Великий диктатор. Книга четвертая (СИ) - "Alex Berest" - Страница 6

- Отличное место, - согласился со мной Тигерстедт, закончив осматривать здание, пока я предавался размышлениям. - Здесь и вытяжка уже установлена и электропроводка новая.

- Естественно, здесь же раньше работали наши нобелевские лауреаты. А всё остальное ты сам закупишь в Германии по своему списку. И если получится, то покупай сразу в двойном количестве. Чтобы был запас оборудования, мебели и станков.

- Это-то понятно, - кивнул инженер. - Меня только смущает способ приобретения. Почему надо приобретать на датскую компанию, а не сразу на нашу?

- Часть оборудования, которое ты хочешь приобрести, находится в отдельном стоп-листе на вывоз в Российскую империю. Те же муфельные и вакумно-дуговые печи производства Сименса и Круппа, ртутно-поршневой насос Вольфганга Геде, сушильные шкафы, аппараты для удаления флюса. И это только то, что я помню. Нам проще заказать на подставную датскую компанию и не волноваться. И, в первую очередь, тебе. Это же оборудование твоей лаборатории будет.

Данный способ приобретения новейшего оборудования, станков, двигателей и прочего необходимого, мы с дедом проворачивали уже не один год. За отдельное вознаграждение наши инженеры-датчане регистрировали на себя компании в королевстве, а летом мой кузен Микка объезжал Германию, Францию, Швейцарию и Англию, где и закупал необходимое. В конце года, мы меняли сферу деятельности датской фирмы, и выкупали имущество уже на шведское предприятие. А из Швеции, оборудование уезжало к нам в Финляндию. Эту, хитрую схему нам посоветовал Леопольд Мехелин.

- Странно, конечно, но я понял, - согласился со мной Эрик Тигерстедт.

- Ну вот и отлично.

- А как быть с электричеством? Ведь мне для опытов может потребоваться довольно высокое напряжение, а трансформатора здесь нет.

- Я думаю, что и этот вопрос решим. Рядом залив, пригоним баржу на которую поставим мощный двигатель и электрогенератор с трансформатором.

…..

Сразу после показа лаборатории я рванул к нашим медикам, на фармакологическую фабрику. С утра мне позвонил фон Вальберг и потребовал, чтобы я обязательно в течение дня к ним заглянул. Ломать голову над проблемой, что у них могло случиться, не стал. И так понятно. Или что-то изобрели, или срочно нужно финансирование на что-либо. Хотя, мог быть и вариант связанный с литературной деятельностью.

В прошлом году Фердинанд фон Вальберг опубликовал сборник рассказов, посвященный жизни солдат русской армии в период русско-турецкой войны 1877-78. В том числе и различные истории про финляндскую гвардейскую бригаду. Вышло довольно недурственно, по крайней мере, мне вполне понравилось. И я посоветовал доктору, не бросать литературную деятельность и написать ещё рассказы про русско-японскую войну.

Но причина внезапно оказалась совершенно иной. Дело касалось двух политзаключённых, которых отправили к нам на опыты. Вообще за те несколько лет существования практики передачи нам заключённых «отправка на опыты чухонцам» стала не только притчей во языцех, но и жупелом, которым жандармы и полиция пугали поднадзорных ссыльных.

- Да нам уже и не нужны эти преступники! - возмущался фон Вальберг. - У нас добровольцев навалом. А их всё шлют и шлют. Матти, ты же говорил, что писал об этой проблеме Мехелину. И что он?

- Пообещал разобраться, - развёл я руками. - Видимо, до сих пор не разобрался. У них там, в Петербурге, как раз мероприятия проходят по празднованию трехсотлетия правящей фамилии. Так что им не до нас. А что с этими двумя преступниками? Они какие-то буйные? Или попытку побега предприняли? Или голодовку объявили?

- Отличная идея! Надо в камерах у них на стенах про голодовку написать. Глядишь, решат что это призыв, и с голода подохнут, - как-то не очень удачно пошутил фон Вальберг. - А эти двое тебя требуют.

- Меня? - искренне удивился я. - Зачем?

- Вот чего не знаю — того не знаю. Уперлись, и как бараны твердят, что хотят видеть Матвея Матвеевича Хухту. И так уже три дня с тех пор как их нам доставили.

- Странно. А как их хоть зовут?

- Минутку, - доктор вытащил свою записную книжку и принялся листать. - Ага. Вот. Старший — Михаил Иванович Калинин, семьдесят пятого года рождения. Младший — Климент Ефремович Ворошилов, восемьдесят первого года.

- Кто-кто? - в удивлении переспросил я, и доктор мне повторно зачитал данные присланных заключенных.

«Всесоюзный староста и первый маршал» — подкинул мне мой мозг информацию. И что мне теперь с ними делать? Впрочем, надо сначала выяснить зачем они меня хотят видеть.

Глава 3

Глава 3

- Пропустил ты всё веселье, Матти. Нет чтобы позавчера прилететь, - пенял мне мой друг Тойво Сайпанен, на то, что я пропустил предпасхальные гулянья.

- У меня своё веселье, и главное ещё впереди, - усмехнулся я. - Вот встретим свадебный поезд, и это веселье сразу начнётся.

Вчера, 23 марта 1913 года я проводил свадебный поезд из Гельсингфорса и на вечернем самолёте прилетел в Улеаборг. Вот теперь вместе со своим дружкой встречаю тот самый поезд уже на нашей хуторской платформе в Яали.

Дядя Бьорк расстарался, организовал для доставки невесты и приглашённых столичных гостей литерный состав из трёх первоклассных вагонов. Правда, на быстроту прибытия к нам это особо не влияло. Свадебный поезд тащился с точно такой же скоростью, с которой шёл и «Шведский экспресс», в хвост которого он и пристроился.

И здесь не смогли помочь никакие связи и знакомства. Всё дело было в том, что от Гельсингфорса до Улеаборга была всего одна колея. И эта колея была почти постоянно загружена. В основном, грузовыми составами, принадлежащими «Хухта групп». Если дорога от Порт-Романова до Кеми принадлежала нашей корпорации и была двухпутной, а от Кеми до Улеаборга железку арендовал и расширил консорциум по добычи хрома, то дальше на юг всё было не так радужно.

В бюджете княжества не было средств на модернизацию почти восьми сотен километров путей, а сдача этого участка в аренду была запрещена законом того же Витте в первый срок его премьерства. Впрочем, была небольшая надежда, что эту дорогу расширят за счёт имперской казны. По крайней мере, об этом обещали позаботиться высокопоставленные концессионеры хромового рудника. Но мы-то знаем сколько надо ждать обещанного. А с августа 1914 года про все эти обещания можно будет и забыть.

Из размышлений меня вывел негромкий треск подъехавшего «Хорька» (Fretti). Имя этому мотосамокату придумали пионеры-испытатели на автомобильном заводе Расмуссена. И самое прикольное, что они не имели в виду маленького хищного зверька. У нас в княжестве этим словом (Fretti) — ещё и обзывают что-либо вонючее. А так как выхлопная система была слишком малая и выводила газы прямо из-под переднего колеса, то мальчишки быстро прозвали этот аппарат «вонючкой».

В мае 1912 года, посещая автомобильный завод, я стал свидетелем очень необычного зрелища. Наш инженер-автомобилист, Пётр Климентьевич Энгельмейер, раскатывал по двору одного из цехов на небольшом велосипеде с довольно крохотным двигателем. Как выяснилось, он в свободное от работы время конструировал детский велосипед с моторчиком для своего внука. Для этой цели даже маленький полуторасильный двигатель придумал и собрал.

Но что-то у него не ладилось, и он катался кругами, сидя на сиденье и отталкиваясь ногами. Чем живо мне напомнил древний рисунок «машины для бега» Карла Дреза. А вспомнив про эту машину, я вспомнил и про самокат. Причем, не только про его простую версию, но и про мотосамокат «Автопед», который все в моём времени прошлого мира, почему-то принимали за электросамокат.

Вот Энгельмейеру я и поручил создание мотосамоката. Впрочем, и простой самокат — платформа с двумя пятнадцатидюймовыми колёсами и складывающимся рулём, вызвала настоящий ажиотаж. Когда мы собрали первый образец, на нём прокатились, наверное, все инженеры автозавода. И я только в тот момент осознал, что ничего подобного в мире ещё не существует, если не брать в расчёт примитивные, самодельные доски с колёсами-подшипниками. Но, в отличие от них, мои самокаты с амортизаторами и большими колёсами, оснащёнными цельнолитой резиной, вполне подходили для езды по булыжным мостовым. Я даже вспомнил про простой тормоз в виде подпружиненного заднего крыла, прижимающегося к колесу при нажатии ногой.