Опоздавшие на электричку (СИ) - Крэйтон Алекс - Страница 1

Опоздавшие на электричку

Глава 1

— Опоздавшие на электричку —

…Остановите время, я сойду,

Уставший здесь от всяких технологий,

И по росе из прошлого пойду,

Моча в росе свои морщинистые ноги.

Остановите время хоть на миг,

И я на поезд жизни опоздаю.

Вы слышите души истошный крик:

Я в будущее ехать не желаю…

Глава 1. Когда у тёщи день рождения.

В тот ясный майский день двор жил своей привычной воскресной жизнью: щебетали птицы, в траве стрекотали цикады, на площадке носились дети, а молодые мамы, сидя на лавочках с колясками, зорко наблюдали за каждой детской шалостью.

Седьмой этаж панельного дома возвышался над всей этой суетой. На балконе, лениво затягиваясь сигаретой, стоял Глеб Измайлов. Он скучающе скользил взглядом по двору, словно искал в нём что-то, что могло бы задержать его внимание.

В квартире царила суматоха. Жена, Людмила, металась между комнатами, умудряясь одновременно крутить волосы плойкой, подводить глаза и выбирать платье. Она напоминала Юлия Цезаря, только вместо государственных дел — косметика и шпильки. Повод был весомый: у её матери, Алевтины Николаевны, сегодня день рождения.

Дата — 17 мая 2025 года. Казалось бы, праздник, повод для радости, застолья, семейных разговоров. Но для Глеба в этой картине была своя ложка дёгтя — тёща. Отношения с ней не заладились ещё с момента знакомства. Не то чтобы они были врагами, но Алевтина Николаевна явно считала, что дочь могла выбрать себе мужа и получше. Всякий раз, находя повод для колкой реплики, она выводила его из себя. Тесть же, Аркадий Платонович, наоборот, всегда относился к нему спокойно, отшучивался и советовал Глебу не принимать всё близко к сердцу: мол, “характер у неё с молодости такой, не подарок”.

Со временем, когда у них с Людмилой появились дети, Алевтина немного притихла, но напряжение в отношениях всё равно оставалось.

Сашка и Маринка — уже взрослые. Сын поступил в университет на какую-то хитроумную “технологическую” специальность, название которой Глеб никак не мог запомнить. Маринка в свои двадцать два уже жила с парнем — в гражданском браке. Глеба тот молодой человек в свою очередь раздражал своей самоуверенностью и манерой держаться, но дочка в нём души не чаяла, и ради неё он скрепя сердце был вынужден делать вид, что его тоже всё устраивает.

День рождения тёщи был всегда своеобразным ритуалом — всей семьёй явиться к ней в гости. От этого правила никто не отлынивал.

Глеб докурил, затушил сигарету и вернулся в квартиру. В этот момент зазвонил телефон — на экране высветилось имя дочери.

— Люд, Маринка звонит, — сказал он, заходя на кухню.

— Включи громкую, у меня руки заняты, — откликнулась Людмила, подкрашивая ресницы.

— Алло, мам? — голос Марины звенел в динамике. — Мы с Сашкой вас будем ждать на вокзале. Электричка в 10:23, пятая платформа. Смотрите, не опоздайте.

— Да-да, — ответила Людмила. — Мы уже почти готовы.

Через сорок минут они сидели в вагоне электропоезда “Ласточка”. К компании присоединился и Валерка Семицветов, закадычный друг Глеба с детства. Их судьбы переплелись удивительным образом: в середине девяностых они познакомились на дискотеке с двумя девушками, которые приехали к ним из пригорода поступать в училище, какие как потом выяснилось ещё и жили в одном подъезде и были соседями. Так Глеб встретил Людмилу, а Валера — Нину. С тех пор их дружба стала семейной традицией: и на день рождения тёщи Нина с мужем приезжали тоже. Её родители умерли вскоре после свадьбы, причём довольно скоропостижно, так что за пустующей теперь квартирой присматривали родители Людмилы.

Праздник по случаю дня рождения начался шумно и по-семейному: звон бокалов, простые, порой банальные тосты, запах котлет и салатов. Алевтина Николаевна отмечала свой юбилей, — но в свои годы она выглядела ещё бодрой и энергичной женщиной.

К концу вечера гости уже были навеселе. Дети Нины и Глеба ушли ночевать к ней на квартиру, а Глеб с Людмилой, Валера с женой должны были остаться у родителей Люды.

Глеб всё никак не решался сказать тёще тост. Казалось, любое его слово прозвучит фальшиво. Но хмель развязал язык, и он всё же поднялся:

— Дорогая Алевтина Николаевна… мама, — он выговорил это слово с усилием, но знал, что ей будет приятно. — Спасибо вам за то, что воспитали такую прекрасную дочь.

За столом раздался смех, тесть шутливо заметил, что тоже приложил руку к воспитанию. Но улыбка Алевтины Николаевны оказалась натянутой.

— Дочь прекрасную вырастила, а вот с зятем… не повезло, — бросила она полголоса, но достаточно громко.

Людмила вспыхнула:

— Мама, перестань!

— Что ты, дочь, я так… мысли вслух, — пожала плечами та. — За восемнадцать лет хоть раз “мамой” назвал, и то праздник.

Слова больно задели Глеба. Старые обиды всплыли наружу.

— А что именно вам не нравится во мне? — резко спросил он. — Спросите у Люды, она знает, сколько я для семьи делаю.

— Делатель, — усмехнулась тёща. — Сколько лет — а всё сварщик за копейки.

— Чтобы вы знали, сварщик получает нормально, — раздражённо парировал он. — Мы ни в чём не нуждаемся.

Валера попытался разрядить обстановку:

— Алевтина Николаевна, мы с Глебом вместе работаем. Он один из лучших, начальство ценит.

Но праздничное, лёгкое настроение окончательно улетучилось, и Глеб, не выдержав, вскочил:

— Всё! Раз я такой никчёмный, ноги моей здесь больше не будет!

Он схватил куртку и хлопнул дверью.

— Я его догоню, — вздохнул Валера и пошёл следом.

На улице Глеб шёл быстрым шагом, злой и обиженный.

— Да брось ты, — пытался урезонить догнавший его Валера. — Старая женщина, что с неё взять?

— Она меня за человека не считает! — процедил Глеб.

Телефон в кармане завибрировал. Звонила Людмила.

— Ну чего ты? — Её голос выдавал смесь тревоги и лёгкого раздражения. — Я тебе уже много раз говорила: не обращай внимания на её выпады. За столько лет уже пора было привыкнуть. Возвращайся, переночуем, утром уедем.

— Нет. Я поеду домой, — отрезал он.

— Ты ведь выпивший, Глеб! — в голосе звучала тревога.— Тебя первый попавшийся патруль зацепит.

— Я не настолько пьян… — пробурчал он.

Люда пыталась ещё что-то сказать, но он оборвал разговор.

Валера закатил глаза, взял свой телефон и позвонил своей жене:

— Нинка, я тоже домой не приду. Глеба одного не оставлю. Переночую с ним, приедите завтра с детьми сами.

Ну ты ведь сама видела, что было…Я хочу поддержать его…Нет, пить мы больше не будем….Да, мы на последней электричке, с вокзала возьмём такси. Не волнуйся, всё будет нормально. Целую.

Он убрал телефон и хлопнул друга по плечу:

— Ну что, теперь мы два идиота на ночных рельсах.

— Ты дурак, — усмехнулся Глеб.

— Зато верный. А верность в наше время в цене, — хмыкнул Валера.

Они пошли к станции. Ночной воздух был прохладный, пахло мокрыми листьями. По дороге переговаривались, вспоминали прошлое, шутили, смеялись, пока не заметили время.

— Чёрт! — спохватился Глеб. — Двенадцать без десяти! Пока с тобой трындели забыли совсем, что электричка вот-вот уйдёт. Бегом! Тут до станции минут пять осталось, если бегом, то успеем за пару минут.

Они сорвались с места и побежали. Но, добежав до платформы, увидели, как “Ласточка” медленно отходит от перрона. Красные, габаритные огни, словно в насмешку мигали им вдогонку.

Валера тяжело сел на скамейку, выругался:

— Ну что, герой, поезд ушёл. Придётся переступить через гордость и возвращаться. Завтра утром уедем.

Глеб молча смотрел на пустые рельсы, матерясь про себя, что не следил за временем, теперь придётся вернуться, как побитая собака и делать вид, что ничего не произошло.