Моя попытка прожить жизнь Бессмертного Даоса VIII (СИ) - Мордорский Ваня - Страница 51

Мы вернулись к руинам храма.

Чунь Чу всё ещё сидела у подножия холма, терпеливо охраняя наш «тыл». Я крикнул ей, что всё в порядке, и она довольно заквакала в ответ.

Я велел лисам собрать сухие ветки и всё, что могло гореть. Они с энтузиазмом принялись за дело, таская в зубах палки, щепки и даже куски старой мебели из разрушенного храма.

Кот сидел на ступенях и молча наблюдал.

Через час у входа в храм был сложен приличный костер, но ждали мы до ночи, я знал, что духам так будет…легче. День для них тяжелое время, особенно для таких слабых духов как тут.

Когда все вокруг накрыли сумерки, я достал из своего пространственного кольца несколько духовных растений — те, что собрал еще в Диких Землях. Листья Духоцвета Равновесия, несколько веточек Серебристого Женьшеня, лепестки каких-то цветов, название которых я уже забыл.

— Что ты собираешься делать? — спросил Ли Бо, наблюдая за моими приготовлениями.

— Заварю чай, — просто ответил я. — Особенный чай.

Бессмертный хмыкнул, но ничего не сказал.

Я развёл костёр, используя искру Ци. Пламя затанцевало, отбрасывая прыгающие тени на стены руин.

Затем я поставил на огонь старый чайник, который нашел среди обломков храма. На удивление, он оказался почти цел, почему-то я подумал, что будет важным использовать именно храмовый чайник. После попросил Лянга налить туда воды и начал нагревать.

Пока вода закипала, я бросил в нее листья духовных растений. Сразу же воздух наполнился удивительным ароматом — сладковатым, травянистым, с нотками чего-то древнего и забытого.

— Этот запах… — прошептала Хрули, принюхиваясь. — Он такой… тёплый.

— Как летний луг, — добавила Джинг.

Я продолжал заваривать чай, пропуская через воду тонкие нити своей Радужной Ци. Не для того, чтобы усилить эффект растений, а чтобы… благословить. Наполнить этот чай своим намерением.

Намерением дать покой. Дать тепло. Дать освобождение.

Вода в чайнике начала светиться мягким радужным светом. Я контролировал температуру, вспоминая уроки Сонгшу. Слушал воду. Её шёпот. Её бормотание. И когда она наконец «закричала» — в тот самый момент перед кипением — я убрал огонь.

Чай был готов.

Я снял чайник с огня и поставил рядом с собой. Радужный пар поднимался из носика, окутывая меня лёгкой дымкой.

И я сел. Просто сел у костра и начал ждать.

Кот устроился рядом, свернувшись калачиком. Лисы легли по обе стороны от меня. Ло-Ло заползла на камень неподалеку. Даже Ли Бо притих, словно понимая, что сейчас происходит что-то важное.

Ночь становилась всё темнее. Звёзды ярче. Костер потрескивал, отбрасывая тёплый свет.

И тогда они начали приходить.

Сначала появилась одна маленькая тень. Она робко выползла из трещины в стене и замерла, словно не решаясь приблизиться.

Я не двигался. Просто смотрел. Я знал, что они все-таки придут, не удержатся. Тепло живых их…звало.

Тень медленно подплыла ближе. Она была бесформенной, размытой — едва различимой в темноте. Но я видел её триграммным зрением. Это была слабая душа. Почти стертая временем и негативной энергией.

Она приблизилась к костру и… замерла. Словно греясь.

— Тепло… — раздался тихий шепот. Такой тихий, что я едва расслышал. — Так тепло…

Следом появилась вторая тень. Потом третья. Четвёртая. Одна за другой, они начали выползать из своих укрытий — из трещин, из-под камней, из темноты храма.

Маленькие, слабые, почти невидимые души.

Они окружили костер, собравшись вокруг него, как мотыльки вокруг пламени. И все они шептали одно и то же:

— Тепло… так давно… так холодно было… тепло…

Я медленно поднял чайник и начал разливать чай. Не в чашки — их у меня не было. Просто лил чай на землю, создавая маленькие лужицы.

Пар от чая поднимался вверх, и в этом паре я начал создавать Символы.

Не Символы Изгнания. Не Символы Очищения.

Символы Упокоения.

Радужная Ци текла через мои пальцы, формируя в воздухе светящиеся иероглифы. Они были хрупкими, почти прозрачными — как сам пар. Я не вкладывал в них силу. Только намерение.

Пусть эти души найдут покой. Пусть они отпустят то, что держит их здесь. Пусть они уйдут… туда, где им будет лучше.

Символы медленно парили в воздухе, окружая костёр. Они светились мягким, тёплым светом — не ярким, не ослепляющим. Просто… добрым.

И души потянулись к ним.

Одна за другой, они начали прикасаться к Символам. И когда они касались… они начали растворяться.

Не исчезать. Не улетать на Небо, как я привык видеть. Нет.

Они просто… растворялись. В воздухе. В пространстве. Словно становились частью мира.

Одна из душ, прежде чем раствориться, прошептала:

— Я была пекарем… пекла хлеб… каждое утро… для монахов… мне нравилось… тепло печи… запах теста…

Потом заговорила вторая:

— Я ухаживал за садом… за цветами… каждый день поливал… они так красиво цвели…

И ещё одна:

— Я жила здесь с мужем… мы были счастливы… мы… я хочу найти его…

Голоса были тихими, почти неслышными. Но я слышал каждый. И я запоминал.

Каждая душа рассказывала маленькую историю своей жизни. Крупицы воспоминаний, которые они ещё сохранили. И прежде чем уйти, они делились этими крупицами со мной. Были среди них и души семьи того смотрителя храма. Мой пролитый чай, моя Ци и мое, намерение, словно растворяло те узы, то, что держало все эти души тут, в мире живых.

Я сидел у костра и слушал. Просто слушал.

Лисы тоже молчали, прижавшись друг к другу.

Души продолжали приходить. Одна за другой. Десятки, не сотни. Их было меньше, чем мне показалось, когда я впервые осмотрел храм триграммным зрением.

Чай в чайнике закончился, но я продолжал создавать Символы. Они парили в воздухе, окружая костёр и всех нас светящимся облаком.

И постепенно души начали исчезать.

Последняя, совсем маленькая, прошептала:

— Спасибо… так тепло… так хорошо… наконец-то… покой…

И растворилась.

Тишина.

Я огляделся триграммным зрением. Храм был пуст. Не осталось ни одной тени, ни одного злого духа. Даже негативная энергия, которая пропитывала это место, начала рассеиваться.

Место стало… чистым. Полностью.

Я выдохнул и откинулся назад, опираясь на руки. Усталость навалилась разом — я потратил много Ци на создание Символов. Хотя нет, дело было даже не только в Ци, а и в чем-то другом, будто помогая другим душам, я и сам расходовал энергию души.

Зато теперь внутри стало тепло.

Кот всё это время сидел рядом не шевелясь. Теперь он поднял голову и посмотрел на меня.

— Спасибо, что отпустил их, Праведник.

Оставался один вопрос. Что делать с котом?

Глава 22

Кот сидел на ступеньках и молчал, глядя в пустоту. В его позе было что-то… незавершенное. Словно он ждал, что я сделаю с ним то же, что и с другими духами — отпущу или изгоню. Но я этого не делал. Не видел необходимости.

Я еще раз активировал триграммное зрение и внимательно изучил его.

Удивительно.

Цепи вокруг кота действительно побелели и ослабли после того, как я отпустил остальные души. Темные нити негативной Ци, которые раньше опутывали его, стали почти прозрачными, едва различимыми. Но они всё еще были там — тонкие, как паутинки, но крепкие. Вот только теперь эти цепи не были сотканы из страданий или боли — это были цепи привязанности. Любви к этому месту. Воспоминаний о счастливых днях. Преданности тем, кто когда-то заботился о нем. Поэтому они побелели.

Нити уходили от кота во все стороны — к руинам храма, к могилам, к каменной ступеньке, где он когда-то грелся на солнце, к нише в небольшой статуе, где он лежал. Каждая нить была его воспоминанием-привязанностью.

Я вдруг понял — теперь кот был связан не с людьми, которые давно ушли, а с самим местом!

Это был его дом и его жизнь.

Всматриваясь в эти цепи, я понял — они не причиняли ему вреда. Наоборот, они были источником его существования. Без них он бы просто растворился.