Апостол Кармы (СИ) - Злобин Максим - Страница 42

Как? Мысли уже есть, но сейчас не об этом.

— Михаил Михайлович, — я встал с кресла. — Хотел бы пошептаться с вами наедине. Налейте девушке выпить, чтобы не скучала, и отойдём.

— Сию минуту, Ваше Сиятельство.

Сказано — сделано. Варвара Викторовна осталась в цепких лапках Тка Кай Бок, а мы с тайником заперлись в комнате Брюллова.

— Хорошенькая, да? — первым же делом спросил Панкратов, а я ответил:

— Надо брать.

— В «контору»?

— Да.

— Кем?

— Осведомителем и внештатным сотрудником. Как по мне, возможность уникальная. Провинциальные чиновники боятся провинциального телевидения, так уж повелось. Это во-первых. А во-вторых, если мы подружимся и сработаемся с Её Благородием, то сможем задавать повестку. Причём задним числом, и всякий раз выставляя себя молодцами. Я ведь буквально час назад обещал Императору раскачанный бренд, верно?

— Верно.

Панкратов поднял бровь. Задумался. Затем его усы исполнили ритуальный танец сомнений, и тайник продолжил:

— Однако я не уверен, что барышня действительно сможет быть нам полезна. Признаюсь, я буквально покорён спелыми молодыми персями Варвары Викторовны, но вот в её профессионализме очень сильно сомневаюсь.

— «Сиськи по пуду, работать не буду», — вспомнилась мне чудесная пословица. — И в этом тоже масса плюсов. Мы…

— Стоп! — попросил Панкратов, расплывшись в улыбке. — Мы будем писать сюжеты вместо неё?

— Ну конечно! А тётушка, на которую спихнули проблемное дитя, придёт вне себя от радости. Ведь любой репортаж за авторством Варвары Викторовны для неё будет всё равно что детская поделка из любви и шишек. Ну как же племяшке отказать?

— Перспективно, — кивнул Михал Михалыч. — Рано или поздно может стрельнуть.

— При этом сами мы ничего не теряем.

— А вы негодяй, Сергей Романович, — улыбнулся Панкратов.

— Вы тоже.

С тем мы пожали друг другу руки и вернулись обратно. Как по мне, играть с Успенской-Меренберг в манипулятивные игры было совсем не нужно. Ситуация ведь какая? Ситуация «вин-вин». И потому я предельно честно озвучил ей все свои планы.

— Варвара Викторовна, а как вам идея поработать в антикоррупционном отделе?

— Зачем?

— Затем, что указом Его Величества в городе, где вы ведёте свою журналистскую деятельность, был основан такой отдел… ой, — улыбнулся я. — Проболтался. А вы и не в курсе были, что это инициатива с самых верхов, да? Что-то такое слышали, а особого внимания не обратили. Вот вам и эксклюзив, кстати. Что насчёт интервью с членами нашей команды? Молодой гений юриспруденции, которому Император доверил писать устав? Хакер? Михаил Михайлович в конце-то концов? Я?

Варвара Викторовна нахмурилась. Задумалась. И ради такого даже прогнала Тка Кай Бок:

— Хватит! — рявкнула баронесса и вывернулась из захвата. — Если честно, то мне всё это не нравится. В чём подвох?

— Подвоха нет. Вы формируете положительный образ нашей «конторы» в СМИ, а взамен почти всегда имеете материал для своих репортажей. Но это лишь верхушка айсберга. Как думаете, что скажет ваш отец, если узнает, что его грешная дочурка встала на путь исправления и трудится в отделе, который курирует лично Его Величество?

Насчёт последнего приврал, да… а вот остальное вроде честно.

— Ещё и работать не надо, — выложил я на стол последний козырь. — Мы с господином Панкратовым сами себе прекрасные политтехнологи и потому в состоянии написать текст, который ваша прекрасная головушка произнесёт на камеру.

— Каковы мои гарантии? — Варвара Викторовна подозрительно сощурилась, забылась и машинально отхлебнула из кружки. — Фу! — передёрнула плечиками и уставилась на Панкратова. — Да как вы это пьёте?

— Гарантии, — повторил я. — Официальное трудоустройство. Как только наш юрист закончит с уставом, мы впишем вас в сотрудники «конторы». И как только мы раскроем какое-нибудь действительно громкое дело… а рано или поздно мы его обязательно раскроем… так вот! Когда это произойдёт, я лично напишу характеристику для вашего отца. Ну так что? Идёт?

Думала Успенская недолго. Однако под конец всё равно не удержалась от ремарки:

— Но мы не друзья!

— Как скажете, Варвара Викторовна, — кивнул я. — Как скажете…

В конце июля досидеть до «смеркалось» довольно сложно, а потому скажу «вечерело». Воздух мягче, свет приятней, а музыка звонче. И непрошедшая молодость ощущается с какой-то особенной благодарностью. Благодарностью кому? Да чёрт его знает. Но в моём случае, наверное, Карме.

— … благодаря господину Домогацкому, — пробубнил я, набивая текст, и пригубил пива прямо из бутылки. — Нормально?

— «Благодаря ОПЛОШНОСТИ господина Домогацкого», — подсказал Панкратов. — Лучше пиши так. А то подумают ещё, что мы чиновников выгораживаем.

— Точно.

— У тебя ноутбук от мангала не оплавится? — спросил Михаил Михайлович и перевернул шашлыки.

— Не-не, нормально, — ответил я и продолжил печатать.

А вокруг шумел обещанный корпоратив. Душевно, весело, однако не без подводных камней. К моему немалому удивлению, у «сбора команды» оказалась и обратная сторона медали. Которая потихонечку начала раскрываться прямо сейчас.

И кто бы мог подумать, что первый конфликт внутри «конторы» случится между Шапочкой и Брюлловым?

Чудак айтишник увидел в чудаке таксисте родную душу. Подошёл. С ровного места завёл разговор о компьютерных играх. Затем начал хвастаться каким-то приложением собственного сочинения, буквально заставляя Шапочку пялиться в телефон, а нарвался на тотальное обесценивание.

— Ну игра, — пожал плечами Шапочка. — Ну и что?

— Пятьдесят тысяч уникальных пользователей в день. Как только я до конца проработаю способ монетизации, который сохранял бы игровой баланс между обычными игроками и донатерами, то…

— Ой да хватит уже про эти картинки, а⁈ — взорвался Виталя. — Ты посмотри какая красота вокруг!

Андрей возразил, мол, это не просто картинки. Шапочка заявил, что просто. Тон повысился. В какой-то момент мне показалось, что парни вот-вот перейдут к неприкрытой взаимной неприязни или того хуже, но в итоге Виталя прожал свою правду.

Сказал:

— Я из тебя человека сделаю! — и повёл Брюллова щупать воду.

Никакие возражения при этом слушать не хотел. Объяснять зачем именно им щупать воду тем более. Но как итог — ребята сидели на пирсе, свесив ноги в реку, махали проплывающим мимо лодкам и пили пиво. Брюллов — крафтовое со вкусом борща, а Шапочка «какое-нибудь, какое будет, главное чтобы местное».

Тем временем ещё одна драма развивалась между нашими прекрасными дамами. Успенской-Меренберг категорически не нравилось, как Ксюша выглядит в кадре.

— Ох и чудны крестьянские дети, — серией фейспалмов, Варвара уже стёрла с себя всю косметику. — Ну как ты стоишь? Ну чего ты сутулишься?

— Я стесняюсь.

— А чего ты стесняешься-то? Было бы чего стесняться… Нет! Слушай! Мне, конечно, очень приятно, что на твоём фоне я выгляжу ещё лучше, но всё-таки… Ну-ка сними очки!

— Эй!

— И кофту эту свою безразмерную снимай…

— Варвара! Что ты делаешь⁈

— Снимай, говорю! Я из тебя человека сделаю! Ты… ты только посмотри, какие у тебя сиськи!

— Варвара…

— Я за такие пятьсот тысяч отдала, а тебе бесплатно достались!

После этих слов Панкратов тяжко вздохнул, достал из кармана тысячную купюру и передал мне.

— Всё честно, Михал Михалыч, — сказал я. — Никто вас спорить не заставлял.

— Ох и тяжко мне с вами придётся, — продолжила тем временем Успенская-Меренберг. — Ну хоть Каринский аристократ, а иначе совсем беда была бы. Ну-ка стой ровно! Улыбайся! Улыбайся, я тебе говорю!

— Я улыбаюсь!

— Лучше улыбайся! Вот так, да! Зафиксировали! Добрый вечер, дорогие телезрители, с вами Первый Переславский. Меня зовут Варвара Успенская-Меренберг и я веду свой репортаж из…

— Ой, а можно вас об услуге попросить?

— А-ааа-а-ааай!

Никто даже не заметил, как Шапочка бросил Брюллова в одиночестве и оказался рядом с девушками.