В объятиях его жестокости (СИ) - Северова Нина - Страница 29

– Куда свалил? – сажусь на тумбочку, ноги не держат.

– Предполагаю в сторону Анапы. Лёня везде своих натыкал, я думаю, прижмут его. А потом сюда доставят.

– Юра решил свалить, а пацана своего бросил, – затягиваюсь.

– Кабиров нужен был только, чтобы Котелково отжать. Юра бы встал у руля, а Илья бы получал процент свой. Но это были бы только его деньги, не ментовские.

– То есть они собирались ещё и со своих ментов дань собирать?

– Конечно. Город-то нормально платит, – тушит сигарету в пепельнице. – Но Котелково твое, ни одного сантиметра земли не отдал.

Азамат смотрит в окно, а я на мгновение вижу в нем соседского пацана, с которым мы во дворе в войнушки играли. А потом приходили к нам и мама пекла баурсаки.

– Что с лицом? – спрашиваю второй раз. Шрам такой, останется на всю жизнь.

– Юра кислоту вылил, когда я в первый раз прижал его. Случайно узнал, что они вместе с Кабировым. Ну и… Попало на щёку, а не на всё лицо.

Пиздец. Может, я ещё легко отделался? Дверь открывается, Асылжан хромая заходит. Его тоже пытали, весь в косяках. Молча берет сигареты, зубами достает одну.

Молчим.

– А где нас держали? Это же ментовское здание было, – вытягиваю ногу вперёд.

– Старое здание СК. Они же переехали года четыре назад. А это так и осталось. Скорее всего, вы там не первые гости были, – Азамат проверяет телефон и щурится.

– Сможем ли мы когда-нибудь жить без этой херни? – Асылжан садится на кровать и сбрасывает пепел на пол. Свинота.

– Без какой? – переспрашиваю.

– Перестрелок и всего остального.

– Тебе же нравится эта шальная жизнь, – Азамат ухмыляется.

– Ну, когда тебе ногти с корнем выдирают, всё-таки не очень нравится.

Сжимаю переносицу, в висках пульсирует.

– Не знаю, что тебе сказать. Мы нормально-то и не двигались никогда. Как беда с топором случилась, так и… – замолкаю, когда Азамат передёргивает плечами. Его больная тема, не хочу ранить. – Извини, Аз.

Кивает.

– Хочешь соскочить? – Азамат открывает бутылку воды и жадно пьёт.

– И да, и нет. Лихие времена прошли, а мы в них застряли. Чё имеем по итогу? Несколько ходок, руки по шею в крови и куча портаков на теле. Ну, ещё и башка едет. Батыр так вообще, год другой и в психушку заляжет.

Голова у меня щелкает постоянно. Я знаю, что надо к психиатру идти, колёса какие-то пить. Только нихрена это не помогает. Всё равно не успокаивает.

– Не уверен я, что мы сможем жить нормальной жизнью, если мы ничем другим, кроме криминала не занимались, – встаю. – Да и людей из-за нас полегло сколько. Ради наших интересов. Так что, хер знает.

– Но девка твоя чуть не погибла, Батыр, – Асылжан бросает мне в спину. – Тоже из-за твоих интересов. Это ли не повод остановиться?

Философ долбанный.

– Повод. Но так просто этот мир не отпустит, Асылжан. Даже если завязать совсем, отдать все точки, мы так и останемся бывшими зэками и авторитетами. Мы ни дня не работали в нормальных местах. У нас с тобой даже образования нет. Мы никто и звать нас никак. Не говоря уже о том, какой шлейф за нами тянется.

Выхожу в коридор и морщусь от неприятного чувства в груди. То, что раньше казалось важным, сейчас – убивает. В прямом смысле. Люди всегда шли в расход, к сожалению. Они сами выбирали этот путь. Но когда страдают те, кто не должен совсем – это приводит в бешенство. Ксюша запросто могла умереть. И если бы это случилось, я не знаю, как бы я пережил это. Утопил в крови город и может ни один. Но её бы это всё равно не вернуло.

Ксюша спит отвернувшись к стене. Медленно ложусь рядом, от боли аж глаза слезятся. Переворачиваюсь на бок, прижимаюсь к ней. Теплая. И пахнет собой. Зарываюсь носом в затылок, спускаюсь ниже, к линии роста волос. Мажу губами по шее, не хочу кусать. Хочу просто целовать. Чтобы долго.

– Батыр? – девочка приподнимается и сонно на меня смотрит. Милая какая.

– М?

– Тебя долго не было, – обнимает меня за талию.

– К Азамату ходил.

– И покурить не забыл, – вздыхает.

– Это тоже. Я всего одну, – целую лоб.

– Запах всё равно есть, – поднимает голову и сводит брови. – Голова ещё болит.

– Не наклоняйся так, если больно, – кладу руку ей на затылок, придерживаю. – А насчёт сигарет, я постараюсь бросить. Но сразу не получится.

– Хорошо, – улыбается. Как я давно не видел её такой.

– Всегда улыбайся, сладкая. Я только этим живу.

Ксюша прижалась крепче и я впервые за долгое время хочу просто… быть.

Глава 36. Ксюша

– Я уже хочу домой, Батыр, – признаюсь за завтраком. Мы в больнице вторую неделю. И я уже не могу здесь находиться.

– Знаю, но ты ещё не до конца поправилась, – отодвигает от себя кашу. Мы живём в одной палате. Врач пытался объяснить, что так нельзя, но кто будет настаивать, когда дело касается Батыра?

– Мне лучше, в отличие от тебя, – ковыряю сырники вилкой. Мне нравится как здесь готовят, но сегодня не лезет.

Батыр вздыхает и разваливается на стуле. У него гноится один порез на рёбрах, всё остальное заживает хорошо. При этом всё его тело – сплошной синяк. Ему больно и некомфортно, но старается этого не показывать. Когда совсем тяжело, просит у медсестры укол обезболивающего.

У меня же прекратилась тошнота и постоянное головокружение. Слабость осталась, но это мелочи.

– Иди сюда, – раздвигает ноги. Встаю с кровати и осторожно сажусь к нему на левую ногу. Она немного здоровее правой. Батыр сжимает талию и тянет меня к себе на грудь. – Зачем суету наводишь? Плохо тебе здесь разве?

– Не плохо. Но это всё-таки больница, а не дом.

– А дома что делать? – проводит тяжёлой ладонью по спине.

– Странный вопрос, это ведь дом. Там безопаснее.

Батыр напрягается. Разве я что-то не то сказала?

– Ты и здесь в безопасности, сладкая. Не сомневайся, – давит рукой между лопаток.

– Я знаю, но я про другое. Знаешь выражение «мой дом – моя крепость»? У меня также. Я могу расслабиться только дома, когда дверь во внешний мир закрыта.

– А со мной тоже не можешь расслабиться?

– Могу. Мы же спим в одной кровати, – привстаю.

Батыр смотрит на меня с сомнением. Странно, он будто не верит.

– Спать вместе – это же вопрос доверия. Когда засыпаешь, с тобой могут сделать всё что угодно, – упираюсь подбородком ему в плечо. – Ты красивый.

Батыр резко хмурится и заливается смехом.

– Сладкая, у тебя видимо последствия травмы, – вытирает глаза рукой.

– Возможно. Но это не меняет факт, что ты привлекательный для меня, – встаю, но Батыр резко тянет меня обратно. Вскрикиваю от неожиданности и получаю звонкий шлепок по пятой точке.

– Не делай из меня сахарный сироп, Ксюша.

– А то, что? – ухмыляюсь. – Потечешь как девчонка?

Я не знаю, что происходит. Я такой никогда не была. Но реакция Батыра на безобидные комплименты и веселит и злит. Я же говорю это от чистого сердца, серьезно. А он?

На мои слова Батыр сначала сильно удивляется, а потом снова смеётся. Ну вот как можно быть таким устрашающим и милым одновременно?

– Ксю-ша, девочка моя, – задерживается губами на лбу. – Мне нравится, когда ты не боишься. Дерзость тебе идёт. В пределах нормы, – позволяет мне всё-таки встать.

– Ты сам эти нормы определяешь?

– Конечно. Но вообще… Я готов на твои капризы. Хочу, чтобы ты из меня верёвки вила, – лениво улыбается.

– Вряд ли такое возможно, Батыр, – накидываю на плечи толстовку.

– Почему?

– Потому что я даже не знаю как это делается.

Батыр тихо усмехается и придерживает бок. По времени ему уже пора идти в перевязочную.

Дверь в палату открывается и заходит Асылжан. Как обычно недовольный. Его тоже ещё не выписали.

– Ты не к себе домой заходишь, Асылжан, – Батыр резко встаёт и меняется в лице. Секунду назад был добрым и вот опять. Но Асылжан всегда заходит без стука, мало ли чем мы тут занимаемся.