Город титанов (СИ) - Сугралинов Данияр - Страница 17

Потом нас покормили голой рисовой кашей с кусочком мяса неопределенного происхождения. Я понял, что это последний завтрак многих заключенных, а возможно, и мой, потому не стал пренебрегать кормежкой. Силы мне очень и очень понадобятся.

Не прошло и получаса, как забрали пятерых, включая лейтенанта Рамоса и Вечного. Потом — еще четверых, в их числе волосатый Дак, похожий на индейца, который рассчитывал выиграть свой третий бой. Наконец дверь отрылась еще раз, Флектор указал на меня и Сергеича, спросил наши имена, мы представились, он записал их в блокнот.

Непривычно лысый Пролетарий посмотрел на меня и пропел:

— Мы сейчас о том о сем вам частушки пропоем! Про мутантов, про уродов, про врагов для всех народов!

Тычок в спину вышиб из него дух и заставил заткнуться, но лишь на время. В тюремном дворе он продолжил орать:

— Тычет в морду хер в погонах кулачок поганый свой, что-то треплет на казенном — как из свища брызжет гной!

Снова тычок в спину. Теперь Сергеич не стерпел, хоть и был в наручниках, перехватил дубинку и попытался ткнуть охранника в брюхо с криком:

— Чтоб ты сдох, петух гнойный!

О, как хотелось ему помочь и проломить черепушку Флектора! Но я стерпел. Бог терпел и нам велел, вот только подставлять другую щеку я не собирался. Впрочем, рвать жилы и тратить силы на заведомо проигрышное сопротивление — тоже. Сейчас важно сохранять хладнокровие. Здоровье мне ой как понадобится!

Тем временем Сергеича повалили, ударили пару раз и успокоились, вздернули на ноги и повели к производственному корпусу, возле которого толпились бандиты.

Нас встретили ревом и улюлюканьем. Я увернулся от летящего камня, а Сергеич получил булыжником по лысой макушке, потер ушибленное место.

— Фашисты гребаные!

Под возбужденный ор бандитов нас провели мимо входа к торцу здания, откуда доносился гул множества голосов и редкие выкрики.

Когда я увидел распахнутые ворота, куда и грузовик проедет, донеслась барабанная дробь, по ушам ударил усиленный громкоговорителями голос диктора. Говорил он по-филиппински, к тому же невнятно, и я ни черта не понял.

— Слышите, как нас приветствуют? «Мясо, идущее на смерть, приветствует тебя». — равнодушно сказал лейтенант Рамос.

— У римлян сперли, — прокомментировал я. — Мы типа гладиаторы. Нет, скорее пленные варвары.

Мы вошли в здание. По глазам резанул свет мощных прожекторов, на миг ослепив. А когда лучи направили в центр огромного помещения, на рукотворную арену, огражденную металлическими решетками, я ощутил себя христианином, которого римляне собираются скормить львам.

Зрители толпились на втором ярусе, похожем на партер в театре. Человек двести, не меньше — вся банда и их слуги собралась поглазеть, как нас будут убивать.

На арене крутились четыре человека в грязных робах — рабочие, готовящие площадку. Прямо над ареной находилась клетка, висящая на толстых цепях, а рядом — хлипкий балкон без перил, где собрались обреченные. Туда же повели нас. Рядом имелась платформа тоже на цепях, но без решеток — для ведущего.

Из-за массивных ворот, отделяющих арену от второй части производственного комплекса, доносилось утробное рычание и знакомое бездушное уэканье. Звуки были разные — не один монстр там сидел.

Запрокинув голову, только сейчас я заметил на висящей на цепях платформе голого по пояс мускулистого мужика с рупором. Вскочив, он вскинул руку и взревел, как это делают ринг-анонсеры, представляющие боксеров.

— Сука, — прошипел Рамос по-английски и отвернулся.

Под грохот барабанов и рев зрителей мы чуть ли не бегом пересекли арену, всю в бурых пятнах засохшей крови, которая так и не отмылась, и за сопровождающим направились в черный лаз в стене. Один за другим поднялись по крутой лестнице и шагнули на хлипкий балкончик без перил, снова окунувшись в рев, визги разгоряченной толпы. На этом балкончике-карнизе жались к стене приговоренные. Под нами простиралась арена.

В клетке, висящей рядом, я разглядел Тетыщу, закованного в такие же наручники, как у меня. Казалось, он не замечал никого и ничего — сидел, уставившись в пол.

Я еще раз осмотрелся. Верхушка преступной группировки располагалась на отдельном маленьком балкончике, украшенном флагами и плакатами. Тщедушный Бульдог восседал в кресле, словно древнеримский император. Исабелла стояла рядом, опираясь на перила массивными руками. Мигель что-то жевал, звеня золотыми цепями. Родриго щерил беззубый рот. Тори я не обнаружил ни на коленях Родриго, ни где бы то ни было еще.

Работники, убиравшие арену, удалились через боковой выход. Снова донеслась барабанная дробь, которая все нарастала, и сердцу хотелось с ней синхронизироваться, пуститься в галоп. Руки вспотели, несмотря на наручники.

По законам жанра сейчас должны были распахнуться ворота, делящие здание на две части, явив взорам колоссального бездушного. Поревев и поколотив себя кулачищами, монстр получит свою первую жертву. Вряд ли это будет Тетыща — его оставили на десерт. Меня и Вечного, по идее, должны выпустить в середине шоу. А вот Сергеич вполне сгодится на разогрев публики.

Только бы его выпустили после меня! Он же «маленький», да и далеко не спецназовец. Его любой местный бездушный в два счета разделает!

Музыка оборвалась, и на миг показалось, что я оглох. А потом грянул голос ринг-анонсера на ломаном английском:

— Лейдис энд джентльмен! Добро пожаловать на грандиозное шоу «Кровавых петухов»! На эсспектакуло грандиосо! С вами снова я, Пако-о-о! Сегодня вы увидите настоящих воинов в смертельных поединках!

Толпа взревела. Анонсер поднял руки, призывая к тишине.

— Первым на арену выходит…

Пако сделал паузу, мотая нервы, публика притихла, я невольно сжал кулаки. Только не Сергеич, только не Сергеич, только не…

— На арену выходит наш старый знакомый — Дак! Сегодня он сражается за право войти в нашу семью!

Я скосил глаза на Сергеича — у него лысина от напряжения вспотела, он невольно сомкнул веки. Пронесло. Остальные приговоренные тоже облегченно выдохнули.

Длинноволосого индейца спустили на платформе прямо на арену. В руках у него был короткий меч, торс защищали самодельные кожаные доспехи. Дак поклонился зрителям и поднял оружие над головой.

— А его соперником станет… — Анонсер снова сделал театральную паузу, — Мясник Второй!

Массивные ворота со скрежетом начали подниматься. Из черноты за ними донеслось утробное рычание, а потом показался бездушный. Это был бывший человек огромного роста, теперь превратившийся в амбала, который вдвое превосходил Бабангиду! Мышцы вздувались буграми под серой кожей, челюсти удлинились, превратившись в пасть с острыми зубами. На руках вместо ногтей — когти длиной с кухонные ножи.

Чудовище выпрямилось во весь рост — метров пять будет. Зрители завизжали от восторга и ужаса одновременно. Дак невольно шагнул назад, но оружие не опустил.

— Начинаем! — рявкнул анонсер.

Мясник не стал медлить. Он рванул к Даку с нечеловеческой скоростью, когти засверкали в свете прожекторов. Дак отскочил в сторону, взмахнул мечом, но лезвие лишь скользнуло по серой коже, оставив неглубокую царапину.

Бездушный развернулся, ударил когтями. Дак пригнулся и сместился в сторону. Мясник повторил его траекторию движения, попытался снизу нанизать его на когти. Дак среагировал, но немного не успел — когти прорезали кожаные доспехи и оставили четыре кровавые полосы на груди.

— Ай-ай-ай! — завопил анонсер. — Первая кровь!

Толпа взревела еще громче. Я сжал кулаки, чувствуя, как во рту пересохло — как с таким драться без талантов чистильщика? Никак!

Дак отступал к стене арены, прижав ладонь к раненой груди. Все приговоренные болели за него, я тоже. Кровь сочилась между его пальцев.

Мясник Второй не спешил, понимая, что жертва никуда не денется, и наслаждался охотой. Рыкнул, стукнув себя по груди, погладил пузо.

Дак метнулся в сторону, но поскользнулся на собственной крови и упал.