Борьба за господство (СИ) - "Strelok" - Страница 58

Нижинский понимал: уличные бои будут стоить дорого. Но иного пути не было — каждый дом приходилось брать отдельно, методично зачищая подвалы и чердаки.

К вечеру четвертого дня еще один квартал был взят. Сопротивление не ослабевало, но инициатива постепенно переходила к Единству. Орды зараженных, несмотря на огромные потери, прорывались глубже, вынуждая федералов отходить.

В восточной части частного сектора бои приняли форму близкого, жесткого контакта. Улицы здесь узки, дворы мелкие, дома с подвалами и чуланами — идеальное пространство для засад. Нижинский принял решение: туда пошли не беспорядочные орды и не громоздкие прыгуны, а развитые. Их отправили специально на те точки, где обычные штурмовики понесли бы чрезмерные потери.

Развитые шли малыми группами по три-пять особей. Они были проворнее зомби, физически легче и гибче, чем прыгуны и гораздо умнее. Цисты с шипами и органические плазмометы давали решающее преимущество.

Феи пролетали над кварталом, выискивая людей, а после туда врывались зараженные второй стадии.

Развитые гибли десятками, получали тяжелые ранения, но их потеря в бою оценивалась как допустимая цена в затяжной уличной мясорубке.

Это позволяло сэкономить омег, технику, боекомплект для более важных направлений.

К исходу пятого дня бои сместились к северной окраине. Федералы, вытесненные из центра и частного сектора, стянули остатки сил к реке. Там они держали оборону батальоном, укрепившись в корпусах городской больницы, промзоне и школе с Петропавловской церковью.

Их прижали с трех сторон: с юга давили штурмовые группы омег и бронетехника, с запада шли развитые и ходоки, работали оставшиеся артиллерийские батареи. Ситуация для окруженных была безнадежной. Дороги к мосту через Свирь отрезаны, попытки пересечь воду на лодках и плотах оканчивались ударом FPV-дрона или прилетом мины. После пары-тройки подобных попыток федералы оставили надежду покинуть Лодейное Поле.

К счастью для них субальфа решил попробовать переговоры. Он понимал, что штурм стоил бы сотен жизней, и послал парламентера с белым флагом. Через полчаса в установленном дворе появился подполковник ВССР в сопровождении трех солдат. Высокий, худощавый, с усталым лицом, однако держался подчеркнуто холодно.

— Я слушаю, мутант, -коротко бросил он.

Нижинский не стал обходить углы:

— Вы подумали над моим предложением? Сдаться и остаться жить.

Подполковник криво усмехнулся и сплюнул на землю.

— Сдаться? Вонючим ошибкам природы? Да вы для нас даже не люди. Мы… большинство из нас предпочтет подорвать себя гранатой, нежели стать такими же.

— Тогда зачем было соглашаться на личный разговор?

— Хотел посмотреть на тварь, с которой имею дело.

Нижинский прищурился.

— Чем вы собираетесь воевать завтра, через неделю? Боеприпасы, еда у вас не бесконечные. Чего ради продолжать бой? Чтобы бездарно сгинуть в каком-нибудь подвале или стать кормом для низших особей?

Офицер федералов резко ответил:

— Ради присяги, которую мы давали. Ради того, чтобы вы, мерзкие выродки, не шагнули дальше.

— Значит, ради пустоты, -отрезал Нижинский. — Ради того, чтобы ваши генералы галочку в отчете поставили. Вы упертые ослы, готовые подохнуть непонятно за что.

— Лучше сдохнуть человеком, чем жить в вашем стаде, -зло сказал подполковник и развернулся, даже не попрощавшись. Ульевые воины, сопровождавшие Вадима не стали стрелять федералам в спину. Переговоры закончились. В голосе Нижинского, когда он отдавал приказ своим, не было ни тени сомнения:

— Пленных не брать.

На шестой день сопротивление в городе продолжались лишь в нескольких изолированных очагах

Танки равняли наиболее укрепленные здания, артиллерия не жалела снарядов. Развитые пробирались внутрь руин, зачищали подвалы и лестничные клетки. Затем выступали омеги малыми штурмовыми группами, закреплялись и добивали тех, кто оставался. Федералы тоже дрались отчаянно, стараясь забрать с собой побольше инфицированных. Когда заканчивались гранаты и патроны в ход шли ножи, топоры, саперные лопатки…

Когда казалось, что исход боя предрешен, над центром Лодейного Поля вспыхнул яркий, рыжий шар огня. По окрестностям ударила белая волна термобарического взрыва. Несколько кварталов частной застройки исчезли под мощным ударом. Следом рванули еще два. Воздух дрожал, стены некоторых строений обрушились, пыль клубилась над рекой.

На мгновение в роевом сознании воцарился хаос, приказы спутались, многие сигналы оборвались. Нижинский, находившийся на крыше здания, едва удержался на ногах, когда по нему ударила волна воздуха. В ушных щелях зазвенело. Дым и гарь закрыли обзор. Потери были тяжелыми, полторы тысяч низших форм уничтожены, десятки омег погибли, под сотню получили тяжелые контузии. Но катастрофы не произошло — общая масса войск сохранила боеспособность.

Субальфа обратился по радиотелепатическому каналу зенитчикам.

+Вы там ворон считаете, уроды? Нас тут в городе термобарическими кроют по полной программе!+

В ответ растерянное оправдание:

+Прости, командир, видимо КАБами отработали, а их трудно засечь и сбить.+

+Еще раз подобное повторится, я вам лично глаз на жопу натяну!+

К середине следующего дня Лодейное Поле оказалось полностью под контролем Единства. Упорная зачистка, слаженное использование бронетехники, развитых дало результат. Последние очаги сопротивления были подавлены и ликвидированы, пленных федералов едва набралось с два десятка — те, кто оказался ранен и не смог себя подорвать. На них у Анджея имелись планы, после обращения в омег сам расскажут, покажут о том, что знают, видели и слышали.

Сражение обошлось Единству дорого, потери составили более пятисот человек безвозвратными, еще сто сорок подлежали отправке в тыл для дальнейшего восстановления. Оторванные руки и ноги у простых омег не отрастают самостоятельно, нужна помощь улья…

Треть техники оказалась повреждена или выведена из строя. Половина артиллерии — в утиль, подбитые танки, БТРы, БМП требовалось отбуксировать в тыл для капитального ремонта.

Тактически армия Пророка одержала победу, но стратегически ситуация оставалась невыгодной. Федералы по-прежнему имели превосходство, вести затяжную войну на равных было бесполезно. Единству не хватает техники, полноценных солдат, способных управлять танком, стрелять из автомата, топлива, чтобы поддерживать долгое наступление против регулярной армии.

Оставалась надежда на диверсантов, отправленных в тыл противника — в направлении Мурманска, где сосредоточены основные части ВССР. Если удастся навести хаос в тылах федералов, они быстро забудут про остальную Карелию, разбегутся или поедут наводить порядок дома…

После взятия города Нижинский наконец смог выдохнуть и переключить внимание на другие дела. Главной задачей стало установление связи с партизанскими отрядами, действовавшими в районе Петрозаводска. Через роевое сознание и дублирующие радиоканалы пошли первые отчеты: по новому коридору, пробитому после взятия Лодейного Поля, начали выходить группы гражданских.

В большинстве это были старики, женщины детородного возраста и дети. Их вели малыми группами, стараясь не привлекать внимания. Кто-то плелся пешком, кого-то везли на телегах, запряженных прыгунами и грузовиках. Каждый шаг давался с трудом, за плечами у этих людей недели скитаний по лесам и болотам, постоянный страх облав, обстрелов, питание подножным кормом.

Нижинский наблюдал за их продвижением как цепь телепатических образов и ощущений. Для него это был редкий момент тишины, когда война отступала на шаг. В глубине сознания мелькнула мысль: Пророк мог бы приказать каждому из этих людей встать под ружье. Они подчинились бы, от стариков до подростков. Но Вадим не делал этого, понимал, без сохранения демографического ресурса, без попытки сохранить хотя бы малую часть будущего, вся их борьба теряла смысл.

Нижинский поймал себя на том, что испытывает восхищение. Не слепую преданность, а именно уважение. В мире, где каждый день превращался в мясорубку, Пророк находил силы думать не только о победах, но и о том, кто будет жить дальше.