Участковый. Книга вторая (СИ) - Барчук Павел - Страница 36

Я попытался пошевелиться, но… тут же стало понятно, что мои руки связаны за спиной грубой, впивающейся в тело верёвкой. А ноги… Ноги просто были ватными, будто меня парализовало, но только в нижней половине тела.

Я осторожно, стараясь не делать резких движений, повернул голову. Рядом, тяжело дыша, приходил в себя Капустин.

Мы оба лежали на земле, на старом кладбище. На улице уже стемнело. А значит, прошло достаточно времени с того момента, как нас вырубил кто-то в доме Семёнова. Неплохо так приложился таинственный мудак. Слишком долго мы пробыли в отключке.

Ночь, как назло, была безлунной, и тьму пробивали лишь отсветы чёрных, толстых свечей, расставленных по кругу. По кругу, естественно, вокруг нас с Капустиным. Будто мы — рождественские куропаки в центре праздничного стола. Свечи выглядели слегка драматично и горели неестественным, зелёноватым пламенем.

Судя по всему, я и Капустин лежали в центре ритуального круга. Чуть в стороне виднелся алтарь, сложенный из старых, покрытых мхом надгробий, сбитых в грубую пирамиду. На самом верху лежал раскрытый гримуар «Сердце Змеи». Его страницы светились изнутри багровым светом, и кровь на них пульсировала в такт моему учащённому сердцебиению.

Рядом с книгой лежал карандаш. Но это был уже не карандаш. Деревянная оболочка треснула и начала осыпаться, как скорлупа, обнажая то, что пряталось внутри. Тёмный, отполированный до зеркального блеска каменный жезл, испещрённый рунами. В его глубине пульсировал тот же багровый свет, что и в гримуаре. «Скипетр Ночи» сбросил свою бюрократическую личину.

Неподалёку, у старого дуба, стоял Смотритель. Тот самый дед-хранитель. Но толку от него сейчас — как от козла молока. Он был опутан с ног до головы тончайшей, серебристой паутиной, которая, тянулась к нему от одной из могил. Дед стоял не двигаясь, как статуя, и лишь по его глазам, полным бессильной ярости, можно было понять, что он думает обо всем происходящем.

И завершал столь обширную монументальную картину — Виктор Семёнов. Мой наставник, добряк старлей и по совместительству внук ведьмы. Он стоял прямо возле импровизированного алтаря, мрачно наблюдая за обоими артефактами.

— Виктор! — хрипло позвал я. Голос был чужим, сорванным. — Остановись! Ты что, заключил сделку с демоном? Это всё ради силы? Или… Ради чего⁈

Семёнов медленно обернулся. Его лицо, обычно такое открытое, добродушное, было искажено гримасой невыразимой усталости и… отчаяния. Никакой гордости за содеянное, никакого фанатичного блеска в глазах, никакой жажды власти. Только глубокая, всепоглощающая скорбь.

Он хрипло рассмеялся:

— Ты ничего не понимаешь, Ваня! Я не служу демонам! Я пытаюсь это ОСТАНОВИТЬ!

Семенов тяжело вздохнул, а затем отвернулся, снова уставившись на алтарь.

— Немного осталось. Совсем немного. Нужно, чтоб Скипетр ночи обрел свой первозданный вид… Ты понимаешь, гадство какое… Я ведь его искал… Да… Но представить не мог, что он у меня под носом… Знаешь, как догадался? Из-за истерики, которую закатил наш капитан. Он тоже, скажу тебе, тот еще конспиратор…И за то, что по голове пришлось долбануть, извини. Мне нужно было забрать гримуар. Вас оставлять там, в доме, не рискнул. К тому же… Лучше будет, если ты своими глазами все увидишь. Чтоб мне потом не пришлось объясняться с теми, кто тебя прислал. Да, я знаю об инквизиторах. Бабака Таисия рассказывала.

Пока старлей говорил, я изо всех сил напрягал связанные за спиной руки. Верёвки впивались в запястья, но я почувствовал, как один из узлов чуть поддался. Капустин, лежавший рядом, тоже пошевелился, а затем осторожно, принялся подбираться ближе. Учитывая, что Семёнов продолжал трындеть вслух, то ли успокаивая себя, то ли, как все злодеи, по классике пытаясь что-то рассказать нам, действия Капустина остались без внимания старлея.

Уже через пару минут пальцы старшего успсткового, сильные и цепкие, нащупали узел на моей верёвке. Он делал все молча, с той же педантичной точностью, с какой вскрывал замки и раскладывал бумаги. Шанс на освобождение был ничтожным, но он был.

— Ты говоришь, хочешь остановить? — крикнул я, как только Семенов начал затихать со своими рассказами. — С помощью артефактов? С помощью убийств? Воронова? Ани? Ты чего, Виктор?

Капустин уже развязал мою верёвку и теперь мне нужно было сделать то же самое с его узлом.

— Воронов сам был одержим! — Рявкнул Семенов не оборачиваясь. — Он нашел Скипетр и… с ним заговорили! Воронов стал просто исполнителем! А Аня… Я не хотел! Я просто планировал её напугать, чтобы она молчала! Девчонка видела гримуар. Тем более… У нас с ней уже вышло недопонимание. Вернее… Это со мной что-то случилось. Прямо как затмение нашло. Удумал романы с ней крутить… Дурь какая-то. Я хотел, чтобы она уехала! Но… ОН слишком близко. Я чувствую. Надо торопиться.

— Кто ОН? — спросил я, продолжая развязывать узел на запястьях Капустина.

— Тот, кто стоит за всем. — Ответил старлей, — Кто играет нами всеми, как пешками. Кто…

Договорить он не успел. В этот момент я закончил с верёвкой, связывающей капитана, перекатился, вскочил на ноги и рванул в сторону Семёнова, чтобы обезоружить его, схватить, что угодно, лишь бы сорвать этот безумный ритуал.

И в этот самый миг, когда я был в полупрыжке, сзади, со стороны Капустина, раздался голос. Он был шипящим, словно его произносили сотни глоток одновременно, насквозь пропитан леденящей душу, древней злобой и насмешкой. И этот голос точно не принадлежал Капустину.

— Достаточно. Благодарю за помощь, Виктор. Ты идеально справился с ролью приманки. Ах, да… Ты ведь этого не знал. Искренне верил, что действуешь самостоятельно.

Мы замерли. Я, застывший в нелепой позе, и старлей, обернувшийся назад с абсолютно ошарашенным выражением лица.

Медленно, с неестественной, почти марионеточной плавностью, Капустин поднялся с земли. Его спина была идеально прямой, движения — лишёнными человеческой угловатости. Он поднял голову и я увидел его глаза. Они горели сернисто-жёлтым светом, в котором не осталось и следа от нервного, педантичного капитана.

А за его спиной… разворачивалась Тень. Она была огромной и имела форму исполинского, крылатого ворона с парой горящих глаз в той же жёлтой гамме.

Капустин… нет, то, что говорило его устами, — улыбнулось. Улыбка была широкой, неестественной, обнажающей слишком ровные и острые зубы.

— Артефакты собраны. Ритуал подготовлен. Жертвы на месте. Осталось лишь… начать, — произнесла сущность, сидящая в капитане.

— Капустин?.. Что… что это? Какого черта? — Вырвалось у меня.

Сущность засмеялась. Звук был похож на скрежет камней по стеклу.

— Капустин? Нет, товарищ инквизитор. Сейчас с тобой говорит кое-кто поважнее. Я нашел этот сосуд… удобным. Таким аккуратным, таким преданным правилам. Идеальная маскировка. А теперь позволь представиться. Меня зовут Бельфегор.

Глава 18

Воздух на кладбище загустел, словно желатин. Только теперь еще отвратительно тянуло запахом серы, полыни и разложения. Свечи с зелёным пламенем горели ярче, отбрасывая прыгающие, уродливые тени, которые скручивались в знакомые очертания — огромного крылатого ворона с парой горящих сернисто-жёлтых глаз.

Капустин, вернее, то, что им управляло, стоял с неестественно прямой спиной. Лицо капитана, обычно такое душное и невыразительное, исказила гримаса, свойственная человеку, внезапно получившему в руки абсолютную, бесприкословную власть над всем сущим.

Улыбка Капустина выглядела как нечто совершенно чуждое, нечеловеческое. Он снова растянул губы в слишком широком оскале, обнажая ряды острых, хищных зубов. И главное зубы-то реально изменились. Они теперь напоминали клыки. В общем, это была улыбка существа, которое столетиями не улыбалось и в данный момент лишь пародировало человеческую мимику.

— Ну что, Ваня? Или Артем? Как тебе больше нравится?– снова заговорил Капустин шипящим, многослойным голосом, — Достал ты меня, мент поганый, честное слово. Вечно мешаешься под ногами со своей правдой и порядком. Ты же мент! Алло! Где любовь к жажде наживы? Где ваша человеческая коррупция? Таскаешься по болотам, изгоняешь суккубов, как последний дворник. Ну разве это дело? В прошлой жизни тоже вмешался. Полез, куда тебя не просят. Я такого послушного алкаша нашел. Этот… Болик… Додик…