Гасконец. Том 1. Фландрия (СИ) - Алмазный Петр - Страница 7

— Конечно, — кивнул ирландец. — Мы всей семьей, кто выжил, сюда перебрались.

Я непонимающе уставился на де Порто. Тот соблаговолил объяснить:

— Тридцать лет назад было, — сказал он. — Англичане снова сбрендили и попытались подставить своих же подданных.

— Подданных, — фыркнул О’Нил и с выражением вселенского отвращения на благородном лице допил вино.

— Погоди, — меня, как обычно, интересовало совсем другое. — А вы что там, с Планше, совсем стареть разучились? Какие тридцать лет назад?

Я ещё раз осмотрел ирландца, с ног до головы.

— Тебе лет тридцать, при самом дрянном раскладе? Младенцем тебя сюда отправили?

О’Нил рассмеялся:

— Мне пятьдесят, гасконец!

Наконец-то вернулся Планше. В руках он тащил связку бурдюков.

— Самое крепкое, что у них есть, — виновато сказал он, оглядывая стол. Увы, всё что можно было использовать в качестве закуски, уже было израсходовано единственным правильным образом. Хотя нет. Несколькими луковицами регулярно забрасывали пленных.

— Поверь, гасконец, — О’Нил взял один из бурдюков и сделал несколько жадных глотков. — Встреть ты меня, в мои тридцать, я бы уложил тебя как щенка.

Мы все рассмеялись. Я поднёс бурдюк к носу. Пахло так, что хотелось или помереть, или протрезветь. Я закрыл бурдюк и положил его на стол.

— Так, кто мог бы заплатить выкуп за такого героя? — спросил я.

— Мой брат, — задумался пленник. — Хью, рубаха-парень. Он сейчас тоже где-то во Фландрии. Думаю, в Лилле встали.

— А далеко до Лилля?

— За пол дня доскачем, если неспеша, — пожал плечами О’Нил. — Роджера взять не забудь. Да и других наших.

— Ну нет, с таким отрядом сопровождения я не поскачу, — рассмеялся я. — Ладно, месье де Порто, не слишком ли опасен путь до Лилля?

— Испанцы, вроде далеко, — де Порто пожевал пару секунд ус, раздумывая над ситуацией. — Местные нас любят. Так что не опаснее, чем бежать за своей шляпой под вражеские стены.

— Но риск имеется?

— Риск всегда имеется, гасконец. Тебе ли не знать?

Я кивнул. Затем продолжил:

— Месье де Порто, вы ведь ещё спать не собираетесь?

Здоровяк только что прикончил очередной бочонок пива и уже жадно поглядывал на бурдюки, принесённые Планше.

— Конечно же нет, мой друг. Мушкетёры не спят!

— Славно, а сколько вы возьмёте за то, чтобы посторожить моего уважаемого пленника?

— Половину от его выкупа.

— Я не настолько пьян, месье де Порто. Десять ливров вас устроит?

— Никак не меньше сотни!

— Двадцать.

— Пятьдесят! — здоровяк надулся так, что казалось, сейчас взлетит к потолку. Как усатый воздушный шарик.

— Двадцать пять, иначе я заставлю следить за ним своего слугу, а он возьмет чесноком, — усмехнулся я.

Планше уже стоял рядом, снова держа наготове верёвку, откуда-то вытащенный пистолет и, кажется, головку сыра.

— Соглашайтесь, де Порто, отыграетесь хотя бы на четверть.

— С паршивой овцы… — махнул рукой мушкетёр.

Я щелкнул пальцами, подзывая Планше. У меня то кошелька точно не было, и я был уверен, что деньги хранятся у слуги.

— Да, месье? — переспросил он.

— Подай месье де Порто двадцать пять ливров, — велел я.

— Так откуда они у меня? — Планше удивленно захлопал глазами.

Ирландец улыбался, стараясь не смотреть на нас. Мушкетёр только закатил глаза и повернулся к своему бочонку.

— Денег у нас давно нет, месье… — Планше вздохнул.

— А где они? — я начинал трезветь от всех этих разговоров.

— У месье Сирано, — ответил слуга. — Вы и о своих карточных долгах тоже забыли?

Я хотел было возразить, но за меня это сделал неугомонный ирландец. Стоило мне открыть рот, как он вскочил со скамьи. Одного мгновения ему хватило, чтобы вырубить Планше, и выхватить шпагу из моих ножен. В следующее мгновение, рукоять шпаги опустилась на затылок де Порто. А затем оказалась нацелена мне на шею.

— Выведи меня отсюда, щегол, иначе попрощаешься с жизнью.

Глава 4

Я с сомнением поглядел на шпагу. Острое лезвие коснулось сперва моего подбородка, затем скользнуло к кадыку. Я определенно чувствовал себя не тем попаданцем, который всех должен нагибать.

— Вот, как так вышло, ирландец? — в расстроенных чувствах спросил я. — Что мы пытаемся оставаться людьми чести, а ты сразу же становишься мудаком?

— На моем месте ты бы тоже попытался сбежать, — ничуть не смутившись, ответил О’Нил. — А теперь поднимайся, пока я тебя не проткнул.

— Давай-ка ты вернёшь мне шпагу, — предложил я вежливо. — И утром пойдешь в Лилль без веревок. Сохранив достоинство.

— А давай-ка лучше ты перестанешь действовать мне на нервы, — нетерпеливо огрызнулся О’Нил.

— Убьешь меня, живым отсюда точно не выберешься, — пожал я плечами. — Дело даже не в заложнике, тебя просто в голову никому не придет живым брать.

Ирландец кровожадно усмехнулся. Но без излишней уверенности — он знал, что я прав. Но и я понимал, что разумные доводы на такого сорвиголову могут не подействовать.

— Де Порто, хватит дурачиться, — бросил я в сторону. — Мне нужна ваша помощь.

Ирландец сообразил сразу. Он успел чуть повернуть корпус и отвести плечо назад — для одного точного и рокового укола шпагой. Но не успел буквально на какое-то мгновение, встретив лицом деревянный бочонок.

Этого хватило. Восставший пленник упал на землю, еще в сознании, но уже без особых шансов на побег. Я встал и отобрал у него шпагу.

— Ну вот, теперь придётся тебя связать, — буркнул я, приводя в чувство Планше.

О’Нил молчал, только тряс головой. Де Порто со смехом обратился ко мне:

— Как вы поняли, месье, что я не потерял сознание?

«Вспомнил, как в фильме, вас огрели поленом по голове, а вы даже не почесались», — чуть было не выпалил я, но сдержался. К счастью, я действительно начинал трезветь.

— С вашей-то комплекцией, месье? Не смешите меня.

Планше, между тем, тоже оказался крепким малым. Он только потряс головой, коснулся рукой макушки и сразу же начал искать что-то на столе. Я посмотрел на него с укоризной, молча кивнул в сторону относительно оглушенного Оуэна О’Нила. На самом деле, все присутствующие как-то подозрительно спокойно переживали удары тяжелыми предметами по голове. Богатыри, не мы. Интересно, когда мне прилетит по голове рукоятью шпаги, мне тоже будет достаточно пары пощёчин, чтобы прийти в себя?

В любом случае, Планше понадобилось ещё кое-что. Он нашел на столе кружку с недопитым вином, опрокинул в себя содержимое и только после этого сказал:

— Вот теперь я как новенький, месье Ожье!

— Серьёзно, вино? — устало вздохнул я и пнул трясущего головой О’Нила. Очевидно, по голове, потому что иначе он бы только сильнее разозлился и точно поднялся бы на ноги.

— Коньяка же нет… — грустно ответил Планше, принимая от де Порто ещё одну кружку и опрокидывая в себя её содержимое. — Вот теперь совсем хорошо, месье Ожье!

Я мог только во второй раз вздохнуть и показать рукой на ирландца. Уже через минуту, пришедший в себя Планше наконец-то закончил связывать О’Нила. Судя по виду ирландца, он уже был готов петь народные песни. Не в знак протеста, а исключительно из вредности. Чтобы помешать другим спать. Поскольку это могло привести его к случайно смерти, а я очень не хотел терять не полученные еще даже деньги, я сказал:

— Отдохните, месье О’Нил. Завтра нам идти в Лилль. Будете хорошо себя вести, я возьму вашего приятеля Роджера.

— Я постарел, щенок, — устало ответил О’Нил. Мне стало жаль его, и я помог ему добраться до скамейки, где уже спали остальные пленники. — Надо было помереть с честью, когда было тридцать.

Я только сейчас смог разглядеть несколько седых прядей, спрятавшихся в рыжей шевелюре. Но даже так, О’Нил совсем не походил на пятидесятилетнего человека. Я только пожал плечами.

— Может быть Бог тебя хранит, чтобы ты мог помереть на родине? — спросил я.

— Возможно и так… — ответил ирландец, соглашаясь.