Ненормальный практик 6 (СИ) - "Извращённый отшельник" - Страница 50

— Так точно, господин генерал! — отвечают офицеры хором.

— Отлично. Отдыхайте. Подъём в пять утра. Офицерское совещание в шесть. В семь начинаем готовиться. Да хранит нас Империя.

— Да хранит нас Империя!

Британский штаб

Штабная палатка британского командования была больше имперской. Намного. Высокие потолки, поддерживаемые массивными деревянными балками. Стены украшены знамёнами полков, участвующих в кампании. Быки, Львы, Грифоны, Розы. По периметру эфирные фонари, излучающие ровный белый свет. В центре — огромный стол из тёмного дуба, на коем распласталась карта местности. Детальная, с цветными пометками. Красные фишки обозначали британские позиции, серые — имперские. И поле боя, отмеченное крестиками в местах особо ожесточённых столкновений.

Вокруг стоят офицеры. Двадцать человек. Полковники, подполковники, майоры. Все в безукоризненных мундирах синего цвета с золотым шитьём. Серьёзные, уставшие, но дисциплинированные. Британская военная элита.

И все взгляды прикованы к единственной фигуре во главе стола.

Женщине.

Генералу Аннабель Винтерхолл, известной всему миру как «Стальная Роза».

Ей сорок пять, хотя выглядит на тридцать. Архимагистр второй ступени, так что неудивительно, что её тело пропитано эфиром настолько глубоко, что старение замедлилось. Волосы цвета платины, собранные в строгий узел на затылке. Высокие скулы, тонкий нос с лёгкой горбинкой хищной птицы. Бледная кожа. Выразительные алые губы. И глаза, что пугали больше всего. Льдисто-голубые, цвета зимнего неба перед метелью. Красива? Определённо, но смотреть на неё — как смотреть на обнажённый клинок: восхищаешься мастерством, но понимаешь, что одно неверное движение, и перережет горло.

Мундир синего цвета облегал её фигуру безупречно. Подчёркивал атлетичное телосложение. Спортивные плечи, узкую талию, длинные ноги. Военный портной явно старался, понимая цену ошибки. На воротнике — знаки отличия.

Она стояла, опираясь костяшками пальцев на стол, смотрела на карту. Молчала. Офицеры — рядом, тише воды, ниже травы, не смея нарушить тишину.

Наконец, Аннабель поднимает голову. Оглядывает собравшихся взором, коим можно было заморозить мясо.

— Итак, джентльмены, — произносит она негромко. — Первый день подошёл к концу. Надеюсь, у кого-то из вас есть хорошие новости. Потому что плохие я не переношу.

Последнее звучит как угроза. Несколько полковников непроизвольно выпрямляются.

Она смотрит на Томаса Хартли, командующего авангардом. Тот делает шаг вперёд, прикладывает руку к груди.

— Генерал. Три волны атак проведены согласно плану. Имперская оборона прощупана по всей линии. Основные узлы сопротивления выявлены и картированы. Артиллерийские позиции противника зафиксированы. Расположение их резервов определено.

— Потери?

— Шесть тысяч восемьсот человек. Убитыми и тяжело ранеными.

Аннабель молчит. Смотрит на Хартли так, будто оценивает, стоит ли он всех этих потерь. В итоге кивает.

— Приемлемо. Разведка боем — дорогое удовольствие, но необходимое. Продолжайте.

Хартли едва заметно выдыхает. Пронесло.

— Имперцы потеряли около четырёх тысяч. У нас, с учётом потерь, сорок три тысячи двести.

Аннабель поднимает руку, дабы тот умолк.

— Статистически нашего превосходства достаточно для победы, — произносит она с ухмылкой, — но недостаточно для моих амбиций.

Ведь её планы простирались куда дальше победы в Долине. Ей нужен был Морозный Клык. И стоит только разбить армию Разина в пух и прах — Клык будет взят. Нужно лишь не дать имперцам возможности на передышку.

Она переводит взгляд на майора Уильяма Грейсона, начальника разведки.

— Майор. Что с нашим подарком имперцам? Статус.

Грейсон — невысокий, худощавый, с лисьим лицом и острыми глазами, выпрямляется по стойке «смирно».

— Генерал. Отряд полковника Маккензи выдвинулся согласно графику. Десять тысяч человек. Лёгкая пехота, конница, полевая артиллерия. Маршрут проложен через восточные леса и предгорья, в обход всех имперских наблюдательных постов.

— Время прибытия?

— Ожидаемо завтра, после полудня. Между двумя и тремя часами дня, генерал. Удар планируется во фланг или в тыл имперцев, в зависимости от развития основного сражения.

Аннабель ухмыляется, от чего парочка офицеров непроизвольно отступают на полшага.

— Десять тысяч свежих солдат в спину измотанному врагу, — произносит она с наслаждением, будто дегустирует дорогое вино. — Имперцы будут обескровлены основным боем, резервы исчерпаны, и тут им в задницу въезжают десять тысяч. Как жестоко… Всё как я люблю.

Она оглядывает офицеров, уже куда жёстче.

— Имперская разведка засекла манёвр?

— Никак нет, генерал, — отвечает Грейсон уверенно. — Полковник Маккензи соблюдает строжайшую скрытность. Движется через местность, которую имперцы считают непроходимой для крупных сил. Никаких костров, никаких разведывательных отрядов вперёд, поддерживают абсолютную тишину. Темп медленный. Имперские дозоры не обнаружат их до самого удара.

— Превосходно, — Аннабель кивает.

Она проводит пальцем по линии от британских позиций к имперским. Ногти длинные, острые, накрашены кроваво-красным лаком.

— Завтра утром все сорок три тысячи идут в атаку. Одновременно. Тремя направлениями. Центр, правый фланг, левый. Давить везде, не давать им маневрировать. К полудню имперцы будут истощены, резервы выгорят. И тут прибывает Маккензи. Имперская оборона рухнет. Это будет не просто победа, джентльмены. Это будет резня, которую будут помнить десятилетиями.

Офицеры переглядываются. В глазах одобрение. Когда генерал Винтерхолл обещает резню, она не шутит. Имперцам конец. А что до Морозного Клыка, его вообще могут сравнять с землёй и оставить только форт. Всё зависит от настроения Аннабель. Но то, что жители будут истреблены — факт.

Полковник Тёрнер осмеливается высказаться:

— Блестящий план, генерал. Имперцы не поймут, что произошло, пока не окажутся в клещах.

— Именно, — соглашается Аннабель. — Поэтому завтра главная задача — давить на них так жёстко, чтобы они не имели ни секунды подумать о флангах. Не жалейте личный состав. Бросайте волнами, пусть рвут имперских шавок на куски.

— Как прикажете.

Она снова оглядывает командный состав:

— Джентльмены. Завтра решающий день. Эта битва — вопрос престижа Британии. Королева наблюдает. Парламент наблюдает. Вся нация наблюдает. Как и весь мир. Мы не имеем права на ошибку. Поэтому завтра я ожидаю от каждого абсолютной отдачи. Без колебаний. Без жалости. Без слабости. Кто не справится — ответит передо мной. И поверьте, вам это не понравится.

Тройка офицеров бледнеют.

— Вопросы?

Молчание.

— Отлично. Подъём в пять. Построение в семь. Идите, отдыхайте. Завтра понадобятся все силы.

Все кивают и расходятся.

Палатка пустеет.

Аннабель остаётся одна.

Смотрит на серые фишки имперских позиций. Берёт красную фишку, обозначающую отряд Маккензи, и медленно перемещает по карте. Через леса. Через предгорья. К имперскому флангу. Ставит позади их линии обороны.

— Бедные имперские ублюдки, готовитесь к честному бою, а получите нож в почку… А ты, старикашка, — смотрит она на отдельную фигуру архимагистра Разина. — Даже не представляешь, что тебя ждёт…

Британский лагерь

Потрескивает костёр. Вокруг расположились пятеро британских солдат. Все из лёгкой пехоты. Измотанные, грязные, с порезами. День выдался тяжёлым. Очень тяжёлым. Шесть тысяч восемьсот товарищей не вернулись. Этим пятерым повезло больше.

Один из них — рыжеволосый бугай лет тридцати по имени Генри жуёт сухарь и смотрит на огонь. Напротив него ветеран Уильям, с густой чёрной бородой и шрамом под левым глазом. Воюет лет как десять. Видел всякого. Но сегодня даже он выглядит потрясённым.

— Имперцы дрались как звери, — хрипло говорит Генри. — Не отступали ни на шаг. Стояли, суки, как проклятые.