"Фантастика 2025-169". Компиляция. Книги 1-24 (СИ) - Машуков Тимур - Страница 132

Бродяга сегодня появился, как мы и договорились. Он вылез из своего укрытия, будто чувствовал, что развязка близка. Гараж пустой, внутри никого, сам Бродяга сидел на бетонном блоке снаружи и задумчиво курил. Лицо покрыто щетиной, взгляд отсутствующий.

— Как по мне, ничего у тебя не выйдет, — сказал он. — Они ещё живы. Но можно нагрянуть, сам знаешь куда, и всё исправить. Похрен, что дальше. Главное — сейчас ударить.

Я сел недалеко от него.

— В Чечне, где-то в 96-м, — начал я, — мы видели, как два полевых командира схлестнулись друг с другом. Мочились жёстко, как против нас. Даже хуже. Нас они так не ненавидели, как друг друга.

— Они так делают, — произнёс Бродяга, затушив окурок. — Старые родовые тёрки, кровная месть.

— Да. Но это было не просто так. Там был расчёт. Я не знаю, кем был этот человек, кто всё это придумал, но я будто научился этому у него.

— О чём ты?

— Две банды были уничтожены. Если бы на них напали мы, много пацанов бы полегло, а банды ушли бы в Панкисское ущелье. Набрались бы сил и напали снова.

— И что? — всё допытывался он.

— А тот человек понимал суть. Так что урон был сильный, и банды уничтожены, и всё это они сделали своими руками. Он знал их слабости, возможности, всё! И у него получилось.

— Во как, — Бродяга потёр лоб. — И кто это был?

— Хотел бы знать. Кто-то из ваших, возможно, он нашего капитана знал по Афгану. Но он подорвался на мине и погиб. А мы — живы. Давай повоюем ещё, Дима? — я повернулся к нему. — Один раз, как надо. А не просто сдохнем. Да?

— Сега переживает, — вдруг сказал он неожиданно грустным голосом. — Что о нём пацаны подумают. Вдруг всё не так пойдёт, а про него такой базар и останется.

— Всё пойдёт, как нужно, пусть не волнуется, Штирлиц. Теперь ваша очередь.

Я поставил кожаный портфель перед ним. Бродяга полез было открывать, но я помотал головой.

— Ладно, — он сглотнул. — Только из-за пацанов. Потому что они тебе верят.

— Давай уже действуй. И где наш «друг»? — я хмыкнул. — Я его с утра жду.

— Скоро будет, — Бродяга поднялся и пошёл, сильно хромая.

Я немного покрутился у гаража. «Нива» Царевича была рядом, поезжу на ней.

Подготовили всё, и подготовка была долгой. Каждый из нас сделал свою работу.

Царевич стрелял, куда надо, Газон как Штирлиц, мешал братве и запутывал её, провоцируя вражду ещё больше, а Шустрый с Халявой посеяли нужные слухи. И Шопен тоже приложил руку, поговорив с «портовыми». И Самовар не подвёл, многое из того, что мы делали, придумал он.

Но придётся и пострелять. Хоть и не всем, и не как на войне. Но сразиться надо будет ещё раз.

Ведь заканчивался один этап плана и начинался новый — главный. И надо понимать, что Граф, на которого мы делали ставку, сам не полезет убивать двух своих подельников, у него не хватит смелости. Но все должны подумать на него и на Шутника.

А нам надо хитрить, чтобы самим не стать козлами отпущения. Чтобы нам потом не мстили, чтобы это выглядело, как внутренняя разборка банды, от которой она так и не оправится.

Финальный этап плана приближался, и основной риск был на мне. Я же отвечаю за всех.

Риск был сильный, но почему-то было спокойно. В любом случае, чтобы со мной ни стряслось, это уже не остановить.

Я ехал в сторону дома, когда меня подрезала вишнёвая «девятка». Я затормозил, но двигатель не глушил.

Присмотрелся к тем, кто полез из машины. Сначала показались двое братков-мордоворотов в кожанках, а после — высокий тощий мужик, мне знакомый.

На нём была дублёнка с меховым воротником и шапка, ещё он носил затемнённые очки. Улыбался, среди зубов видны стальные фиксы. В руке он держал сигарету, показывая перстни, вытатуированные на пальцах.

Тот самый Шутник. Он сел ко мне в машину, нагло, будто ничего не боялся, а его шестёрки остались снаружи. Не боится, что я уеду, недооценивает. Фидель тоже не боялся.

Шутник достал ножик и начал ковырять в ногтях. Ножик иностранный, с царапинами от точильного камня, выглядел очень острым.

Хочет запугать, блатной гад.

— Ну что, Старицкий? — вдруг произнёс он. — Или как тебя называют? Старый?

Его голос я узнал сразу. Это же он мне звонил по телефону. Сейчас он не сипел, как в ресторане, там он звучал, как старый больной зэчара. Сейчас он говорил почти нормально, без блатных интонаций, но взгляд и ухмылочка — как у зэка.

— Знаешь, я вот долго пытался понять, что ты за человек, — продолжал Шутник. — А человек ты на редкость хитрый и продуманный, но слишком наглый и вредный. Кончать тебя надо.

— А по телефону другом себя называл, — я усмехнулся.

— Эх, а так могло быть, будь ты хоть чуточку, но мудрее, — он убрал ножик и откинулся на спинку сиденья. — Знаешь, Фидель тоже был умным, и он мне эту идейку подсказал. Но с вами он конкретно лоханулся.

— Значит, ты для себя выгоды ищешь? — уточнил я. — Хотел сам стать крутым паханом? Вот чего нас подтянуть хотел? Но что-то поменялось, да? И решил гасить.

Может ударить ножом, и это, возможно, он хочет. Мы почти в центре, но кто увидит, что происходит в машине. Да и темнеет уже.

Хочет сделать сам, но если что, охрана рядом. А пока же он наверняка решил что-то выведать или разузнать, потому что почуял угрозу. Не от меня, а от всей группы.

А что ты скажешь насчёт этого?

— Умный, значит, — Шутник посмотрел на меня.

— Не жалуюсь, — сказал я.

Улыбнулся, откинулся назад, держа руки перед собой.

И резко нажал на педаль газа, вывернув руль. Машина рванула вперёд, зацепил крыло «девятки», но проехала. Ничего, с Царевичем это уладим.

Ехал резко, но Шутник даже не подал вида, что испуган. Может, и сам хотел предложить уехать, чтобы надёжнее. Но пока мы на скорости, он своим ножиком бить не будет.

— Шутишь, парняга? — равнодушно спросил он.

Я гнал быстро, а дорога скользкая. На поворотах иногда заносило.

— Ударишь меня, — предупредил я, — куда-нибудь врежемся. И хана твоим планам. Решил, что раз Фиделя нет, сам воспользуешься моментом? Но вдруг передумал?

— Сильно много о себе не думай. Сам-то помирать не хочешь. Жить-то любишь, да и рано. Обидно. С войны вернулся, а здесь достали.

Он продолжал спокойным голосом, будто он сидел на кухне, а не на сиденье мчащегося вперёд авто.

— Да. Сначала думал, что надо переманивать вас к себе, раз у Фиделя не вышло, а Налиму с Гариком некогда. А вот этого вашего Бродягу, — Шутник поморщился, — звать не стал, дурной он. С вами хотел поработать. Но тут… начал разбираться, и что-то проблем с вами слишком много оказалось. Обычные пацаны, да вот слишком лихие, опасные. Много о себе думаете. С такими лучше не связываться. Таких в начале 90-х штабелями хоронили, спортсменов и прочих.

Мы обогнали троллейбус и пару машин. Машина ехала по центральной улице, как раз там, где не так давно сбили Фиделя. Шутник заулыбался, явно зная, где именно.

— А что тебя Шутником прозвали? — спросил я. — Шуточки шутить любишь?

— Ага, только тебе смешно не будет.

Он посмотрел на меня исподлобья.

— Короче, твой план я знаю. Газон мне всё сдал, когда попался.

— Не гони, — я отмахнулся. — Во-первых, Газон не попадался, во-вторых, никого он тебе сдать не мог. Да и я знаю, кто мог слить. Сега из людей Бродяги, да? Он как раз пропал. У вас он, да?

— Да, умный ты, — Шутник покачал головой. — Суть видишь, значит. Да. Зря ты с Бродягой закорешился, и с людьми его, зря им планы рассказывал. Всё выдали: и кто в Гарика стрелять хотел, и кто взрывчатку Налиму подложил, и кто слухи по городу распространял. И для чего ты к чекистам ходил. За одно это можно мочкануть.

Я молчал, чтобы он ничего не понял.

— Даже не знаю, для чего это тебе, — продолжил он. — Но знаю всё, и передал всем. Да это уже неважно. Тормози. Ты не врежешься. Духа не хватит.

— Значит, паханы знают мой план? — уточнил я.

— Да! И уже думают, как с вами разобраться. И если не будешь помогать — зароем, как последнюю падлу. Понял? В твоих же интересах всё рассказать.