Увидеть огромную кошку - Мертц Барбара - Страница 22

– Что нет могилы под номером «Двадцать-А». Я и так это знала.

– Знала? Тогда почему, чёрт возьми, не обмолвилась ни словом?

– По той же причине, что и ты. – Я ласково улыбнулась ему, и у него хватило совести выглядеть смущённым. – Наши размышления следовали по одному и тому же пути. Число указывает на гробницу, о которой никто не знает, кроме нашего таинственного собеседника. Обозначив её таким образом, он дал нам ключ к её местонахождению. Она находится где-то между двадцатой и двадцать первой. Гробница Хатшепсут, номер 20, находится в конце малого ответвления вади, поэтому мистер Уилкинсон должен был двинуться обратно в главную Долину после того, как пронумеровал её. Если мы начнём с гробницы Хатшепсут и будем следовать по утёсу к могиле 21…

Эмерсон вздохнул так глубоко, что пуговицы на рубашке чуть не отлетели.

– Я не собираюсь тратить время на такую ерунду, Пибоди.

После чего мы пошли к детям, которые, как я и ожидал, учинили спор. Нефрет насмехалась над Рамзесом, потому что он отказывался как войти в гробницу Хатшепсут, так и позволить ей самой сделать это, а Давид безуспешно пытался их примирить.

Перспектива, безусловно, не была заманчивой. Над наклонным туннельным входом отвесно взмывали в небо скалы. По обеим сторонам возвышались холмы рыхлой осыпи, смытой до дна Долины ливнями и погодой. Некоторые из курганов образовались из обломков, отколовшихся от гробницы; они были темнее, чем белый известняк в других местах, а сами булыжники имели изрытый вид сланца или какой-то другой мягкой породы.

Поистине жуткое место. Единственный взгляд в тёмную дыру, спрятанную под обрывом, убедил меня, что я тоже не хочу туда входить – во всяком случае, не сегодня. Если под рукой не оказывается пирамиды, я соглашусь залезть в красивую глубокую гробницу, но судя по тому, что я слышала об этой, внутри не было ничего, кроме помёта летучих мышей, температуры, не уступающей внутренности доменной печи, и возможности вышибить мозги куском падающего камня. Кроме того, мне не терпелось начать поиски затерянной гробницы.

Последнее предложение обрадовало Нефрет и заставило её забыть о досаде на брата. Повернувшись к нему с солнечной улыбкой, она предложила:

– Пожмём руки, Рамзес, и останемся друзьями. Я уверена, что ты действовал из лучших побуждений, и вовсе не имела в виду, что ты испугался.

– Рад слышать, – процедил Рамзес, скрестив руки на груди и хмуро глядя на протянутую ручку. – Обычно слово «трус» несёт в себе именно этот смысл, особенно когда его кричат во всё горло.

Нефрет только засмеялась и нежно обняла его. Вместо того, чтобы смягчиться, его лицо стало ещё мрачнее.

Расстояние по прямой было меньше ста пятидесяти метров. Но прямых линий в том овраге не существовало; поверхность утёса была неровной, как сломанные зубы, а подножие его находилось глубоко в рыхлой осыпи и завалах, и с каждой стороны – груды обломков. Мы начали с отверстия, обозначавшего вход в гробницу Хатшепсут, и пошли по основанию скалы обратно к главному вади, карабкаясь, влезая вверх, спускаясь вниз, исследуя интересные углубления – все, кроме Эмерсона, который наотрез отказался принимать в этом участие. Он шёл параллельно нашему сумасбродному пути, вздёрнув нос. Идти ему приходилось довольно медленно, чтобы не опережать нас, и это продвижение напоминало военные похороны с паузой после каждого шага. Я отпустила на этот счёт весёлый комментарий; Эмерсон ответил рычанием и гримасой, а Давид, державшийся рядом со мной, встревожился:

– Он рассердился? Я что-то не то сделал?

Я остановилась, чтобы вытереть мокрый лоб, и успокаивающе улыбнулась ему. Давид очень серьёзно относился к жизни. В этом не было ничего удивительного, учитывая то, сколько невзгод он пережил до того, как присоединился к нашей семье; но я иногда задавалась вопросом, не лишён ли парень чувства юмора вообще. Как некоторые. Конечно, необходимо делать скидку на культурные различия; Абдулле потребовалось много лет, чтобы понять кое-какие из моих шуток.

– Профессор делает вид, что я его раздражаю, – объяснила я. – Не обращай на него внимания, Давид.

Однако на него пришлось обратить внимание, потому что раздался оглушительный рёв:

– Нефрет! Сколько раз я говорил тебе не совать голую руку в трещину? Рамзес, о чём ты думаешь, что позволяешь ей подобные вещи?

– Я всего лишь… – начала Нефрет.

– Все сюда. – Эмерсон остановился у входа в гробницу 19. Мрачно нахмурившись, он дождался, пока мы соберёмся вокруг него, и промолвил: – В трещинах скал живут змеи и скорпионы. Они не агрессивны, но нападают, если в их гнёзда вторгаются. – Он перевёл хмурый взгляд на Рамзеса, переминавшегося с ноги на ногу, и мягко спросил: – Я тебя не утомил, Рамзес?

– Нет, сэр, – ответил Рамзес. – Я полагаю, что все мы знаем об упомянутых тобой фактах. Нефрет всего лишь…

– Ты должен присматривать за ней.

Губы Рамзеса приоткрылись в возмущённом опровержении, но Нефрет, столь же оскорблённая, опередила его.

– Не обвиняйте его! Он не несёт за меня ответственности. Я знала. Но забыла. Больше этого не повторится.

Эмерсон взглянул на сына. Мне показалось, что я заметила подозрительную искру в проницательных голубых глазах.

– Хм-мм, да. Я был несправедлив. Это полностью вина Нефрет, и ей следовало бы не забывать, и если я снова поймаю её на такой глупости, то запру в доме. А теперь, – продолжил он, – мы возвращаемся. Уже поздно, а нам ещё долго идти.

Никто не хотел с ним спорить, но по моему настоянию мы все выпили освежающей воды перед тем, как отправиться обратно. За исключением Эмерсона, чья способность обходиться без воды напоминает верблюжью, у нас у всех были фляги.

– Где гаффир? – внезапно спросил Эмерсон.

– Что за гаффир? Ах, этот парень. – Я огляделась. Пыльного свёртка не было видно. – Похоже, он ушёл по своим делам.

– Я никого не видела, – заметила Нефрет.

Рамзес, естественно, его заметил.

– У тебя были какие-то подозрения по его поводу, отец? Потому что когда я наблюдал за ним, он крепко спал – или изображал сон.

– Так и есть, – согласился Эмерсон.

Он не ответил на вопрос Рамзеса. Я пришла к выводу, что муж намеренно ведёт себя неопределённо и загадочно в надежде вывести меня на ложный след. Он постоянно прибегает к таким уловкам, когда у нас начинаются дружеские соревнования по разоблачению преступников.

Но, безусловно, пока что нет никаких признаков преступления. Возможно, Эмерсону известно нечто, утаённое от меня. Ободрившись этой мыслью, я позволила ему увести себя.

ГЛАВА 4

ЕСЛИ КТО-ТО ПАДАЕТ ВАМ В НОГИ

И ПРОСИТ РАСТОПТАТЬ ЕГО,

ВЫ СТАНЕТЕ

ВЫДАЮЩЕЙСЯ ЛИЧНОСТЬЮ,

ОТКЛОНИВ ПРЕДЛОЖЕНИЕ.

К тому времени, как мы подошли к дому, мысли о преступлении сменились мыслями о воде – не о том, чтобы пить её, а о том, чтобы полностью погрузиться в неё. Обычное устройство для купания состояло в том, что слуга поливал человека из горшков с водой. Очевидно, это неуместно, когда речь идёт о женском поле, поэтому я соорудила ванную и оборудовала её элегантной жестяной ванной. Эту ванну, конечно же, нужно было наполнять вручную, но слив из неё вёл в мой маленький цветник, так что драгоценная вода не тратилась зря. (Ванной не пользовались всю зиму, поэтому цветник, как и виноградная лоза, нынче сохранился только как приятное воспоминание.)

Когда я вышла из ванны, отдохнув душой и телом, то обнаружила, что Эмерсон воспользовался примитивным устройством, упомянутым выше. Он сидел в нашей комнате, энергично вытирая полотенцем лицо и мокрые чёрные волосы. К тому времени, как мы вышли на веранду, солнце уже опустилось за западные горы, и звёзды засияли в темнеющем восточном небе.