Борьба за господство (СИ) - "Strelok" - Страница 64

+Там Хронофага?+ догадалась Быстрое Крыло.

— Разные его варианты, в основном омега-штаммы. Вот смеху будет, когда у федералов под боком гражданские начнут массово в омег мутировать…

Быстрое Крыло внимательно слушала и нравилось, что план обходился без бессмысленной жестокости: нет массовых поджогов, нет смертей.

День даст им время набраться сил, а с первыми сумерками они снова встанут на крыло, чтобы выполнить задачу, от которой зависело слишком многое.

Штаб Северного флота превратился в настоящую крепость, как и весь остальной защищенный периметр: укрепленные двери, глушилки и радиосканеры усиленные охранные посты.

В одной из кабинетов собрались ключевые фигуры в оставшейся государственной машине: замкомандюущего Вооруженных Сил Севера России генерал Жданов, министр обороны Сорокин, начальники разведки и штаба флота, а также военные врачи и эпидемиологи из РХБЗ. По видеосвязи в конференц-зале присутствовал президент России, Николай Казаков. Доклад вел Жданов, он говорил спокойно, по существу, как человек, привыкший оценивать риски и последствия.

— За последние двое суток в Мурманске, Североморске, Мончегорске, Заозерске и Апатитах зарегистрированы вспышки Хронофага, -заявил он. — Анализы указывают: это не один конкретный штамм. В разных точках выделены по меньшей мере два десятка вариантов омега-типа и еще несколько отличных по характеристикам так называемых «„зомби-штаммов“»'. вспышки произошли почти одновременно, с разбросом в сутки-двое. По мнению специалистов, такое синхронное появление более характерно для направленной диверсии, чем для случайного заражения. Особенно тревожны три обнаруженных варианта. Два из них распространяются особенно быстро, дают эффект превращения инфицированных в омег: зараженные сохраняют рассудок и контактность, но переходят в устойчивое состояние, где их психика и физиология изменены. Третий штамм вызывает тяжелую трансформацию, приводящую к агрессивным формам поведения…

Военные эпидемиологи и врачи рассказывали о клинической картине: острый лихорадочный период, затем период с судорогами или кратковременной комой, а дальше — стабилизация в форме омеги либо развитие разрушительных мутаций. Часть людей, получивших ранее адаптивную вакцину, все еще сохраняло определенную невосприимчивость, но три «„пробойных“» штамма обходили иммунитет.

Жданов прямо обозначил выводы оперативной группы: синхронность и разнообразие вариантов говорят в пользу намеренного акта саботажа. Это, по его словам, требовало немедленной жесткой реакции — локализации очагов, усиления карантина и полной блокировке лагерей с беженцами.

В зале настало напряженное молчание. Министр Сорокин, привыкший действовать быстро и жестко, приподнял бровь и в голосе его появилась нотка раздражения, он готовился вступить в спор о мерах и последствиях. Президент слушал, не прерывая.

— Решение должно быть оперативным, -закончил Жданов. — Мы должны понимать, что это атака мутантов. Наша задача сейчас — минимизировать риск распространения и сохранить контроль над тем, что осталось от страны.

После доклада Жданова в зале поднялся гул голосов. Эпидемиологи из войск РХБЗ утверждали, что зараженных нужно как можно скорее изолировать в отдельные зоны, иначе ситуация выйдет из-под контроля. Они приводили данные по каждому лагерю: в Мурманске вспышка началась с сотни человек, но за двое суток количество выявленных инфицированных перевалило за две тысячи. В Апатитах темпы чуть ниже, но там среди заболевших много детей.

Жданов, нахмурившись, предложил жесткий вариант:

— Всех выявленных инфицированных следует уничтожать превентивно. Даже если часть из них сохраняет разум и контактность, рисковать безопасностью оставшихся сотен тысяч мы не можем.

Эти слова вызвали бурю возражений. Министр обороны Сорокин грозно сверлил недовольным взглядом:

— Ты предлагаешь устроить массовый расстрел, Валерий Валерьевич? Тогда завтра бунт поднимется не только в лагерях, но и в частях! Люди все видят. Они понимают, что обращенные в омег не теряют личность. Психологи докладывают: они помнят прошлое, узнают родных, их можно использовать в службе. И что самое важное, помогают утихомиривать ходоков и других агрессивных зараженных.

Офицеры штаба переглянулись. Многие знали обращенных лично, бывшие солдаты все так же слушали приказы и не стремились никого убить. Президент наконец вмешался, голос его был спокойным, но твердым:

— Степан Олегович прав. Мы не можем позволить себе внутреннюю войну. Уничтожение всех инфицированных без разбору приведет к коллапсу. Однако игнорировать угрозу нельзя. Первое решение: все зараженные должны быть изолированы в отдельных секторах. Лагеря для беженцев блокировать, по периметру выставить войска. Никто не имеет права покидать карантинную зону без разрешения.

— А если будут попытки прорыва? -спросил один из офицеров.

Казаков, не моргнув, ответил:

— Стрелять на поражение. Жестоко, но иначе вспышка выйдет за пределы контролируемых районов.

Никто не хотел спорить с президентом — приказы были даны, и теперь предстояло их выполнять. Но каждый понимал: последствия этих решений ударят не только по врагу, но и по собственной стране. Один из военных эпидемиологов, молодой, уставший человек в штатском, поднял руку и тихо сказал то, что все думали, но не решались произнести вслух:

— Выскажу крамольную мысль. Похоже, мы опоздали. Сейчас уже нельзя с полной уверенностью сказать, сколько новоявленных омег гуляет по Мурманску и окрестностям. Как уже сказано, судя по клинике и по очагам, кто-то распылил вирус в местах наибольшего скопления людей.

В зале послышалось вздохи. Жданов нахмурился, но кроме сухого вопроса не сделал резких движений:

— Есть хоть какие-то зацепки насчет конкретных виновников, нулевых пациентов?

Эпидемиолог покачал головой:

— Паттерн распространения и молниеносность появления очагов таковы, что сомнений в диверсии не остается, это сделали омеги под видом беженцев. Мы получили пробы от первых заболевших, но углубленные анализы потребуют времени. Есть сведения о нескольких типах генетических вариантов в одной вспышке — это странно. Один штамм ведет к омегизации с сохранением интеллекта, другой — к агрессивной трансформации.

Один из военных врачей добавил:

— Промежутки инкубации у разных штаммов различаются. Люди могут быть заразны до проявления симптомов, или симптомы вообще не проявляются. Любая массовая операция по поимке омег — это дополнительный риск распространения.

— Что вы предлагаете? -спросил президент. — Сидеть и ничего не делать?

Эпидемиолог сжал губы:

— Необходимо усилить мониторинг, развернуть мобильные лаборатории, дополнительные отряды войск РХБЗ с возможностью полевого экспресс-скрининга. Закрыть все транспортные магистрали, усилить пропускной режим, подключить спутниковую и авиационную разведку для поиска скоплений людей вне лагерей. И главное — меры по локальной изоляции не должны быть чрезмерно жесткими, чтобы люди в панике не ломились прочь из зон карантина.

После совещания в кабинете осталось двое. Остальные ушли, кто в штаб, кто в поля. Президент сел у окна, министр встал у стола, опираясь рукой о карту, и говорил прямо, без предисловий.

— Надо возвращать войска с юга, -сказал Сорокин. — Снимать части, которые сейчас заняты партизанской войной с мутантами, и бросать их на север. Иначе через трое-пятеро суток здесь будет катастрофа, которую мы уже не остановим и зараженных станет больше, чем здоровых.

— Если мы начнем тащить войска обратно, это будет выглядеть как отступление. Мы обещали народу вернуть страну, мы это делаем, пусть и с некоторыми сложностями. Я не могу просто так провернуть фарш назад.

— Хватит этой популистской клоунады, Николай Петрович, -отрезал министр. — Мы уже наелись сказок про «„контроль“» и «„восстановление“». Сейчас люди гибнут и не только наши. Эту игру подхватывают Основатели, им выгодно, когда мы и мутанты истребляем друг друга. Товарищ президент, давайте признаем реальность: фронт на юге важен, но вторичен, важнее удержать Север. Нам нужна пауза на юге и переговоры с Единством.