Апостол Кармы (СИ) - Злобин Максим - Страница 40

Итак…

Если вычеркнуть приготовления, то вся беседа с Императором длилась не дольше пяти минут. Однако после неё все собравшиеся были выжаты досуха.

— Кхм-кхм, — прокашлялся я. — Иван Геннадьевич?

— А? Что?

— Предлагаю отложить наш разговор на завтра. Вы же не против?

— Я? Я за! Я очень даже за, — сказал мэр и повторил нараспев: — Очень даже за-а-а-а…

— В таком случае более не смеем злоупотреблять вашим гостеприимством.

Да, помнится я хотел сегодня договориться о бюджете «конторы», но подлый Величество спутал все планы. Ладно, уж как-нибудь переживу денёк.

— Как прошло? — встретил нас внизу Шапочка.

— Изумительно, — улыбнулся я. — Отвези Ксению Константиновну и Андрея Юрьевича обратно на Левую Набережную, а мы с Панкратовым прогуляемся пешком.

— Сделаю, — кивнул Шапочка и завёл машину. — Корпоратив продолжается?

— Ещё как.

Мы с Михал Михалычем пронаблюдали за тем, как остальные сотрудники «конторы» тронулись с места, а затем и сами пошли. Сперва молча пересекли площадь. Затем в каком-то необъяснимом душевном порыве заглянули в Музей Пряника, всё так же молча и не сговариваясь накупили всякой ненужной всячины, вышли и двинулись дальше.

— Ну что? — спросил я.

— А что? — контр-спросил Панкратов.

— Как вам итоги разговора, Михаил Михайлович?

— Более чем удовлетворительно, Сергей Романович. Какая-то определённость хотя бы появилась. Уверенность какая-то и понимание того, как действовать в дальнейшем. Вот только зря вы так Ксюшеньку подставили. Всерьёз думаете, что справится?

— Ещё как справится, — отмахнулся я. — А на самом деле, меня больше тревожит другой вопрос. Не показалось ли вам, Михал Михалыч, что Его Величество был уж как-то больно строг с Терентьевым?

— Показалось, — без раздумий согласился Панкратов.

— А почему так?

— Не имею ни малейшего понятия. Так! — Михал Михалыч вдруг резко остановился. — Мне нужно на секунду забежать в офис. И я настоятельно рекомендую вам поступить так же.

А на мой немой вопрос продолжил:

— Я старый человек, Сергей Романович, — Панкратов развёл руками. — Я болею с похмелья. И поскольку сейчас я обитаю в офисе, то перед походом на корпоратив заблаговременно озаботился насчёт грядущего утра. А тут вдруг подумал: не ляпнуть ли нам по маленькой? На ход ноги?

Что ж…

— Ну а почему бы и нет?

С тем мы вместе с Панкратовым свернули в сквер и вдоль берега реки дошли до здания офиса. Дошли, подошли. Михаил Михайлович встал к двери вплотную, вставил ключ в замочную скважину, ну а затем, — внезапно! — не смог его провернуть.

— Открыто, — нахмурился Панкратов. — Так… могу поклясться, что при выходе запирал дверь.

— Ага, — сказал я и отодвинул неодарённого тайника с предполагаемой линии огня. — Осторожно, Михал Михалыч. Сейчас проверим…

С самого момента моего возвращения, жители Переславля не отличались гостеприимством, — вспомнить хотя бы ту сцену в банке. И потому внутри я ожидал увидеть кого угодно. Бандитов, наёмников, продажных полицейских, молодчиков из «Червоного Туза», мстящую чету Григорьевых или какую-нибудь новую силу, о существовании которой мы пока что даже не подозреваем.

Однако в том, что сейчас случится магическая потасовка, я был уверен на все сто.

Так вот…

Ошибся. Причём ошибся к превеликому моему сожалению. Ведь лучше бы на меня разом напали все бандиты этого города…

Глава 15

Про тетку и глушь

— Варвара Успенская-Меренберг, — в лицо мне ударил яркий свет. — Новости Переславля. Не могли бы вы дать комментарий по поводу нашумевшего видео?

— Не мог бы, — я прищурился и заслонился ладонью.

— Голубушка, а вы точно журналист? — Панкратов попытался выхватить у девицы телефон. — Если хотите застать врасплох, надо задавать открытые вопросы.

— Пользователи в сети опознали в голом мужчине на видео графа Григорьева. Скажите, это действительно так? — не вняла совету тайника девушка и ловко отпрыгнула в сторону.

Отпрыгивать на первом этаже можно было сколь угодно долго, а при желании даже игру в салочки устроить. Пусто же до сих пор. Аж эхо гуляет.

— Что произошло между вами и графом?

— Дай сюда!

Я в свою очередь попытался заморозить телефон журналистки, и был неприятно удивлён, когда у меня это не получилось. Слабенькая бытовая магия рассеялась едва возникнув. И вот это действительно интересно, потому что…

Одарённая журналистка?

— Оп! — Михал Михайлович всё-таки изловчился отобрать телефон.

Внезапно, из сумочки барышня достала второй и как ни в чём не бывало продолжила:

— Кто арестовал графа Григорьева? За что? Чем вы здесь занимаетесь? Люди хотят знать правду и… ай! — Панкратов снова оказался на высоте.

И вот теперь, когда по глазам не бил свет, я смог получше рассмотреть нашу незваную гостью. Возраст даже предположительно определить не могу — слишком уж ухоженная. Высокая. Черноволосая и кудрявая как барашка, — кудри очень-очень меленькие, и при этом с эффектом мокрых волос.

Симпатичная, но немножечко не в моём вкусе.

Да простит меня Карма за бодишейминг, но дюже она какая-то тощая. Колени вон, острые как стеклорезка. Ручки-веточки, ключицы торчат, ну а особенно подозрительно на фоне этой худобы выглядит грудь. Четвёртый размер, а то и побольше. Сделанная? Если нет, то девушка сорвала джек-пот в генетической лотерее.

Ну и об одежде слово: туфли на высоком каблуке, обтягивающее платье и колготки красного, вырвиглазного оттенка. С принтом. В цветочек. Короче говоря, своим внешним видом барышня менее всего напоминала журналистку.

— Рас-с-с-скажите, — требовательно прошипела она.

— Варвара, голубушка, — улыбнулся Панкратов, собирая её телефоны в стопку. — Ну что же вы так из-за угла нападаете? Назначили бы Его Сиятельству встречу, договорились обо всём и…

— Рас-с-с-скажите! — Успенская-Меренберг требовательно топнула ножкой.

Затем попыталась испепелить нас взглядом. Поскалилась, пожала кулаки, подышала тяжело. А затем махнула рукой, крикнула:

— Да и пошли вы все к чёртовой матери!

Отвернулась от нас и начала плакать. Скупо так. Как будто бы тайком, и еле слышно всхлипывая.

— Уроды!

Я посмотрел на Панкратова. Панкратов посмотрел на меня. Никто из нас не понимал, что это вообще такое сейчас происходит, а в воздухе тем временем витал стойкий запах непрофессионализма. Журналистка?

Вообще нет.

Признаюсь честно, среди моих друзей и знакомых нет и никогда не было журналистов, но сама профессия подразумевает под собой определённый набор качеств, которыми должен обладать человек. А именно: цепкость, хитрость, стрессоустойчивость.

Ничего такого я за госпожой Успенской-Меренберг не заметил. Грудь и колготки заметил, а вот этого нет. И вопросов к ней у меня теперь куда больше, чем у неё ко мне.

— Ну что вы, что вы, — Панкратов подошёл к девушке и попытался приобнять её за плечи.

— Руки!

— Да я же…

— Руки убрал, я сказала!

Михаил Михайлович обернулся ко мне, поиграл бровями и сально улыбнулся. Что именно он хотел этим сказать я не понял, но подозреваю что речь про горячий норов барышни и про то, что ему такое нравится.

— Успокойтесь, прошу вас, — продолжил он.

— Аыу-ыу-ыуы, — сквозь плач неразборчиво пробормотала журналистка.

— Ну бросьте! У меня от ваших слёз сейчас сердце разорвётся.

— Аыу-уы-сенсы сраные остались.

— Остались, — кивнул Михал Михалыч, как будто бы понял о чём речь. — Конечно же остались. Варвара, милая, как вас по батюшке?

— Викторовна…

Панкратов начал беззвучно щёлкать пальцами, явно обращаясь ко мне. Ну а я смекнул что к чему, достал телефон и начал искать в сети имя Виктора Успенского-Меренберг. Фамилия-то, мягко говоря, нераспространённая.

— … голубушка, ну что же вы так убиваетесь? Может, коньячку вам плеснуть?

— Может и плеснуть!

— Ну так пойдёмте наверх, пойдёмте. Ляпнем по маленькой, и всё пройдёт. И жизнь сразу же наладится…