Борьба за господство (СИ) - "Strelok" - Страница 41

+ПОДЧИНИТЕСЬ, СКЛОНИТЕСЬ, ПОКОРИТЕСЬ.+

Нижинский чувствовал, как зов Скрипача бьет по сознанию. Это был приказ беспрекословно подчиниться, как раб, слиться с ним и стать продолжением его воли. На миг у двоих ульевых внутри «„Тайфуна“» мысли поплыли, но он ударом ментального импульса сбросил их оцепенение, вернув в реальность.

— Мы не принадлежим никому, -передал он всем, дублировав команду вслух. — Мы служим Единству, а Пророк наш лидер! Давить гадов!

Колонна медленно продвигалась вперед, каждый квартал превращая в поле боя. От напора мутантов дрожали стены домов, но бронетехника и слаженный огонь пехоты делали свое. Там, где обычные люди погибли бы за минуты, ульевики и омеги методично отражали волну за волной, благо боеприпасов захватили с избытком…

Натиск постепенно пошел на спад. Прыгуны, развитые и ужасающие кадавры, которыми Скрипач пытался заполнить улицы, начали заканчиваться. Там, где еще полчаса назад ломились волна мутантов, теперь оставались оторванные конечности, трупы и смрад. Ходоки сами по себе уже не представляли серьезной угрозы — с ним успешно справлялись автоматчики и пулеметчики.

Ключевым элементом успеха оказалась не только грубая огневая мощь. Омеги, работавшие вместе с ульевыми, вычислили ближайшие очаги биомассы, через них шла ретрансляция и усиления команд местного альфы. По синаптическим узлам дали залпы из РПО и танков. Биомасса, пронизанная сетью нейронных ганглиев испытала ни с чем несравнимую боль.

Телепатические команды Скрипача резко ослабли, импульсы стали хаотичными и неровными, координация между частями роя дала сбой. Там, где раньше звучал единый хор, теперь шли фрагменты, модулированные и искаженные. Омеги усилили атаки соседние узлы, и передача почти перестала доходить

Нижинский почувствовал это ментально: зов альфы ослаб, ярость зараженных утихла. Он распорядился незамедлительно задействовать резервы из прыгунов и развитых, которые получили приказ добивать разрозненные силы чужой орды. Штурмовикам нет смысла тратить боеприпасы на толпы ходоков. Ими занимались низшие формы в ближнем бою.

Пехота с бронетехникой рассредоточилась, силы Единства уничтожали оставшиеся очаги сопротивления, устанавливал контроль над ключевыми перекрестками и отрезали Скрипачу пути отхода.

Основные усилия сосредоточили на тех группах, которые все еще могли создать проблем, крупных развитых и новых конструктах Скрипача. Там работали танковые орудия, гранатометы, автопушки БМП. Механизированные колонны действовали как таран, а пехота прикрывала фланги от внезапных атак.

К концу первой фазы боевых действий давление со стороны Скрипача ослабло до уровня, где устойчивое и организованное сопротивление сошло на нет. Остатки его армии либо бежали, либо уничтожены. Единство контроль над первыми кварталами Пскова, зачистив улицы и установив блокпосты.

Наконец, Нижинский включил радиостанцию и дал конкретные приказы по блокированию филармонии, откуда исходили приказы альфы. Следовало замкнуть кольцо окружения, подтянуть тяжелую технику, а брать альфу отправится он лично. Без субальфы ульевые рискуют впасть в прострацию. Когда кольцо замкнулось, бой утих. Остатки зараженных добивали в переулках, улицы заполнились трупами изуродованных трупов. В центре оставался последний очаг сопротивления — Псковская областная филармония.

Нижинский сформировал телепатический импульс, предложил Скрипачу выйти и сдаться. Но ответом была тишина. Не слабость и не растерянность. просто полное игнорирование, как будто предложение даже не дошло до адресата.

Филармония к этому времени уже не имела ничего общего с культурным зданием. Внешние стены обросли серой биомассой, затянулись органическим панцирем, из окон торчали вытянутые костяные образования. Они складывались в подобие труб органа. Когда ветер проходил через них, раздавался низкий вой, переходящий в визг. Но это был не звук ветра, это была трансляция. Похожие на вой звуки били в пространство, распространяясь по окрестностям, сопровождаясь хаотичными импульсами в радиотелепатическом эфире. В них прослеживались отдельные слова.

+УБЕЙТЕ…УБЕЙТЕ… УБЕЙТЕ…+

Гул был отвратителен. У омег и ульевых начинали болеть виски, феи дрожали в воздухе, срываясь с курса. Казалось, что стены города сами стонут. Сомнений не оставалось, именно этот «„оркестр“» удерживал зараженных под контролем.

Неудивительно, что выжившие давно сбежали отсюда. Внутри города уже не осталось тех, кто мог бы спрятаться и выжить. Тех, кто не успел уйти, схватили твари Скрипача. Их тела теперь стали кадаврами и «„инструментами“». Живые органы, встроенные в конструкции, пищали, выли, продуцировали адский хор, которым альфа управлял своими войсками.

Нижинский стоял у «„Тайфун“» и молча смотрел на филармонию. Он понимал, переговоров здесь не будет. Их ждала только зачистка и, скорее всего, один из самых тяжелых боев, которые ему доводилось вести. Не в физическом смысле. Давление другого альфы для омег и субальф нелегкие испытание…

На улицах вокруг филармонии бронетехника заняла позиции, омеги и ульевые воины подтянулись ближе, готовясь к штурму. Блокпосты перекрыли все подступы, снайперы и пулеметчики заняли верхние этажи домов, чтобы отсечь возможный прорыв.

Нижинский мысленно пробросил короткий приказ готовиться к заходу. Ответ был единодушным — никто не ждал легкой работы. Все понимали, что внутри их ждет.

Субальфа еще раз вгляделся в здание. Биомасса ползла по фасаду, втягивала в себя старую каменную кладку, костяные трубы продолжали транслировать вой. Но его смутило другое. По сведениям разведки, у Скрипача были люди-культисты — фанатики, которые служили ему добровольно. Они помогали в набегах, участвовали в захвате пленных, обеспечивали контроль над городом. Но сейчас вокруг филармонии не было ни одного такого.

Нижинский уловил неприятную мысль, скорее всего, их уже пустили в расход. Самые верные соратники стали частью этого улья. Их тела, органы и кости стали строительным материалом. Это было логично, психопат не знал меры и относился к людям как к сырью.

— Ладно, -сказал он вслух, хотя его и так слышали. — Хватит смотреть. Начинаем.

Сначала по фасаду прямой наводкой ударили Т-90. Несколько фугасных снарядов разнесли парадный вход, верхние этажи, выбив окна и сорвав часть костяных конструкций. Биомасса «„застонала“», из нее вырвались облака питательного субстрата в аэрозольной форме. Органический орган захрипел, звук сбился, в телепатическом эфире стало чуть тише.

Нижинский поднял руку, и взвод ульевых штурмовиков направился за ним. Солдатам Единства предстояло первыми прорваться внутрь. За ними шли омеги.

Филармония открывала свои «„двери“» неохотно. Биомасса пыталась сомкнуться, но шквал свинца и биосигналы с примитивной командой «„не тронь“» слегка ее угомонили. Воины шаг за шагом продвигались внутрь душных помещений, зная, что за этими стенами их ждет нечто хуже, чем обычные зараженные.

Внутри филармонии воздух был густой, влажный, пах гнилью и кровью. Свет подствольных фонарей выхватывал картины, от которых даже у закаленных ульевых воинов перехватывало дыхание.

По обе стороны коридора в стены были вживлены люди. Десятки деформированных тел, сросшихся с биомассой. Их лица искажали крики, глаза бегали в разные стороны, рты разевались в бессмысленных попытках позвать на помощь. Но настоящий ужас был не в звуке, а в ментальном фоне. Все они синхронно молили об одном: убейте.

Этот хор отчаяния пробивал их броню людей Единства и резал изнутри. Нижинский поднял руку, сжав кулак, заставляя группу собраться, и двинулся вперед первым.

В следующем коридоре на них бросились твари. Первым в прыжке вылетел мутант-прыгун, за ним еще два. Их тела были искажены, лапы удлинены, а кости пробивались сквозь кожу, превращаясь в шипы.

За ними выползла многоножка — изломанное тело, составленное из женских торсов, сросшихся друг с другом. Она передвигалась, сгибаясь и хрустя костями, а десятки рук скребли по полу, таща ее вперед.