Миссия супергероев - Кащеев Кирилл - Страница 25

Глава 16. Дети в подземелье

Ранний-ранний рассвет блекло занимался над городом.

Вадька сильно затянул на плечах лямки прорезиненного комбинезона и напялил сверху здоровенную и тоже прорезиненную куртку.

– На уши мне их намотать, что ли… – бормотала рядом Катька, стараясь хоть как-то подвязать свисавшие лямки точно такого же одеяния, только болтавшегося на ней еще хуже, чем на Вадьке.

– Наконец-то… – процедил Сева, когда из-за угла короткого и кривого, совершенно безлюдного переулка, заканчивавшегося поросшим прошлогодней травой холмиком, появились две девчоночьи фигуры. Компаньоны поджидали их за старой разросшейся ивой, сейчас голой, но все равно неплохо прикрывавшей срез холма, из которого выступала старая арка, сложенная из казавшихся совсем древними, потрескавшихся и искрошившихся кирпичей. Сквозь перекрывавшую полукруглый вход решетку виден был темный, уводящий в неизвестность тоннель и слышался слабый шум бегущей по дну воды.

– Надевайте. – Уже одетый Сева протянул близняшкам два раскрытых, словно шкурки бананов, комбинезона.

– А как их… – неуверенно принимая из его рук комбинезон, спросила Мурка. Одежки эти и впрямь выглядели странно – хотя бы потому, что они плавно переходили в составлявшие с ними одно целое резиновые сапоги.

– Прямо поверх своей одежды, – пояснил ей Сева. – Куртку тоже не снимай. И кроссовки оставь – так внутрь и лезь.

Путаясь в штанинах, девчонки забрались в комбинезоны. Недовольно морща носик, Кисонька оглядела мешковато обвисший на ней «костюмчик».

– А размера поменьше не было? – страдальческим тоном поинтересовалась она. – Он мне совершенно не по фигуре! И этот цвет… Рыжеволосым не идет такое яркое! – Спецодежда была пронзительно-оранжевого цвета.

– Зато шляпка в тон, – примирительно сказал Сева, подавая Кисоньке тоже оранжевую строительную каску с прикрепленным к ней фонариком.

– А сумочка почему не в тон? – немедленно предъявила претензии Кисонька, указывая на четыре рюкзака любимого Муркой защитно-зеленого цвета. Катьку, как самую младшую и обремененную присмотром за гусем, от переноски тяжестей освободили.

– На тебя не угодишь! – взвился Сева. – Я их, между прочим, в магазине экстремального спортивного снаряжения, а не в бутике покупал!

– Так, зажигалки взяли… – не обращая на остальных внимания, Вадька проверял содержимое рюкзаков. – Запасные батарейки… Вода в бутылках, по банке консервов на каждого… Ничего не забыли?

– Ну… – Катька смущенно шмыгнула носом. – Опять колбасу Саляму не купили. Устали вчера очень, в облом было с ней обратно в офис тащиться…

– А лезть под землю с колбасой как-то глупо, – согласился Вадька. – Кстати, с гусями лезть под землю – тоже кретинизм! Оставь Харли, малая, имей соображение! – потребовал Вадька, переводя взгляд с насупившейся Катьки на нахохлившегося гуся.

Но возражение последовало с неожиданной стороны.

– Пока что все схватки с людьми Рашида выигрывал Евлампий Харлампиевич! – подворачивая рукава висевшей на ней, как на вешалке, прорезиненной куртки, отрезала Кисонька. – Я не хочу оказаться перед лицом мирового терроризма совершенно беззащитной – без гуся!

Вадька передернул плечами – психи, ей-богу! – и, вытащив свою фирменную отмычку, принялся аккуратно орудовать ею в замке решетки.

– Этот коллектор для дождевой воды – его еще в XIX веке строили, чтобы дождевые потоки с улиц собирать и в Днепр их выводить, – самый широкий и удобный лаз под землю. Дальше более поздние постройки пойдут, там хуже будет. – Замок крякнул, лязгнул… и решетка с тихим скрипом отворилась.

Сыщики столпились у входа, глядя в арочный кирпичный тоннель, уходивший в глубь холма и тонувший в царившем впереди мраке. Внутри стояла полнейшая тишина, лишь втекавший в тоннель с улицы ручеек тихо и вкрадчиво журчал по дну коллектора и тоже пропадал во тьме. Компаньоны пристально вглядывались туда, и никто не решался сделать первый шаг, всем вдруг захотелось уйти, вернуться в теплый, ярко освещенный офис, напиться чаю…

И тогда Вадька просто скомандовал:

– Пошли! – И первым ступил в бежавший по дну поток. Остальные, один за другим, последовали за ним.

Ручей оказался не таким уж мелким, ноги сразу ушли в воду по колено. Подошвы моментально начали разъезжаться на прятавшихся под водичкой камнях. Мурка, вооруженная длинной крепкой палкой с прибитой к ее верхушке перекладиной, шагнула вперед и пошла, тщательно прощупывая дорогу перед собой. Стараясь ступать строго за ней, сыщики вереницей двинулись сквозь обтекавший их колени поток. Маслянистая вода тяжело и неохотно расступалась, словно норовила удержать их, связать им ноги. Свет дня за спиной еще какое-то время сопровождал ребят, постепенно отдаляясь и словно теряя силы, и наконец угас. Тоннель коллектора делал поворот. Не сговариваясь, компаньоны остановились и дружно оглянулись назад. Оставшийся позади круглый вход светился, как серебряная монета.

Они шагнули за поворот.

Густая липкая мгла охватила их со всех сторон. Такой темноты не бывает нигде и никогда! Здесь, под землей, она действительно была полной – всесокрушающей, всевластной, абсолютной и безусловной владычицей. Она словно изучала нежданных гостей, ощупывая их лица миллионами мельчайших, практически неощутимых прикосновений.

– Может, включим фонарики? – нетерпеливо процедил Сева и первым нажал на кнопку. Закрепленный на обруче поверх каски фонарик ярко вспыхнул, тут же к нему присоединились и другие. Пять желтых лучей заметались по темной воде и красным кирпичным стенам.

– Фи, какая гадость! – брезгливо протянула Кисонька.

То, что скрывала темнота, было совсем не так величественно, как она сама. Мельчайшие прикосновения, которые они ощущали, принадлежали целым роям вившейся вокруг них мошкары, в свете фонариков казавшейся мертвенно, призрачно белой. За поворотом тоннель становился уже, и бежавший по нему поток поднимался выше, теперь доходя ребятам до самых бедер. А вокруг них, по неспешному течению, неторопливо плыла всякая дрянь: прошлогодние листья, перемешанные с таким количеством почерневшей банановой кожуры, что казалось, на улицах их города рядом с каштанами и тополями растут и бананы. Минимум – каждый третий куст. Вместе с фонариками подключилось и обоняние: они вдруг ощутили, как мерзко в тоннеле пахнет…

Повернув фонарик на каске вниз, Вадька вытащил из висевшего на груди непромокаемого пакета свой мини-комп и вывел на экран карту подземных сооружений.

– Нам туда, – кивая в глубину тоннеля, тяжко вздохнул он. – Сто метров вперед, потом будет какой-то зал, там вроде бы лестница – по ней наверх… Потом сориентируемся…

Сыщики брели по тоннелю. Каски Мурки и Кисоньки чиркали по нависавшему над самыми головами своду. Под тяжестью Евлампия Харлампиевича Катька то и дело оступалась на скользком, илистом дне. Пока гусь не выдрался у нее из рук: он плюхнулся прямо в воду и, невозмутимо работая лапами, поплыл, стараясь держаться в луче Катькиного фонаря. Девчонка вздохнула с облегчением.

– А ты говорил – не брать, – хмыкнул Сева, уворачиваясь от взбаламученных гусем приливов грязи. – Он тут лучше всех освоился.

– А как от него потом вонять будет, – раздраженно протянул Вадька.

– Не волнуйся, от тебя будет вонять не лучше! – утешил его друг.

– Впереди что-то светится. – Мурка остановилась и выключила фонарик на шлеме. Повинуясь ее жесту, остальные сделали то же самое.

Впереди нереальным серебристым светом сияло полукружье тоннеля. Сыщики сгрудились поближе друг к другу и застыли, вглядываясь в ровное неподвижное свечение. Один только Евлампий Харлампиевич продолжал, вытянув шею, невозмутимо плыть вперед.

– Где гусь проплывет, там и человек пройдет, – решил Сева и поспешил за Харли. Катька поглядела ему вслед с восхищением и, словно ниточкой к нему привязанная, потащилась за ним.

Преодолевая сопротивление потока, они приближались к светившемуся кольцу все ближе. Кисонька вскрикнула от изумления. Начиная от скреплявшей стены тоннеля круглой металлической арматуры и дальше, со всех тянувшихся вдоль кирпичных стен труб, будто гигантские клочковатые бороды, свисали напластования мерцающей слизи. Слизь фосфоресцирующими знаменами свешивалась из-под свода, и тяжелые светящиеся капли гулко плюхались в воду. Слизь покрывала стены коллектора, и это ровное свечение уходило все дальше и дальше.