Гасконец. Том 1. Фландрия (СИ) - Алмазный Петр - Страница 12

Закончив с пленными, Планше схватился за старый шкаф, до нашего прихода полный глиняных и чугунных горшков. Слуга не стал двигать баррикаду, а попросту уронил её на пол и в ту же секунду отбежал за наши спины. Дверь распахнулась, де Бержерак выстрелил… но за дверью никого не оказалось.

— Не такие уж и тупицы… — заключил я, поджигая порох и переводя дуло мушкета на окно.

Действительно, через мгновение там возникла испанская шляпа. Я выстрелил, шляпа слетела с клинка, на котором висела, и с той стороны раздался громкий, заливистый смех. И снова эти хитрецы нас провели, впустую разрядив мое оружие.

— Скорее, пока они не перезарядились! — закричал кто-то по-испански и в дом сразу же ввалилось четверо. Пятый полез в окно, но, только чтобы встретиться с пистолетным выстрелом.

— Вот теперь честный расклад, — обратился я к испанцам, выходя вперёд и вынимая из ножен шпагу. Носатый тоже отбросил в сторону мушкет, который он так и не успел перезарядить снова.

— Не списывай меня со счетов, приятель, — усмехнулся он, вытирая выступившую на губах кровь. — Я ранен, а не убит.

— Скоро будешь убит, — мрачно проскрежетал один из выживших испанцев.

Я мог только пожать плечами и полностью положиться на рефлексы д’Артаньяна. Какая забавная всё-таки штука. Сознание — то, что переместилось в тело французского мушкетёра, — отвечает лишь за очень узкий набор навыков и знаний. А вот эндокринная система, мышцы и мышечная память, даже вырабатываемые гормоны тестостерона и норадреналина, принадлежали этому телу, а не мне. Загадкой оставалось лишь то, почему я мог говорить по-французски и испански.

Однако нельзя задумываться о таких вещах прямо в разгар схватки. Из-за этого я самым естественным и предсказуемым образом чуть было не превратился в насаженный на шпажку кусочек канапе.

Шпага испанца летела прямо мне в грудь, а я надеялся на тренированное и ловкое тело д’Артаньяна. Но постоянно драться на автопилоте невозможно, и я лишь в последний момент понял, что что происходит. Не знаю, как мне удалось выгнуть руку так, чтобы перехватить удар в десятке сантиметров от сердца. От скрежета стали о сталь заболели уши, но я отклонил выпад противника и его оружие взлетело к потолку. Это была возможность, которую я не мог упустить, если хотел остаться в живых.

— Защищайтесь, сударь! — невпопад бросил я, насаживая испанца на собственную шпагу. Это вышло как-то само. Я просто сделал шаг и выпад. Этого оказалось достаточно.

Сирано взял на себя двоих испанцев справа, но казалось, что для раненого товарища такая драка может кончиться очень плохо. Я же остался один на один с самым говорливым противником.

— Вы можете сдаться, месье, — предложил я ему. — Погибло достаточно ваших друзей.

— Ещё чего! — зарычал совсем молодой парнишка, с едва пробивающимися тонкими усиками и огромными, как у девицы, ресницами. — Нас всё ещё больше!

— Ты плохо считаешь, малец! — закричала Анна, а затем в голову парнишки прилетел чугунный котёл. Бедолага едва удержался на ногах и мне, честно, совсем не хотелось убивать настолько юного парня. Я просто врезал ему кулаком в челюсть, заканчивая то, с чем не справился котелок.

— Благодарю вас, Миледи, — поклонился я, снимая шляпу и размахивая ей в воздухе.

— Ни о ком не забыл, черти тебя задери⁈ — крикнул Сирано де Бержерак, едва сдерживая натиск своих двух испанцев.

Я бросился ему на помощь, намереваясь воткнуть шпагу промеж лопаток одного из противников, но… остановился в шаге от цели. Словно какая-то невидимая блокировка в мозгу не позволила мне ударить врага в спину.

Потому я остановился и просто окликнул очередного испанца. Тот развернулся на каблуках, но и де Бержерак не стал колоть его в спину. Вместо этого раненый парижанин сосредоточился на своем собственном, последнем противнике.

— В вас ещё осталось немного чести, — отвесил мне комплимент развернувшийся испанец, одновременно делая довольно точный выпад мне в кадык. Дрался он куда лучше, чем лежащий где-то под деревом Робер де Бейл. Я едва успел парировать, и пока моя шпага следовала инерции, мой противник сделал новый выпад! Я почувствовал укол, разошлась со скрипом ткань многострадального камзола. На моей груди выступила кровь. Испанцу не хватило лишь пары сантиметров, чтобы проткнуть меня по-настоящему. Я вдруг сообразил, что несмотря на кажущуюся смелость, противник осторожничает. Сделай он шаг вперёд, перед выпадом, он бы несомненно открылся… но ведь и мне бы это уже никак не помогло.

— Неплохо, — искренне похвалил я, хватая один из деревянных стульев. Использовать его как щит долгое время не получилось бы, стул оказался тяжеловат. Но для пришедшего мне в голову манёвра, он прекрасно подходил.

Мы держались на расстоянии прямого колющего удара. Я сделал ложный взмах, якобы, стараясь, полоснуть противника по руке. Испанец купился, на его лице расцвела ухмылка и он в третий раз попытался меня уколоть. Я защитился импровизированным «щитом» — вражеская шпага со скрипом вонзилась в дерево.

В моей голове, в самый неподходящий момент, всплыл Уголовный Кодекс. Если в драке за ночным ларьком кто-то бросается на тебя с ножом, это, конечно, плохо. Но если он лишится ножа, а ты продолжить бить его, ситуация может стать ещё хуже. У джентльменов должны быть свои секреты, поэтому, дорогой читатель, ты никогда не узнаешь, были ли в прошлой жизни у меня проблемы с превышением необходимой самообороны. Но урок я усвоил на всю жизнь. И не мог попросту убить лишившегося оружия испанца.

— Сдавайся! — предложил я по-испански, приставляя шпагу к его горлу. Через мгновение, мне пришёл в голову аргумент, который точно должен был подействовать на человека в этом времени:

— Я всё-таки христианин, не хочу просто так тебя убивать.

Испанец поморщился, но кивнул и опустил шпагу. Я поставил стул на пол. Сирано де Бержерак всё ещё фехтовал, однако было видно, что устал и его явно загоняли в угол.

— Планше! — позвал я, но верный слуга уже был рядом. Верёвки у нас уже кончились, так что он начал вязать руки испанцу старой рубахой, найденной где-то в доме. Я же поспешил на помощь к носатому.

— Месье, — с улыбкой обратился я к последнему испанцу. — Ваши товарищи либо мертвы, либо в плену. Хватит усложнять нам жизнь.

— Пошёл к чёрту, свинья! — услышал я в ответ.

Сирано отошёл в сторону, прикрывая рот рукой. Крови на его подбородке было куда больше, чем надо.

Я сделал простой прямой выпад, противник принял его на свою шпагу и отбросил вверх. В ту же секунду в его руке сверкнул кинжал. Он бросился вперёд, надеясь проткнуть меня, но я сразу же разгадал его манёвр. Моя шпага уже была у него над головой, оставалось только резко и точно её опустить. Я легко перехватил руку с кинжалом левой, а правой огрел бедолагу по голове. Со стоном испанец повалился на землю.

— Ещё три пленника, — устало произнёс я, убирая шпагу в ножны. — Приятель, не мог бы ты прилечь?

Сирано де Бержерак был бледным, словно уже помер. Кивнув, он осторожно добрёл до лавки и улёгся на неё. Анна сразу же подскочила к раненому, подложила ему под голову что-то вроде старых простыней. Затем девушка пошла за водой. Мы с Планше сложили наших пленников в разных концах общего зала, чтобы им не пришло в голову обсудить план побега. Всё-таки их было уже пятеро, против нас двоих.

— Ещё раз, Миледи, — подошёл я к Анне, уже делающей компрессы для парижанина. — Благодарю вас за помощь.

— Вы спасли мне жизнь, месье, — вздохнула девушка. — И сохранили жизнь моему мужу.

— Я боюсь, — прохрипел с улыбкой Сирано де Бержерак. — Вы ему уже не жена.

Девушка лишь тяжело вздохнула. Носатый был прав, и помочь девушке в её горе мы никак уже не могли.

— Планше, голубчик, — сказал я, отходя от скамьи с нашим раненым и его сиделкой. — Сможешь затащить в сарай трупы? И лошадей отвести за дом?

— Будет исполнено, месье, — заулыбался слуга. Я сперва не понял, чего-то от такой радостный. Неужели ему и впрямь за счастье таскать мертвецов. Весят то они не мало. Уже когда Планше подошел к выбитой двери, я сообразил.