Прикладная рунология (СИ) - Грей Дайре - Страница 41

Кристиан прикрыл глаза, стараясь полностью ощутить этот момент. Короткий миг до того, как он соберется с силами и снова станет Великим герцогом.

— Испугалась? — спросил он в макушку.

Ответом стала усмешка и фырканье.

— Не дождетесь, Ваше Высочество. Я знаю, что от вас так просто не избавишься.

Он улыбнулся. Конечно, испугалась. И не признается, потому что страх никому не поможет, а Ульрике слишком практична, чтобы тратить время на то, что не несет пользы. Нет, она скорее поднимет на уши всех тех, кто поставлен в известность об их романе и может что-то знать о нем и о его семье. Она будет присматривать за ними издалека, зная, что для него нет ничего важнее. И в нужный момент незваной явится в его дом, чтобы поднять с постели и отправить туда, куда не может войти сама. Можно ли желать чего-то большего?

— Спасибо.

Слов мало. Их никогда не хватит, чтобы выразить все то, что он чувствует. Но она научилась понимать его. И ответила не сразу.

— На здоровье.

В ее голосе звучала печаль, усталость и отголоски бессонных ночей, напряжения, которое не отпускало сутками. Его счастье невероятно сильное. Но ей тоже нужен отдых. А их время уже истекло.

Кристиан с сожалением отстранился и позволил женщине слезть с кровати.

— Мне нужен мой камердинер. И карета.

— Я позову, — Ульрике кивнула и подобрала с кресла, придвинутого к кровати, берет. — И пойду. Пора возвращаться домой.

— Ты можешь выйти со мной.

— О, нет, — она снова усмехнулась. — Я пришла сюда через черный ход и уйду также. Не нужно, чтобы меня увидела личная горничная твоей жены или экономка. Хватит шока у дворецкого.

— Он будет молчать, — в старом слуге герцог был уверен.

— Вот и не стоит создавать ему лишних проблем. Будь осторожен, — серьезно добавила она, а затем скрылась за дверью, напоследок взглянув на него так, что душу куснула совесть.

Она не заслужила эту жизнь наполовину. Как и Ивон… Давно стоило бы все решить, отпустить, забыть… Но, как и все Сантамэли, он был эгоистом. И не собирался отказываться от собственного счастья.

— Ваше Высочество, — появление камердинера прогнало лишние мысли и напомнило о том, что ночь еще только начиналась.

— Приготовь мне что-нибудь попроще из одежды. Я еду во дворец…

…Милисент дрожала и сама не понимала, от чего сильнее. От ночной прохлады или от страха. Она прижала ладонь к шее, ощущая удушье даже на свежем воздухе, и подавила желание обернуться. Нельзя. Нужно делать вид, что она никуда не спешит и ни от кого не бежит. И вообще, она всего лишь служанка, которая поздно возвращается домой.

Женщина опустила голову и поспешила дальше по улице, стараясь не смотреть по сторонам. Страх подгонял. Конечно, ее не должны были хватиться до самого утра. Она хорошо разыграла представление с мигренью, и даже собственная служанка ей поверила, но все же… Всегда что-то может пойти не так. А ей нельзя попадаться.

Когда вышла утренняя газета про вчерашний арест в доме Герхарда, весь выстраиваемый ранее настрой рухнул, уступив место ужасу. Если император не пощадит даже своего брата, то что говорить о ней? Как спастись? Ответа не было. Как и вообще каких-либо известий из особняка. Поверенный не появлялся. Полиция тоже. И эта тишина довела ее нервы до предела. Осталось лишь одно желание — бежать. Как можно быстрее, и как можно дальше. А там… Будь, что будет.

Милисент действовала в каком-то забытьи. Словно кто-то другой намного лучше знал, что ей делать и подсказывал на ухо. А она… Она просто делала. Собрала небольшую сумку с драгоценностями, наличными и сменой белья. Прикинулась больной. Подыскала в гардеробе самую неприметную одежду, купленную в магазине готового платья. Зачем она сделала эту покупку, баронесса и сама не смогла бы внятно объяснить. Разве что собственными смутными страхами. И абсолютным нежеланием снова попадать в зал суда и под следствие. Кажется, пережитый некогда ужас так прочно засел у нее в мозгу, что избавиться от мыслей о нем оказалось невозможно. Вот она и готовилась к чему-то подобному. Каждый день. Понемногу.

Она дождалась, пока служанка уснет. Выскользнула из квартиры. Поднялась на чердак. А оттуда, побродив в темноте, освещенной лишь светом фонарей через крохотные круглые окна, нашла выход на лестницу для слуг и спустилась к черному ходу. Сердце все это время стучало где-то в горле. Она едва не кинулась бежать, когда на лестнице столкнулась с кем-то из слуг. Но молодой лакей лишь прошел мимо, спеша куда-то наверх. К счастью.

Милисент же спустилась вниз. Вышла на улицу и поспешила прочь. Ее не пугала ночь. Грабители. Насильники. Убийцы. Все они казались чем-то совершенно нереальным по сравнению с угрозой суда и приговора, которые с каждым днем казались все ближе.

Поэтому, когда из переулка выступила огромная, темная фигура, баронесса даже не попыталась ее обойти, продолжая двигаться в выбранном направлении. Зря.

Сильная рука схватила ее за предплечье и дернула в темноту прежде, чем она успела издать хоть один звук.

Милисент запоздало попыталась закричать и начала вырываться, но рот закрыла широкая ладонь. Ее сдавили так крепко, что воздух застрял в легких.

— Тише, не дергайся. Сейчас отпущу.

Мимо переулка как раз прошла пара жандармов, направляясь к ее дому. Стоило им удалиться, как сжимающие ее руки разжались.

Женщина жадно хватанула ртом воздух и закашлялась, даже не пытаясь бежать. Куда ей от такого громилы?

— Прошу прощения за такое знакомство, фрау Шнайдер, но нам с вами лучше пока не попадать на глаза полиции, — мягко произнес незнакомец.

— Вы… вы кто? — выдавила она, ощущая странную обреченность. Сбежать не выйдет. План и раньше выглядел шатким, а теперь…

— Я? Если по полному имени, то Альберт-Ханс-Теодор фон Хартман, но вы можете звать меня Берти.

— Хартман? — имя вызвало вялое удивление.

— Не граф. Я младший. У нас с вами есть несколько общих друзей, и меня попросили приглядеть за вами на случай, если… что-то произойдет.

Вот оно и произошло. Друзей… Нет у нее друзей.

— Я арестована? — обреченно поинтересовалась Милисент, смутно ощущая приближение то ли истерики, то ли обморока.

— Арестованы? Нет, мы с вами сейчас пройдемся по улице, поймаем экипаж и прокатимся по одному известному вам адресу. Вы там будете в безопасности. Полной. Обещаю.

Адресу. Наверное, от страха она окончательно отупела, но услышанное в голове не откладывалось совершенно. Милисент не сопротивлялась, когда мужчина забрал у нее саквояж, когда он подхватил ее под руку и повел по улице куда-то в одну известную ему сторону. Она просто шла. Переставляла ноги и не ждала ничего хорошего. Поэтому когда рядом остановился экипаж, распахнулась дверца, и раздался знакомый голос, она едва не упала:

— Значит, все-таки сбежала.

— Ульрике? — выдохнула баронесса, боясь поверить.

— Я же говорил, у нас с вами, фрау, есть общие друзья, — Хартман легко подхватил ее за талию и подсадил в экипаж, а затем сунул внутрь саквояж. — Как Кристиан? — поинтересовался он, забираясь следом и тесня ее на сидении.

— В порядке, насколько это возможно, — невозмутимо ответила любовница Великого герцога Сантамэль, и взглянула на нее. Экипаж уже ехал дальше, отсветы фонарей скользили по стенкам кареты, попадая внутрь через окна. Милисент успела отвыкнуть от качки и подобного передвижения, предпочитая использовать собственный автомобиль. — Ты пока поживешь у меня. Кристиан все решит. Скоро этот кошмар закончится.

Облегчение, испытанное после услышанного, не поддавалось описанию. Баронесса закрыла лицо руками, глубоко вздохнула и… зарыдала, вздрагивая всем телом.

— Ну-ну, — на ее плечо легла огромная ладонь, — не надо так переживать. Все самое страшное уже позади…

Сейчас она верила. Всей душой. Потому что, если кто и может навести порядок в этой стране, то только герцог Сантамэль.

Глава 24

О ссорах и обидах…

Никогда еще дворец не казался Кристиану столь пустым и холодным. Сегодня ночью он ощущался как-то особенно остро. От того ли, что рука ныла, поддерживаемая аккомпанементом ребер, от того ли, что все Сантамэли неожиданно собрались в одном месте, или просто от того, что он устал и попал под волну отката Тьмы…