Увидеть огромную кошку - Мертц Барбара - Страница 75

– Матушка станет задавать вопросы, если нас не будет за завтраком, – возразил Рамзес.

Эмерсон поднялся. Он посмотрел на сына удивлённо-упрекающе.

– Я собираюсь рассказать твоей матери абсолютно всё, Рамзес. Счастливый брак зависит от полной честности между мужем и женой.

– Но, сэр… – встревоженно начала Нефрет.

– Ну, возможно, за исключением лауданума, – признал Эмерсон. – И полагаю, что нет ничего плохого в том, чтобы позволить ей поверить, будто ваш несанкционированный визит сюда совершён впервые. Однако остальное от неё скрыть нельзя. Она распознает пулевое ранение, когда увидит его, и настоит на том, чтобы осмотреть Рамзеса, уж будьте уверены. И, – добавил он, – она, несомненно, заявит, что знала о Толлингтоне с самого начала!

– Я подозревала мистера Толлингтона, хотя и не так давно, – сказала я.

У нас был поздний завтрак. Я проспала, что редко бывает, но рассказ Эмерсона вместе с чашкой крепкого чая, которую он принёс мне в постель, развеял последние капли дремоты. Я не упустила взгляды, которыми обменялись остальные, услышав это заявление, и, посчитав их несправедливыми по отношению к себе, решила подробно объяснить.

– Та самая подсказка, которой не было. Помнишь, Эмерсон? Не хватало только женских украшений.

– Вполне очевидно, – нахмурился Эмерсон. – Он взял их...

– Дорогой мой, это совсем не очевидно. Просто следуйте моим рассуждениям, все вы. Независимо от того, сбежала ли миссис Беллингем со Скаддером или была похищена, с собой у неё были лучшие наряды, включая бальное платье. Такой туалет требует элегантных украшений, причём в большом количестве. Вспоминая драгоценности, которые Беллингем подарил своей юной дочери, мы можем предположить, что он осыпал свою молодую жену ещё более прекрасными изделиями. Эти драгоценности были с ней, когда она оставила мужа, но на её теле их не нашли. После того, как Даттон убил её в порыве страсти, его охватило раскаяние. Он похоронил её в этих элегантных нарядах, даже заменив... э-э... нижнее бельё, но без драгоценностей. И без обручального кольца.

Продажа по незаконным каналам (а иные варианты невозможны) даже парюры драгоценных камней принесла бы сравнительно скромную сумму — недостаточную, чтобы Скаддер поддерживал европейский образ жизни в течение пяти лет, даже в Египте. Наше первоначальное предположение остаётся в силе. Очевидно, он провёл как минимум часть этого времени в качестве египтянина. Думаю, он держал деньги, вырученные от продажи драгоценностей, про запас, ожидая возвращения своего врага. Хотя их и не хватало, чтобы все эти годы жить в своё удовольствие, но было вполне достаточно, чтобы изображать богатого туриста, привыкшего к роскоши, в течение нескольких недель или месяцев – достаточно долго, чтобы завязать знакомство с Беллингемами и следовать за ними, куда бы они ни направились. Когда я впервые встретила мистера Толлингтона, то поверила, что он – старый друг Беллингемов, но обмолвки мисс Долли дали понять, что он не путешествовал с ними. Я не была уверена, – скромно заключила я. – Но как только я поняла, что Скаддер может играть роль туриста, Толлингтон стал главным подозреваемым.

– Это имя – гениальное изобретение, – заметил Рамзес. – Кто мог бы заподозрить человека по имени Бугис Такер Толлингтон?[210]

– Я, – ответила я. – Как, безусловно, и ты. Рамзес, ты чрезвычайно расстроил меня. Я уверена, что зачинщиком вчерашнего происшествия был именно ты, но Давид и Нефрет должны разделить вину вместе с тобой. Я хочу, чтобы ты дал торжественное обещание, что больше никогда не будешь …

– Ну, ну, Пибоди, – прервал меня Эмерсон, вставая. – Я уже сделал выговор виновным и уверен, что мы можем рассчитывать на их разумное поведение в будущем. Хм-мм. Возможно, дорогая, тебе не следует сопровождать нас в Долину. Дай своей лодыжке ещё один день отдыха, договорились?

Я отодвинула свой стул. Дети уже стояли, готовые бежать.

– Естественно, я собираюсь сопровождать тебя, Эмерсон. Со мной всё в порядке. Мы отправимся, как только я осмотрю Рамзеса.

Лицо Рамзеса вытянулось.

– Уверяю, матушка, в этом нет необходимости…

Я привела его в нашу комнату и усадила у окна. Нефрет справилась очень неплохо, но я повторно продезинфицировала рану и обмотала несколько полос ткани вокруг головы Рамзеса, чтобы удержать вату на месте. Он, конечно, возражал.

– Пластырь плохо держится на волосах, – объяснила я.

– Он слишком хорошо держится, – возразил сын. – Я заметил это, когда ты его сняла.

– Рамзес… – Я положила руку ему на щеку и заставила посмотреть на меня. – Это несерьёзная рана, но если бы пуля прошла дюймом ниже... Обязательно ли тебе так рисковать? Обещай мне, что будешь более осторожен.

После минутного молчания Рамзес произнёс:

– Благоразумие не кажется характерной чертой этой семьи. Мне жаль, что я обеспокоил тебя, матушка. Я могу идти?

– Думаю, да, – вздохнула я. Я знала: это всё, что можно от него получить. Даже обещание ничего не стоит, поскольку понятия Рамзеса о благоразумии совершенно не согласуются с моими.

– Это был сон, не так ли? – внезапно спросил он.

– Какой сон?

– Тебе приснилась большая кошка, несущая бриллиантовое ожерелье, – ответил Рамзес. – Вот что заставило тебя подумать об украшениях миссис Беллингем.

– Возможно, – осторожно согласилась я. Он придержал передо мной дверь, и, когда мы вышли из комнаты, я почувствовала себя обязанной добавить: – Такие сны не являются приметой или предзнаменованием – это, знаешь ли, всего лишь работа подсознания.

Рамзес задумался.

Нас терпеливо ждали. Нефрет осмотрела Рамзеса и рассмеялась:

– Ты выглядишь очень романтично, мой мальчик! Тебе лучше избегать мисс Долли; повязка и усы – ужасное сочетание.

– Перестань дразнить его, Нефрет, – оборвала я, увидев, что скулы Рамзеса потемнели. – Повязка была необходима, а усы… э-э… очень хорошие усы.

У Рамзеса отвисла челюсть.

– Но, матушка! Я думал, ты...

– Сначала я испытала нечто вроде потрясения, – призналась я. – Но теперь привыкла. Просто следи за тем, чтобы они были чистыми и аккуратными, дорогой. Эта крошка...

Я сняла крошку с усов и ласково улыбнулась ему.

– Если мы идём, – громко провозгласил Эмерсон, – то нам пора.

Когда мы выходили из дома, к нам подошёл человек – я узнала одного из слуг Сайруса – и вручил мне письмо.

– Сайрус пригласил нас на ужин, – сообщила я после прочтения краткого послания.

– Будь я проклят, если соглашусь, – отозвался Эмерсон.

– Тогда я попрошу его поужинать с нами. – Вытащив из кармана карандаш, я сделала пометку на обратной стороне письма и передала его слуге. – В деле Фрейзера осталось несколько незавершённых моментов, – продолжила я, когда Эмерсон взял меня за руку и повёл прочь. – Разве тебе не любопытно узнать, что произошло вчера вечером между Сайрусом и миссис Джонс?

– Есть у меня довольно неплохая догадка, – ухмыльнулся Эмерсон.

Осознание наступило скорее из-за его тона, нежели от самих слов.

– Эмерсон! Ты предполагаешь, что Сайрус... эта миссис Джонс... Ты всерьёз?..

– Он не пытался скрыть своего интереса к даме, – спокойно ответил Эмерсон. – И она находится в трудной ситуации. Ей нужно его расположение.

– Сайрус никогда бы не стал таким образом пользоваться своим преимуществом перед женщиной, – не уступала я.

– И снова твоё бурное воображение, Пибоди. Ты представляешь, как Вандергельт шевелит усами – точнее, гладит бородку – и шипит угрозы, как злодей на сцене, а в это время миссис Джонс умоляет его уважать её честь? – Эмерсон усмехнулся. – Ты совершенно права, он не опустится до угроз или шантажа; но они давно уже не молоды, и мне кажется, что она не совсем безразлична к нему.