Гасконец. Том 1. Фландрия (СИ) - Алмазный Петр - Страница 19

Когда мы подъехали к дому, где держали пленных, первые лучи солнца уже пробивались через редкий лес и заборы множества ферма.

— Здесь мы попрощаемся, — сказал я, приподнимая шляпу. Ирландец кивнул.

— Они связаны? — поинтересовался он шепотом.

— Держу пари, ваш брат уже тридцать раз как освободился, — ответил я, стараясь говорить как можно тише. — Поверьте, куда сильнее нужно бояться того, что он сбежал до нашего прихода и теперь придется его искать по всей Фландрии.

— Верно, — Хьюго снял свою шляпу. — Удачно вам добраться до Арраса, синьоры.

Сирано и Планше также распрощались с ирландцем, махнув в воздухе своими головными уборами. Мы пустились в путь. Через пару километров, съехали с дороги и быстро переоделись обратно во французское. Испанскую форму выбросили к черту, надеясь, видимо, что больше тайных операций для нас не будет.

Даже без надзора Хьюго мои спутники продолжали молчать. Меня наконец-то начала одолевать усталость. Утреннее солнце поднималось всё выше и выше, и когда мы добрались до опустевшего уже трактира у Арраса, совсем рассвело.

Хозяин встретил нас с улыбкой, хотя выпили и съели у него изрядно. Казалось, он всё равно искренне радовался французам. Мне даже стало страшно думать о том, насколько же сильно их грабила испанская корона.

В трактире нас дожидался один человек. Правда, в данный момент он сладко посапывал. От человека его комплекции, впрочем, я ожидал бы куда более громкого храпа. Де Порто улёгся прямо на стол, подложив под голову пару одеял и накрывшись собственным мушкетёрским плащом.

Мы не стали его будить, хотя хозяин и уверял нас, что де Порто ждал только нас. И лег спать в общем зале лишь затем, чтобы поскорее увидеть своих дорогих друзей. Я попросил хозяина отвести нас в хорошие комнаты и дать отоспаться. На вопрос, а что же передать месье мушкетеру, я ответил просто:

— Передайте де Порто, что мы устали как черти, хотим спать, жрать и если повезёт, то мыться.

Хозяин меня понял, и отвел в комнаты. У Сирано было отдельная, у нас с Планше отдельная. Слуга порывался было пойти спать в общий зал, а то и вовсе на конюшню, но я повелел постелить ему на полу и не выпендриваться. Признаюсь, вся эта концепция со слугами меня изрядно раздражала и утомляла. Но даже при моих скромных познаниях в истории, я всё равно не осмелился бы устроить Октябрьскую Революции раньше Парижской Коммуны. Да даже Великой Французской Революции, чтоб ее! Так что Планше лёг пусть и не на кровать, но одеялом и подушкой я его обеспечил. Самому спать на подушке тоже было чертовски удобно.

Я разделся — к счастью Планше не пытался мне помогать в этом — и впервые за пару дней, кажется, улёгся на теплую и мягкую постель. Стоило моей голове коснуться подушки, как я тут же отключился и проснулся уже следующим днём. Планше в комнате не было и я, одевшись, отправился в общий зал. Оттуда уже раздавался громогласный смех де Порто.

Меня встретили если не овациями, то уж точно поднятыми вверх кружками. Я не представлял, как люди могут столько пить, так что я только приподнял шляпу в знак уважения и уселся за стол. Качественно перевязанный де Бержерак был немного угрюм, зато де Порто светился от радости. Парижанин придвинул мне свою кружку. Сперва я хотел отказаться, но почуяв запах, с наслаждением сделал пару глотков.

— Подумать только, что буду так рад куриному бульону… — удивляясь самому себе, похвалил я варево.

— Жирный такой, — скривил губы де Бержерак. — Пить невозможно.

— А кто вас заставляет?

— Я! — расхохотался де Порто, вытирая с усов пивную пену. — Де Бержераку нужно отдохнуть, корона в нём нуждается. А вас, дорогой Шарль, я забираю с собой. Черт подери, как же я вас ждал!

— Для чего?

Я огляделся. Планше о чем-то болтал с хозяином трактира, вполне по-дружески. На столе у них стоял целый таз овощей. У нас же на столе еды не было вовсе, только пиво де Порто, да кружка Сирано де Бержерака.

— Мы едем в Бапом, конечно же! — ответил де Порто. — Я давно положил на вас глаз, Шарль, с нашей первой встречи. А раз вы прибыли живым, да к тому же всего лишь вчетвером положили целый испанский разъезд…

— А я ведь говорил! — с горечью воскликнул де Бержерак. — Скажут, что нас было четверо!

— Откуда вы узнали про разъезд? — удивился я.

— Местные доложили, — усмехнулся здоровяк. — Часа за три до вашего прибытия. И серебро вы за пленников тоже получили?

— Да, — кивнул я. — Но еще не отдал свою долю де Бержераку.

— Помилуй, приятель, — рассмеялся парижанин. — Какая доля, пленных брал ты.

— Я настаиваю, — ответил я, вынимая из-за пазухи пять маленьких кошельков, по пятьдесят пистолей в каждом. Два я отдал парижанину. Не совсем равная доля, но тоже весьма неплохая. Носатый подумал секунду, затем подвинул мне один кошелёк, а второй положил себе за пазуху.

— Я настаиваю, — проговорил он, копируя мои интонации.

Делать было нечего и я принял кошелек обратно. Теперь у меня имелось собственных двести пистолей.

— Готовитесь устроить грандиозную пьянку, Шарль? — спросил здоровяк, опрокидывая в себя очередную кружку. Меня мутило уже от одного вида пьющих людей, не то, чтобы от мысли, напиться самому.

— Ни в коем случае, — честно признался я. — За последние два дня я выпил больше вина, чем за весь прошлый год.

— Врать друзьям — огромный грех, господин, — вдруг возмутился Планше. — Тем более, если друзья высокопоставленные.

— Как ты выговорил последнее слово, негодяй? — рассмеялся я. Ведь скорее всего настоящий д’Артаньян действительно ничуть не отставал от де Порто в плане выпивки.

Планше ничего не ответил, вернувшись к разговору с трактирщиком. Кажется, они с хозяином обсуждали что-то очень важное, регулярно переставляя по столу то луковицы, ты связки с чесноком, то вареную свеклу.

— Ладно, — добродушно махнул рукой де Порто. — Куда вы потратите ваше серебро, совсем не моего ума дела. Моё дело отвезти вас в Бапом и представить моему хорошему другу де Тревилю.

— Капитан королевских мушкетеров будет там? — удивился я.

— Ого, ты что-то начал вспоминать? — подначил меня де Бержерак, но я не обратил на него внимания.

— У королевских мушкетёров будет особая роль в осаде, — загадочно усмехнулся здоровяк. — И у ваших гасконских кадетов тоже особая. Мой друг, у вас будет возможность проявить себя перед лицом самого Короля, а также и Его Преосвященства. Все самые важные люди стекаются нынче к Бапому.

Де Порто наклонился вперёд, его массивный живот упёрся в деревянный стол и чуть ли не сдвинул его на пару сантиметров. Тон великана был мягок, голос вкрадчив, но я всё равно чувствовал себя так, словно меня ещё живого разыгрывают в карты.

Как же мало общего имело все вокруг с романом Дюма и фильмами! Даже моё отражение в зеркале, которое утром принес Планше, ничуть не напоминало Боярского. Миледи оказалась не блондинкой, а рыжей, причем куда младше, чем Терехова. Ну только что Портос оставался прожорливым великаном, вот и все сходство. Но бог с ней, с внешностью. В де Порто не было и денье от доброжелательного, простодушного и даже туповатого толстяка! Мушкетёр оказался весьма сообразительным и в то же время чертовски хитрым типом. Он был опытным мушкетёром, много кого знал, и судя по его словам, принимал непосредственное участие в околодворцовых интригах. По крайней мере тех, что крутились вокруг королевских мушкетёров и благосклонности Его Величества.

— Я думаю, Шарль, что у вас блестящее будущее, — хитро ухмыляясь, де Порто дружески похлопал меня по плечу. — Де Тревиль гасконец, и гасконцев обожает. Вы отважны, находчивы и, даст Бог, удачливы. Я хочу лично привести вас под стены Бапома. И наблюдать за вашими подвигами из первых рядов.

Глава 10

Де Порто не только оставил Сирано де Бержерака отлеживаться в трактире, он даже заплатил хозяину за постой и возможные траты. Мужчина был безумно благодарен, несколько раз кланялся и вручил нам в дорогу несколько крепких бутылей с чем-то, куда более крепким, чем пиво и вино. Потом он обнялся с Планше, получил от него несколько серебряных монет — понятия не имею, откуда они появились у моего слуги. Конечно же, я был уверен, что меня бы Планше обворовывать не стал. Кстати, слуга не стал никому отдавать или продавать добытую у испанцев лошадь и сейчас гордо сидел в седле. Де Порто бросал на него временами насмешливые взгляды, но молчал.