EURO-2008. Бронзовая сказка России - Рабинер Игорь Яковлевич - Страница 48

Ибрагимович с травмой колена тем не менее выходит за шведов на каждый матч, а микротравма Анри побудила Доменека в стартовом матче не выпустить его даже на замену. Это — еще один из многочисленных вопросов, которые вызвала провальная, на мой взгляд, работа главного тренера французской сборной.

Светлое будущее команды, в отборочном турнире, к слову дважды проигравшей Шотландии (не уступи та в решающий момент Украине, не видать французам чемпионата Европы вообще), возможно только при условии ставки на новое поколение. У них есть группа одаренных игроков — Рибери, Эвра, Насри, Вальбуэна, Бензема, Абидаль. Но нужна тренерская воля, чтобы эти люди почувствовали ответственность за результат. Предыдущее поколение все равно никогда не изживет из себя комплекс зависимости от Зидана. У новых же звездочек такой шанс есть.

Французская история 2008 года чем-то напомнила мне российскую 2002-го. Команда Олега Романцева была самой старой на том чемпионате — и оказалась неспособна поддерживать те скорости, которые требовал мировой футбол. «Трехцветные» спели ту же заунывную песню, ограничившись одной безликой ничьей с румынами и получив по итогам трех матчей разность мячей 1–6. Других комментариев она не требует.

Групповой турнир. Россия — Швеция — 2:0 (1:0). 18 июня. Инсбрук. Стадион «Тиволи-Ной». 30 тысяч зрителей.

Голы: Павлюченко (Анюков, Зырянов, Аршавин), 24 (1:0). Аршавин (Жирков, Билялетдинов), 50 (2:0).

Россия: Акинфеев, Анюков, Игнашевич, Колодин, Жирков, Зырянов, Семак, Семшов, Билялетдинов (Саенко, 66), Аршавин, Павлюченко (Быстров, 90).

Швеция: Исакссон, Стоор, Мельберг, Ханссон, Нильссон (Альбек, 79), Элымандер, Андерссон (Чельстрем, 56), Свенссон, Юнгберг, X. Ларссон, Ибрагимович.

Судья: де Блекере (Бельгия).

Наказания: Исакссон, 10. Эльмандер, 49. Семак, 57. Аршавин, 65. Колодин, 76 (предупреждения).

За несколько часов до матча Россия — Греция возле «Русского дома» в Зальцбурге я услышал поразительный диалог. Мальчик лет двенадцати спросил отца: «Папа, а когда сборная России выиграет чемпионат мира или Европы?» «Не на нашем веку, сынок, — вздохнув, ответил отец. — Ни на моем, ни на твоем».

Продолжения разговора я не услышал. Вероятно, оно было таким: «Папа, тогда зачем мы сюда приехали?!» Детям — им ведь невдомек, что можно, а что нельзя, на что мы способны, а на что — нет, футбольная страна Россия или не совсем, кто три раза подряд выходил в плей-офф больших турниров, а кто не делал этого уже 20 лет.

В последние дни мы, давно во всем разуверившиеся, с огромным скрипом, но начали превращаться в этих самых детей. В том числе профессионалы. Вы не поверите, но Владислав Радимов, которому я позвонил за час до матча, сказал: «Не вижу я в шведах ничего, что нашим с такой игрой, как против греков, было бы невозможно преодолеть. Думаю, в первом тайме забьем один, после перерыва шведы полезут вперед, получат второй, а может, и третий. Мой прогноз — 2:0 или 3:0».

Признаюсь честно: я не был столь оптимистичен. И, чтобы зарядиться энергетикой предстоящего матча, за несколько часов до его начала отправился гулять по Инсбруку. Право, более ошеломляющей эмоциональной подпитки получить невозможно! На месте Гуса Хиддинка я бы хотя бы на пару минут в день игры выводил сборную — под охраной, естественно — на улицу. Просто показать, что там творится. Как люди поют и скандируют. Как ждут и верят. Как смеются и плачут. Да после этого невозможно не пропитаться бешеным желанием выйти и осчастливить этих людей!

Впрочем, у Хиддинка есть свои способы настроить команду. Два года он твердил, что у русских в крови — жажда атаки, наступления, агрессии, стремление творить все самим, а не подстраиваться под других. Мы — или я не прав? — не верили. Мы думали, что кровь в наших жилах давно уже не бурлит, а стоит на месте и почти замерзает.

И вот наступил момент истины. День, когда не проходили объяснения — перегорели, мол, переволновались, кочка помешала, судья набедокурил. День, когда все должно было встать на свои места. Потому что именно в такой день выясняется, кто ты такой.

Во время прогулки по Инсбруку я заглянул в отель Hilton, где жила сборная. И увидел в холле Романа Павлюченко. Он разговаривал с другом — известным спартаковским болельщиком, улыбался, и на его лице не читалось ни капли волнения и страха. Я просто подошел к нашему форварду, пожал ему руку и пожелал удачи. В такие часы — не до журналистских вопросов.

А вопросы ведь были. Выйдет ли, например, в стартовом составе Аршавин. Не стану скрывать: после предыгровой тренировки среди журналистской братии прошел слух, что Хиддинк сенсационно решил сохранить состав предыдущего поединка. Мы сомневались, до хрипоты спорили, вникали в тренерскую логику. Но на скамейке оказался Торбинский. А Аршавин вышел на поле. И как вышел!

Человек, которого не было в официальных матчах с 14 мая — дня финала Кубка УЕФА — не может так играть. Но когда на 3-й минуте первым же касанием он сделал шикарный пас на 60 метров Павлюченко, подумалось: это будет его игра. Невзирая на всех Ибрагимовичей и юнгбергов, невзирая на шведский суперопыт по выходу из группы, невзирая на наше многолетнее футбольное лузерство.

Аршавин, начавший первую голевую атаку и завершивший вторую, был бесподобен. И не только в атаке. В концовке матча, когда нужно было терпеть, терпеть и терпеть, он в последний момент выбил мяч в нашей штрафной (!) у Ибрагимовича. И, как того просит у игроков Хиддинк, активно подсказывал партнерам, жестикулировал и кричал, где и кому какую позицию нужно занять. Это был настоящий лидер, и не зря днем ранее шведские журналисты только и спрашивали: «Выйдет? Не выйдет?»

Но блистал не только он. Уже минуте к 20-й стало ясно: эта сборная вышла на поле стадиона «Тиволи-Ной» не на трясущихся ногах, в надежде забить какой-нибудь случайный гол. Эта сборная вышла рвать соперника на части. Каждый игрок был готов вырвать из груди сердце и положить его на алтарь победы. Когда Аршавин едва не перебросил по дуге Исакссона, когда могучий удар Жиркова с лета после углового на какие-то сантиметры разминулся со штангой, захотелось повторить вслед за Александром Сергеевичем: «Ура! Мы ломим! Гнутся шведы!» Кстати, именно эти слова великого поэта распевали наши болельщики в центре Инсбрука…

А потом был гол. Головокружительный, забитый в результате потрясающей комбинации Анюков — Аршавин — Зырянов — Анюков — Павлюченко. Перечисляю каждого, потому что хочется всем этим парням поклониться в ноги. И всем остальным — тоже. Бог ты мой, как рулил серединой поля Семак! Была ли точка на поле, куда не успевал семижильный Жирков? Как разлетались в стороны соперники от Игнашевича! И какая дьявольская у них была подстраховка, когда кого-то соперникам все-таки удавалось пройти!

Нет, соперник был совсем не прост — и напомнил об этом сначала перекладиной Ларссона, а потом ударом Юнгберга, парированным Акинфеевым. Последние пять минут первого тайма получились для нас худшими в этом матче: это был единственный фрагмент, когда мы отошли от своей игры. Той, в которую Хиддинк научил играть сборную России. Игры-вихря, игры-радости, игры-куража. Но невозможно же молодой и неопытной (как-то уже не хочется произносить эти слова, не правда ли?) команде быть неуязвимой все 90 минут! Она же еще только учится быть самой собой!

Период нашего недолгого страха, что все это — чудесный сон, прекратил Аршавин. А с ним — и Жирков, разыгравший с зенитовцем точно такую же классную, как при первом голе, атаку с ходу. Но и при 2:0 глубоко окопавшийся в нас червь сомнений заставлял вспомнить Чехию трехдневной давности. Я не мог поверить, что наши даже при самой блестящей игре способны не организовать себе хотя бы минимальную головную боль.

Но ничего не случилось. Напротив — сборная России могла и должна была реализовать прогноз Радимова и забить третий мяч. И это в гораздо большей степени отражало бы соотношение сил в матче. Лучшем на сегодня в 17-летней истории нашей национальной команды. И даже победы во Франции 99-го и над Англией 2007-го не идут с ней в сравнение — потому что то была квалификация, а это — решающий матч группового турнира финальной части Euro. Где вопрос стоял ребром: победа или смерть.