Инженерный парадокс 11 (СИ) - Чернов Антон - Страница 11

Я, конечно, не сторонник позиции «абы чем занять» — она кретинская, в большинстве случаев. Подходящая в ряде случаев в силовых структурах, в стиле «копать отсюда и до обеда», но бредовая в обычной жизни. Но в случае с человейниками это было откровенное вредительство. Ну в смысле есть производство, повышать технологичность которого ты не собираешься либо не можешь. И на кой чёрт тебе сотни и тысячи роботизированных линий?

Выгода на них, с учётом износа и дотаций бездельникам человейника — ну реально минимальная. Пара-тройка процентов, относительно вовлечения населения в производство. При этом, это население, вовлечённое, создаст новые рабочие места, оживит экономику и в итоге будет выгоднее…

Хотя тут, возможно, кроется банальная социология. Если оживится экономика, у людей появятся деньги, то в перспективе и стремления к улучшению уровня жизни. Мысли всякие заведутся, желания странного, вроде там прав, образования… В общем-то «да», верхушке человейника это нахрен не нужно, их стабильное состояние с ними на вершине устраивает более чем.

Впрочем, это всё пусть и имело отношение к моим задачам, но больше умозрительное, хотя и влияющее на особенности сбора вторсырья. Просто единственной по настоящему грузовой дорогой в человейнике была широкая, поднимающаяся спиралью шоссейная дорога. Способная вместить и грузовики и всё что угодно, но совершенно не годящаяся для сборщиков, как понятно.

Всякий «мусор» находился в глубине жилых массивов, с узкими дорожками, многоярусных — в общем вариант грузовика ни черта не годился. Ну разве что как промежуточной стадии сбора, но в любом случае «разрабатывать» их было не нужно.

А вот с машиной-сборщика пришлось поломать голову. И из-за довольно неприятных ограниченных условий, и из-за высоковероятной попытки сборщика ограбить и прочее. В результате вышел трицикл-трансформер, с манипулятором-погрузчиком и магнитной платформой для груза. Платформа, как понятно, была сменная, хотя и не думаю, что таким сборщикам придётся собирать в Манаусе что-то, кроме металла. Пластика всех видов нам уже натаскали немало, и конца-края этому пластиковому потоку не видно.

Кстати, вот ещё одна идея для потенциального производства: делать из пластика что-то полезное. Для той же Африки, например или что-то такое. Потому что «возить пластик» в Новгород — идея забавная, но не слишком рациональная. Готовые изделия надёжнее.

В общем, этакий грузовой трицикл-трайк, с трансформируемой задней осью, от двух метров до полуметра — для проходимости или грузоподъемности, в зависимости от обстоятельств.

Долго придумывал и ломал голову насчёт безопасности, но всё упиралось в банальную проходимость, грузоподъёмность… Ну и техническую целесообразность. Делать механизированный доспех на минималках для сбора вторсырья одним человеком… Немножко слишком эксцентрично и совсем не по-инженерному.

Так что «пассивную» защиту обеспечит обычный технический комбез Гаража — стандартные пули, которые использовало подавляющее число людей в человейнике, он удержит. Как и ножи-камни-палки и прочие подобные орудия.

А в роли активно-пассивной защиты выступит парализатор. Причём автоматический, поливающий излучением всех, кроме Гаражных.

Довольно неплохая выходило конструкция. Не идеальная «вообще», но рациональная и прекрасно выполняющая все необходимые функции. И в разборе — прекрасно транспортируемая, так что наряд в Гараж, на производство. Название я дал новому транспорту и средству добычи отличное, очень «в стиле» места применения. «Каррегадор» — звонкое такое, хорошее название.

Лаборатория генной инженерии, штаб-квартира корпорации Гараж, Нижний город, Новгород

Владислав нервничал и суетился, проверяя и перепроверяя записи, оборудование, образцы. Делал он это уже пару часов: всё что нужно было собрано, но сесть и успокоится у генетика не получалось.

Впервые в жизни он покидал Империю, что само по себе было волнительно. Так ещё не куда-то, а в Амазонскую сельву! Место, которое все наставники и авторитеты называли «шкатулкой неразгаданных тайн», что в общем-то так и было.

Мечта любого генетика и генного инженера найти причину, почему биообъекты сельвы обладают своими уникальными эфирными свойствами. Вычленить группу генов, за это ответственных, и внести в генетику вклад, сопоставимый с самим Юрием фон Алмондом, отцом генетики!

Или окончательно доказать, что генетика в случае с обитателями сельвы не причём. Что тоже будет величайшим открытием, которое не факт, что в полной мере оценят современники. Но потомки будут вечно помнить Владислава и благодарить за сбереженное время и силы…

На последнем Владислав заметил, что уже двенадцатый раз открывает контейнер с оборудованием, проверяя его содержимое. И что крышка несчастного бокса уже начинает поскрипывать.

— Надо взять себя в руки, — пробормотал генетик, задумался было о седативных препаратах… Но решил, что это лишнее.

А просто подошёл к терминалу, начав набирать номера студенческих приятелей. Этакое «прощание с Империей», да и занятие, которое нелишнее и ещё успокаивает.

Правда стоит отметить, что «приятелей» в обычном понимании у Владислава почти не было. Упёртый в науку, на что его подталкивали успехи многих родных, в первую очередь дядюшки, он не участвовал в студенческих попойках и прочих аналогичных развлечениях.

Но, с другой стороны, будучи выдающимся студентом, что признавали преподаватели Биологического Факультета Его Императорского Величества Академии, он был участником одного клуба.

На удивление — организованного именно преподавателями, причём не его факультета, а Академии в целом. И уже сейчас Владислав понимал, хотя и в юности догадывался, зачем это было сделано.

Просто «Золотой Клуб» объединял лучших студентов, с покрывающей обучение Императорской стипендией. Что давало гениям поколения (к которым, к слову, Владислав себя не причислял — он был трудолюбив, педантичен и упорен, но никак не «гениален») круг общения, оберегало от неприязни и насмешек обычной студенческой среды.

Да и могло дать толчок на прорывное открытие в смежных сферах: история Академии знала не один пример подобного. Но тем не менее, какая бы причина ни побудила создать Золотой Клуб, а Владислав был в нём.

И его соклубники вполне подходили на звание приятелей, да и действительно сало интересно — как они живут, чего добились. Раньше всё было не до этого, да и самого Владислава не искали.

Контакты двух человек не отвечали, третий сухо поздоровался, сообщил что всё нормально, и разорвал связь. Судя по виду — математик Грищенко устроился в крупную корпорацию, зарабатывая там авторитет и пробиваясь за счёт таланта.

Ещё пара с улыбкой вспомнили старые времена, не слишком щедро поделились информацией — как, впрочем, и Владислав, но в целом, как и он, получили заряд позитива от ностальгических воспоминаний.

И наконец Владислав, немного посомневавшись, стал набирать Романа. Самого… странного представителя Золотого Клуба. Для начала, несомненно гения в физике. Высоких энергий, если Владислава не подводила память — сам он знал физику на условно-достаточном для его специальности уровне, не залезая в «высокие» раздела.

Гением Роман Костромской был несомненным: преподаватели, повышенная Имперская стипендия… И при этом у него находились силы на бесконечные гулянки и романы. При этом Золотым Клубом он не пренебрегал, раздражая и расшевеливая своих «академических» соклубников.

В общем, воспоминания об этом типе как вызывали улыбку, так и заставляли досадливо морщиться, вспоминая кипучую энергию, с которой Роман тормошил окружающих. Впрочем, на самом деле скорее приятное воспоминание, улыбнулся Владислвав, набирая номер.

И четверть минуты ответа вообще не было. Но Владислав подумал, и присоединил к запросу на связь своё имя и… не самое приятное прозвище, данное как раз Романом. И тотчас связь появилась: полутёмная, захламлённая комната, а перед терминалом — опухший, поблескивающий красноватыми глазами в полумраке студенческий приятель.