Часовой: Курсант (СИ) - Шторм Максим - Страница 4

Теперь уже и мои сотоварищи стали посматривать на меня с любопытством. Я стоически игнорировал все взгляды. Сердце так бухало, что заглушало царивший вокруг гул механизмов, шипение пара и скрип переборок.

— Сержант Фляйшер, мы над зоной выброса, «Циклоп» встал на точку, — проквакала переговорная труба, торчащая из стены за спиной Фляйшера.

— Отлично, — он взмахнул своим жутким крюком и зычно взревел. — Всем строиться в шеренгу и бегом в десантный отсек. Живо, живо!

Мы сноровисто, умудрившись никого не зацепить, построились в небольшую колону и, грохоча, двинулись к огромной двустворчатой железной двери в дальней стене оружейной. Разумеется, я шел последним и внимательно следил за всеми. Ковылял я с грацией подбитой черепахи. Не в пример мне остальные шли уверенно и деловито, словно не в первый раз надевали на себя эту броню.

Впрочем, так оно по идее и было. И я тоже, точнее, тот, кем я стал, проделывал этот трюк не один раз. Так может отдаться на откуп рефлексам своего тела, оно само подскажет, как быть? И конечно, расслабившись, я чуть не грохнулся. После чего, с трудом восстановив равновесие, вызвал очередной взрыв хохота и матерную тираду Фляйшера. И дальше двинул более осторожно.

Не знаю, какой энергией питал шестерни и приводы доспехов вставленный в отсек за спиной кристалл, но постепенно доспехи стали ощущаться не то чтобы как вторая кожа, но стесняли не больше, чем толстая зимняя одежда.

Выйдя из оружейки, мы построились в два ряда по десять человек в абсолютно пустом и ярко освещенном трюме. С потолка опустились лебедки. Тросы будто атакующие змеи впились в специальные крепления на наплечниках брони, и я содрогнулся всем телом, ощутив как с жужжанием лебёдка подняла меня на несколько сантиметров. Тут же сверху опустился огромный шипастый шлем-глухарь и упал на мою голову, войдя в сочленение с бронированным воротником. Обзор сразу сократился. Смотровая щель была довольно узкой, и смотреть по сторонам стало очень затруднительно.

Я приготовился задохнуться в этом ведре, но тут же зашипели какие-то дренажи и в глотку стал поступать воздух. Оказывается, в доспехи и шлем была встроена примитивная система вентиляции. С лязганьем рядом опустилась цепь, и я уставился на исполинского размера меч, который мне явно предлагалось взять в закованную в броню руку. Проклиная все на свете, я протянул лапу и металлическая перчатка сомкнулась на вытертой железной рукояти меча. Похожий на рыцарский двуручник, но шире раза в три, он был почти черного цвета, и весил на первый взгляд килограмм двадцать. Оставалось надеяться на мои чудо-доспехи и энергию зеленого камня.

В глазнице Фляйшера похожий камушек, мимоходом отметил я. Интересно, он тоже питает сержанта какой-то энергией?..

От дальнейших раздумий меня отвлек отвратительный скрип железа и пол под нашими ногами сдвинулся в сторону. Внутрь трюма ворвался холодный ветер и тусклый дневной свет. Оказывается, снаружи день! Хоть это радовало. Я тяжело задышал, ощутив под ногами сотни метров пустоты. Рядом со мной кто-то громко зашептал молитву. Кто-то с истерическим смешком пытался рассказать пошлый анекдот, ему вторил такой же истерический смех, похожий на звуки сумасшедшего. Неподалеку от меня вполголоса ругался Герман.

Интересно, как я сам выгляжу в глазах других?

В десантный отсек следом за нами прошел Фляйшер. Равнодушно миновал страшный проем в палубе, даже не взглянув вниз, затем подошёл к вмонтированному в стену рычагу и, напоследок обведя нас мрачным взглядом, сказал:

— Да поможет вам бог, Часовые.

На этих словах сержант дернул за рычаг. Не успел я подумать, каким образом нас будут спускать, как освободились от стопоров захваты лебёдок, и, с душераздирающим визгом разматывая за собой трос, я устремился вниз. Перед моими испуганно распахнувшимися глазами мелькнули настил палубы, переборки и серое небо. Рядом со мной такими же железными истуканами сыпались мои товарищи. За каждым из нас тянулся стальной трос, казавшийся сейчас не толще жалкой ниточки. В ушах завыл ветер, врываясь в щели бронированного шлема, а сердце подскочило куда-то под самое горло.

Я несся к виднеющейся под ногами земле, как мне казалось, с ужасающей скоростью, словно закованная в железо комета. Сколько я весил в этой броне? Двести, триста килограммов? И только пристегнутый к загривку трос спасет меня от неминуемого удара о поверхность.

Мой полет продолжался, как я потом узнал, не больше минуты. Для меня же эти шестьдесят секунд растянулись в бесконечность. Не знаю, что случилось с моим мозгом и зрительным восприятием, но падая, я каким-то невероятным образом успевал смотреть по сторонам, а также перед собой, с жужжанием поворачивая непослушную голову, облаченную в бронированный шишак.

Стоял день. Нависшее надо мной небо было затянуто сизым пологом бесконечных облаков. Через их толщу едва пробивались солнечные лучи. Где-то на горизонте алыми росчерками полыхала зарница. Насколько видели глаза и позволял обзор смотровой щели, тянулись городские постройки. И ни одного дерева, ни единого зеленого пятна. Сплошь серые, черные и коричневые тона. Словно давно наступила зима, привнеся свои сумрачные краски, и навсегда изгнав лето. Уже над самой землей я понял, что простиравшийся в зоне высадки пригород этого старого города был нелюдим и необитаем. Вокруг царили настоящая разруха и запустение, будто жившие здесь ранее люди давно ушли или все умерли.

Спускаясь с небес, я видел каменные и деревянные дома, в один-два этажа, хозяйственные постройки, конюшни, склады, лавки и много вспаханной как после бомбёжки земли. Панорама напоминала заброшенный городишко времен царской России. Все покрывал слой пыли, всюду валялся мусор и лежали груды битого кирпича и гнилых досок. Многие крыши были проломлены. В сотне метров от того места, где я предположительно должен был шлепнуться, ввысь устремлялось ободранными куполами большое, некогда величественное строение. Белый камень, форма в виде ромба, обломки крестов на маковках. Ага, это, значит, и есть церковь Святого Петра. Ничего более подходящего на эту роль я поблизости не видел…

И тут время словно вернулось на свою привычную дистанцию, выдернув меня из вязкой патоки. Перед глазами пронеслись смазанные очертания ландшафта, сдобренные воем холодного ветра, и мои стальные сапожищи гулко бухнулись в бугристую землю, подняв облачко пыли. Трос в последний момент вдруг натянулся, а хитроумные системы самортизировали, спасая меня от, казалось, неминуемых переломов.

Едва это произошло, трос отстегнулся, и я невольно пробежал несколько шагов. Утробно дыша, остановился, и, прогибаясь в пояснице, задрал голову вверх. Надо мной, в, казалось, невообразимой дали, на фоне угрюмого неба завис огромный воздушный корабль, напоминающий дирижабль. Огромная сигара оболочки, а под ней своеобразной конфигурации гондола в виде пристегнутого к брюху сигары гигантского утюга. Вряд ли эта махина способна развивать большую скорость. Задача у нее иная, а именно — высадка десанта.

Рядом со мной стали раздаваться шлепки и приглушенные удары. Это приземлялись остальные Часовые. Радиус разброса был минимальным. Несмотря на ветер, тяжёлые доспехи не давали отклониться от заданного курса. Да и страховочные тросовые системы работали как надо.

Вскорости все два десятка курсантов стояли рассыпанной толпой на земле, озираясь по сторонам и вслух выражая свои эмоции. Я, стиснув зубы, молчал. И так выгляжу полным дебилом в глазах остальных. Ветер продолжал завывать, набрасываясь на наши могучие металлические фигуры.

Я повернулся всем корпусом. Так и есть, до полуразрушенного здания церкви не более ста метров. Пока экзаменационное задание не выглядело таким уж невыполнимым. Простоять тут, среди этого, похожего на город-призрак квартала, всего лишь час? Я начал дышать свободней и веселей, с любопытством оглядываясь по сторонам. Даже захотелось снять шлем. Но было отчетливое понимание, что этого делать уж точно не стоит.