Великий диктатор. Книга четвертая (СИ) - "Alex Berest" - Страница 36

С дворянством, автоматически прилагающимся к полученному ордену, я смирился. Благо, после реформ 1906 года и преобразования «Сословного сейма» в однопалатный парламент, значение и влияние дворянства и высшей аристократии на местную политику очень сильно ослабло.

Нет, практически все сенаторы и высшие чиновники оставались выходцами из дворян, но в парламент теперь можно было попасть только через выборы на местах. А не как раньше — по протекции дворянского собрания и по количеству квот в сейме. И быстро просёкший это народ принялся игнорировать кандидатов из аристократии. Отсюда и ошеломительный успех аграрной партии Ээро Эркко и профсоюзной — Пера Свинхувуда.

В данный момент меня волновала только проблема, связанная с получением баронского титула. Я даже и предугадать не могу, как в первую очередь к этому отнесутся мои пионеры. Ведь был простым крестьянским парнем. Своим. А теперь кто я им?

- Приглашаю нашего нового брата, барона фон Хухта принести рыцарскую присягу согласно устава дворянского собрания Великого княжества Финляндского, - донёсся до меня голос фон Борна, вырвав из тяжких дум.

И я, под аплодисменты присутствующих аристократов, вышел к трибуне, где, возложив правую руку на библию, начал по памяти произносить текст рыцарской клятвы…

Глава 14

Глава 14

Возведение меня в баронство буквально взорвало княжество. Все газеты вышли с поздравительными статьями. Меня засыпали письмами, открытками и телеграммами. То, чего я боялся больше всего — недопонимания со стороны моих пионеров, так и не произошло. Олави Киннуен и Ялмар Стрёмберг в тайне от меня, явно узнав о планируемом награждении, стянули в Гельсингфорс сводные пионерские отряды со всех губерний и устроили грандиозный парад на Олимпийском стадионе.

Единственные, кто позлорадствовал по поводу «взят из грязи, посажен в князи» была газета «Викинг» либеральной партии. Но расплата за их недальновидность наступила раньше, чем они могли бы себе представить. На следующий день после этой статьи в Париже умер от сифилиса граф Карл Роберт Маннергейм. И его наследник и по совершеннейшей случайности автор критикующей меня статьи — барон Карл Фридольф Маннергейм, пришёл ко мне с просьбой о доставке тела графа при помощи нашей авиакомпании.

Первым делом он извинился передо мной за вчерашнюю статью. Но извинялся настолько вымученно и неискренне, что я просто махнул на это рукой.

- Бог с ней, с этой статьёй, барон. После того как мой «Электроприбор» уничтожил ваш семейный бизнес, я не удивляюсь выходкам вашего семейства. Но что такого страшного могло произойти, что вы пришли с извинениями сутки спустя после выхода статьи?

- Вчера, в Париже, скончался мой отец, - печально поведал мне мужчина.

- Примите мои соболезнования, - кивнул я. - Чем могу помочь?

- Можете. Именно, что помочь. По завещанию я должен похоронить отца в родовом склепе. Похоронить тело, а не прах. А доставка из Парижа может сильно затянуться. Вот я и подумал, что, может быть, вы перевезёте тело графа на одном из своих аэропланов? - и, явно видя скепсис в моих глазах, пояснил. - Была бы моя воля, то я бы и не забирал этого человека, который принёс в нашу семью столько горя и разочарований, но тогда я не смогу унаследовать графский титул и попытаться выкупить родовое поместье.

Покойный граф очень сильно провинился перед своей семьёй. Причем, провинился дважды. Первый раз, когда разорился, бросил свою жену с детьми и укатил с любовницей в Париж. А второй раз, когда, вернувшись на родину, организовал новый бизнес, привлёк в него своего старшего сына и, опять разорившись, повесил на него все свои долги.

Правда, и виновным во втором банкротстве графа был я. Кто же мог знать, что приобретение лицензии на выпуск пишущих машинок разорит несколько финских предприятий, специализирующихся на импорте подобных аппаратов? В число их попала и контора графа Маннергейма.

- Перевозка морем и по железной дороге вам обойдётся дешевле, - попытался я ещё раз отговорить будущего графа.

Но тому почему-то надо было срочно и всё тут. Ещё одну попытку я сделал, когда заломил за перевозку тела десять тысяч марок. Но Карл Фридольф без споров выписал мне чек на названную сумму.

- Хорошо, я дам распоряжение, и завтра в обед можете вылетать в Париж, - обреченно вдохнул я.

- Мне что, предстоит тоже лететь? - удивился пока ещё барон.

- Естественно. Вы же сын. Тело только вам отдадут. Не будут же пилоты и стюарды бегать по Парижу и искать вашего батюшку? Если не хотите лететь, то я верну вам чек.

- Нет-нет! Всё нормально. Спасибо вам, господин барон, - пошёл Маннергейм на попятную, впервые назвав меня по титулу.

Так как согласился он слишком легко, то у меня возникло подозрение, что он может позже смухлевать с чеком. Или не обеспечить платёж по нему, и тогда банк потребует у меня вернуть выданные средства, или вообще заявит про подделку. Кто его знает, что ему на ум придёт. Судись потом с ним.

Немного подумал на эту тему, да и отнёс полученный чек в городскую администрацию, где и внёс его в фонд на строительство капитального моста к зоопарку. Эту инициативу фон Борна поддержали многие. Сейчас добираться туда надо было или по наплавному мосту летом или по льду — зимой. Если Маннергейм чего и замыслил, то пусть теперь имеет дело с городом и его руководством.

А из мэрии я поехал сразу на экспериментальный завод Шмайссера. Куда вчера из Санкт-Петербурга прибыл Владимир Иосифович Рдултовский. В прошлом году мы посылали в главное артиллерийское управление разработанные нами ручные гранаты. Отправили целую сотню, а в ответ тишина. И вот сейчас к нам заявился отец русской ручной гранаты. Как я понял из объяснений Шмайссера по телефону, уж очень его заинтересовала наша поделка.

Когда я составлял техзадание, то за основу взял германскую колотушку (Stielhandgranate). Советские гранаты я видел только на плакатах во время уроков НВП, а вот с подробной моделью германской я познакомился в клубе реконструкторов. Слава богу, что я смог с помощью своего кузена-химика Томми Саари воспроизвести воспламенительный механизм тёрочного типа. Ну, а в качестве взрывчатого вещества мы использовали смесь ксилила и динитронафталина.

Правда, в отличие от исторического оригинала наша граната получилась несколько короче и легче. Проведя ряд испытаний и отправив образцы в военное ведомство, мы продолжили потихоньку клепать гранаты прозапас и для проверки сроков хранения. Какую-то часть этих боеприпасов Ялмар Стрёмберг уже потратил на январских учениях по слаживанию отрядов наших боевиков. Ещё некоторое количество ушло нашей охранной компании под руководством Артура Усениуса.

Владимир Иосифович оказался подтянутым щеголеватым офицером. Очень общительным и компанейским. И очень любопытным. Старался заглянуть во все наши цеха. А когда его не пускали, то совершенно на это не обижался.

- Коммерческая тайна? Понимаю, понимаю, - кивал он на извинения Шмайссера и Франца Лендера.

Его интересовало абсолютно всё. Наши пушки и пулемёты, бронеавтомобили, каски и шанцевый инструмент. Но, как позже выяснилось, его больше всего интересовала возможность приобрести лицензию на выпуск съёмных осколочных рубашек для своей гранаты «РГ-12».

- Это решение Николая Ивановича Холодовского? - первым делом поинтересовался я, как только познакомился с гостем.

В мае месяце, в главном артиллерийском управлении произошли изменения. На пост начальника управления взамен Дмитрия Дмитриевича Кузьмина-Караваева, был назначен генерал-лейтенант Холодовский. Тот самый, который разработал винтовку на смену трехлинейке Мосина. Правда, она так и не прошла войсковые испытания. Из-за производственного брака, при открывании затвор вырывало из ствольной коробки.