, отвечал на вопросы, показывал, как определять готовность по внешним признакам.