Вернуться затемно (СИ) - Рог Ольга - Страница 14

Хохотнув, срываемся с этого двора, забегая в другой. Сегодня город наш! Сегодня море по колено и горы по плечу. Без алкоголя пьянит безрассудная молодость. Пусть это воспоминание в будущем затмит сотню других…

— Туман, братуха! — раздается свист из джипа, притормозившего у обочины.

Игорь дернулся и резко развернулся на голос.

— И тебе привет, Серый! — лицо становится каменным.

Туман больно сжимает мою руку, сам того не замечая.

— Лиль, мне нужно на пару слов, — извиняющаяся кривая улыбка.

Киваю. А что еще остается? Топчусь на тротуаре, обхватив себя руками. Без него греть перестало, стал темнее пасмурный день. Гундеж со стороны машины становится громче, слова резче.

— Прости, родная! Появились срочные дела, — Игорь не смотрит в глаза. — Подожди меня дома, — протягивает связку ключей.

Быстро целует в щеку и запрыгивает к браткам в автомобиль. Долго смотрю вслед, вжимая металл в кожу. «Да пошли вы все!» — хочется зашвырнуть связку в ближайшие кусты. Разворачиваюсь и иду домой, к маме.

— Лиля! Как хорошо, что ты пришла! У меня к тебе разговор! — глаза матери загадочно блестят.

Скидываю обувь и шлепаю в комнату, оставляя сырой след за собой.

— Мы переезжаем в Москву! — выдыхает восторженно, ожидая моей реакции.

— Кто это «мы»? — стягиваю мокрые тряпки.

— Сергей сделал мне предложение!

Застреваю в вороте узкого платья, даже обзора нет — все шмотки на голове.

— Дочь, ты молнию не расстегнула, — мама пытается освободить меня из плена выпускного наряда.

— Мам, ты езжай, а я остаюсь, — выдаю красная, злая и лохматая, запнув платье в угол.

Глава 28

Мои страдания прервал звонок телефона. С неизвестного номера настойчиво требовали выйти на связь.

— Да! — ворчу неприветливо.

— Серебряная, надевай свои подковы и дуй на Банковую! — раздается хриплый голос Хрусталя.

Короткие гудки нагнали паники еще больше, чем сам голос седого парня. Было такое чувство, что каждое слово дается ему с болью. Твою мать! Начинаю экстренно собираться, натягивая джинсы на худой зад. Прихватив ключи от материной машины, скатываюсь с лестницы за считанные секунды. Тревога бьет, вытесняя все остальные мысли из головы. Только бы с ним ничего не случилось! Мчусь, не различая знаки…

— Игорь! — с воплями раненного дракона залетаю в кабак на окраине города.

Сюда нормальные люди в здравом уме не сунутся. Но я, как Дункан Маклауд, расталкивая всех на своем пути, прорываюсь внутрь заведения. Пахнет дымом сигарет, потом и смертью. Завалившиеся тела с пулевыми — текут кровью. Прусь, переступая через преграды, и продолжаю звать Тумана. Сука, если ты жив, я сама тебя грохну!

Адреналин зашкаливает. Кто-то хватает меня за ногу, и я валюсь на пол, взвыв от того, что осколки стекла распарывают кожу на руках. Вовремя свалилась! Грохнул выстрел, потом еще один. Надо сказать «спасибо» мужику, который уронил. Глаза Цыгана смотрят в вечность. Это был его последний жест в жизни. Выдыхаю, чтобы не взвизгнуть. Стоны раненых тел. Кто-то мелькает, прячась за столы и барную стойку. Рука стриптизерши свесилась с подиума, капая алым… Собирая все известные маты, пытаюсь отползти к стене. Мне удается продвинуться на полтора метра. Дикая, странная атмосфера. Все еще звучит музыка. Певец, прокуренным голосом, вещает про судьбу воровскую, где пророчеством: «лучше пуля, чем срок». Аркан даже с отверстием между глаз выглядит устрашающе. Он будто присел «на дорожку», оскалившись. Единственное тело, которое все еще сидит среди хаоса и перевернутой мебели.

Почему сейчас? Слишком рано! — пытаюсь понять происходящее.

В руке у бывшего главаря мафии зажат пистолет — он становится маяком для меня. Поднимаюсь. Короткими перебежками долетаю до Аркана. Вырвав из его рук пистолет, пригнувшись, использую тело упыря, как щит. Свой, чужой. Не понятно ни черта! Сквозь полутемень различаю светлую голову Хрусталя. Парень тоже меня видит и, понимая, что хочу перебежать к нему, мотает головой «не надо». Где Туман? — воспроизвожу губами. Хрусталь понимает меня и мотает головой в сторону входа в служебные помещения. Киваю, что поняла.

Накатывает дикий страх. Дверной проем мне кажется тесным. Успею или нет? Сцепив зубы, метнулась белкой. В темноте коридора моргает лампа аварийного освещения. Продвигаюсь, перебегая за ящики.

— Щенка найти! Только попробуйте его упустить!

Вижу три фигуры. С оружием в руках они шныряют, заныривая в боковые двери. Пытаюсь слиться со стеной, прижимая к себе пистолет. Как из него стрелять — я знаю. Слышу приближающийся топот и снимаю с предохранителя.

— Опачки! — возглас над головой. — Смотрите, че я нашел!

Поднимаю глаза. Надо мной склонился амбал, рассматривая, как нечто интересное. Во рту у меня, как в Сахаре. Голос не слушается.

— Отдай пукалку, малышка, поранишься еще, не дай Бог, — большая лапа тянется ко мне.

Хлопок, заложивший уши. Хрюкнув, мужик заваливается прямо на меня. Снова пальба. Крики. Мускусный запах тяжелого мужского тела, вызывает тошноту…

— Лиля? — родной до боли голос приходит с глотком свежего воздуха.

Белая рубашка в крови. На руках отбитые костяшки кровоточат. Он вытирает пот со лба и пытается осмыслить, что я здесь делаю.

— Помоги! — пыхчу, отталкивая тело амбала.

Туман рывком поднимает меня с пола и прижимает к себе.

— Я что, убила его? — шелест губ. Не хочу туда смотреть, где этот человек лежит.

— Тут выбор простой: либо ты их, либо они тебя. Забудь!

Взяв за руку, ведет за собой, осторожно осматриваясь. Путь свободен.

— Свои! — успевает крикнуть Игорь, едва мы попадаем под прицел оставшихся в зале.

Мужчины кивают и опускают оружие.

— Там Хрусталь! — показываю в угол, где последний раз видела друга Тумана.

— Братуха, ты как? — тормошит седого за плечо.

Возможно сверхчутье тогда обострилось, или увидела что-то в стеклянных провалах глаз Хрусталя… Кинувшись на шею Тумана, чувствую резкую боль между лопаток. Пытаюсь вздохнуть и не могу… Только синие звезды становятся темными и его зов: «Лиля, нет!»

Глава 29

Че ж так хреново-то? Собака что ли стонет… Или я? Пелена белая в глазах. Хочу вырваться из состояния забвения, которое все отпускать не хочет. Вязну в зыбучих песках.

— Лиля! Дочка, открой глаза! — зовет голос матери.

Раздвигая дебри сознания, иду на зов. Все кружится. Во рту кляп? Всю челюсть стянуло. А руки мои где? А вот, одна есть. Перед глазами кисть, которая пытается мне в рот попасть и вынуть штуковину. «Хр-р-р» — интересные у меня слова!

— Лиля! — громко так, прямо по голове, честное слово.

«Помню, что я — Лиля. Лиля вся здесь или частично?» — разглядываю тело. Во! Чьи-то ноги торчат. Если есть голова и ноги — значит, между ними тоже что-то есть.

— Мам, — выхрипываю старушечьим голосом.

— Я здесь! — надо мной появляется лицо Людмилы Серебряковой.

Заплаканные глаза. Морщинки…

— Мам, какой сегодня год? — выдаю вполне членораздельно.

«Вчера меня убил Хрусталь в забегаловке на Банковой» — последние воспоминания.

— Лиля, сейчас июнь 2022 года!

«Нет!» — стону и снова закрываю глаза. Верните меня обратно! Мне все привиделось? — из горла рычание от бессилия. Я вернулась к Лильке-неудачнице! Дурочке, что от предательства двух кровососов решила убиться об стену.

— Сколько я так? — поворачиваю к маме голову.

— Два месяца в коме, — всхлипнула мама. — Лиль, мы думали, что тебя потеряем, — и снова поток слез.

— Лиля! — залетает Виктор Серебряков, с грохотом распахивая дверь.

— Привет, пап.

Хочу сделать вид, что устала. Где тут врачи? Сдохнуть не дают нормально!

— Слава Богу ты выкарабкалась! — он волнуется, запускает руку в волосы.

Отец хватает стул и присаживается рядом. Смотрит, словно налюбоваться не может. Да, смотри! На мне красивые ветвистые рога.