Апостол Кармы (СИ) - Злобин Максим - Страница 32

И только тут понял, что забыл вытащить сигарету изо рта. Вот только она уже не дымится. В первые же секунды борьбы со стихией она намокла, повисла на губе и прилипла, так что теперь никак не отплюнуться.

— Тряпку! — заорал Коля.

— Какую⁈

— Да любую, Оль!

— Совсем любую⁈

— СОВСЕМ ЛЮБУЮ!!!

— Сейчас!

Несколько секунд и вот, Огарёв зажимает трубу своей футболкой. Причём именно любимой, с надписью «Пивозавр». Совпадение? Ой ли. Жена уже давно пыталась от неё избавиться.

Но глобальная проблема до сих пор не решена! Напор такой, что хоть затыкай течь, хоть не затыкай.

— Таз! Быстрее!

Вместо таза Коля получил от супружницы кастрюлю, ну а дальше началось самое сложное:

— Перекрывай воду!

— Как⁈

— Руками!

— А где⁈

— Да я откуда знаю⁈ Ищи!

— Где «ищи»⁈

— Ну Оль, ну ты… Посмотри под раковиной! Нет! Стоп! Иди в сортир, и там ищи!

Жена убежала, а мокрый насквозь Огарёв понял, что на него буквально в упор смотрит дочь. Подросток, рождённый в десятых годах этого века. Уж кого-кого, а её жизнь к такому не готовила. И в стрессовой ситуации девчонка поступила так, как посчитала нужным: достала телефон, навела объектив на отца и включила запись.

— Верунь, — слабо улыбнулся Коля. — А ты не могла бы сходить и перевернуть шашлыки?

— Как перевернуть?

— Ручками, Верунь.

— Я не умею.

— Это очень просто.

— Я обожгусь.

— Так ты не за мясо хватайся, а за шампуры.

— Нет.

— В каком смысле «нет»?

— Я сейчас сделаю что-нибудь не то, а ты потом орать будешь.

— Верунь, если ты сейчас не сделаешь ничего, то вместо мяса мы будем есть угли и вот тогда-то я точно буду…

— Коль! — раздался крик из сортира. — Я что-то нашла! Вентиль какой-то!

— Ну так перекрывай его!

— Вправо или влево⁈

— Крути туда, куда крутится!

— Хорошо!

— Скажи, как сделаешь!

— Сделала! Получилось⁈

— Нет! Ищи другой!

— Тут рядом есть ещё один, такой же! Его тоже крутить⁈

— Да!

— А вправо или влево⁈

— ОЛЯ!!!

И тут, в момент наивысшего напряжения, напор наконец-то исчез. Коля выдохнул, отпустил трубу и смахнул с себя сигарету, которая к этому моменту уже сползла на подбородок. Передохнул буквально пару секунд, а затем поскальзываясь на мокром полу рванул обратно на улицу.

Предполагать, что шашлык до сих пор не сгорел — наивно. Но вера… вера всё ещё теплилась в сердце Огарёва. Коля выскочил на крыльцо, разом перемахнул через все три ступеньки, завернул за угол и тут вдруг:

— О! — застыл, как вкопанный.

Рядом с его мангалом стоял молодой мужчина. Карие глаза, коричневые волосы и явно что аристократическая осанка. Мужчина как раз переворачивал шампуры, и заприметив Огарёва по-доброму улыбнулся.

— А я тут присмотрел, пока вас не было, — сказал он.

— Ты кто?

— Я? — кареглазый улыбнулся, закончил с шампурами и подошёл к Огарёву вплотную. — Я часть той силы, что вечно хочет добра, — сказал он и похлопал Колю по плечу. — Ну и совершает его, раз уж так хочет. Такие дела…

К восьми часам вечера я был героем локального масштаба. Правда, в основном среди милых дам чуть за шестьдесят, но всё же.

Сколько к этому времени было на моём счету угодных Карме поступков я даже близко сказать не могу. Потерялся. Ну и устал, конечно же, как чёрт.

Всё утро и весь день я без перерыва помогал кому-то донести до дома пакеты с продуктами и занимался мелкой починкой, спускал детские коляски с лестниц без пандуса и толкал заглохшие машины. Котёнка с дерева спустил. С того же дерева высмотрел мангал с брошенными на произвол судьбы шашлыками, и до кучи ещё и их спас.

Звучит странно, согласен, но так было нужно.

А всё потому, что подкупить Карму нельзя. В её системе ценностей деньги почти не котируются, так что для получения энергии Апостолу недостаточно просто подбросить к дверям детского дома сумку с наличностью. Вот если заработать как-нибудь особенно тяжко, потом самому съездить на закупку вещей, самому привезти их, самому вручить и порвать себе сердце… короче говоря проделать всю эту операцию собственными руками от и до — тогда да.

Но и то, энергии в таком случае капнет всего ничего, — наличие в схеме денег порежет профит. А хорошо это или плохо, судить не мне.

Так вот…

Слезу я зарядил примерно на четверть. Этого вполне хватит на разборку с Григорьевыми, но суть в том, что долго я так не протяну. Мелкая помощь окружающим — стабильный и неиссякаемый источник энергии, но в дальнейшем надо бы масштабироваться.

К хорошим новостям: мои хаотичные перемещения по городу вскрыли один интересный момент. Оказывается, за мной следят.

Где бы я ни был, и что бы я ни делал, везде и всюду за мной на расстоянии следовал один и тот же мужик. Причём если бы он так часто не переодевался и не менял очки с париками, то… как знать? Может быть, я бы его и не заметил.

А вот кто он такой мне предельно ясно. Самый логичный шаг со стороны господина Терентьева и помощницы его Ларисы Крыскиной — это установить за мной наблюдение. А потом ждать, когда я ошибусь, чтобы наперегонки побежать жаловаться. Губернатору, тайникам, а то и самому Величеству… тут уж на что осмелятся. Для них в этой войне все средства хороши.

Но как же всё-таки хорошо, что я его заметил. Потому что свидетели войны с Григорьевыми мне точно не нужны.

— Как бы мне тебя сбросить? — думал я, уже чуть ли не опаздывая на место встречи.

Шапочка с его знанием города — хороший вариант. Был бы. Вот только с ресурсами мэра отследить машину ничего не стоит, и весь мой путь просмотрят по дорожным камерам. Или ещё как-нибудь. Виталя же таксист, верно? Наверняка у него в машине маячок стоит или что-то типа того. Так что один звонок в таксопарк и его тут же сдадут с потрохами. Мол, так и так, забыл кое-что в машине, помогите.

Однако способ уйти от преследования всё-таки нашёлся. Называть его гениальным и рассказывать про озарения не стану, потому что… всё было не так. Мне просто попалась на глаза вывеска магазина спорттоваров.

И уже через пять минут я гнал по улицам на новеньком горном велосипеде. До Грачковского переулка по дороге, а там спрыгнул в кювет и как мог быстро помчался по лесу…

— А вот и наш блаженный подъехал, — сказал Егор Егорович, глядя как из леса выезжает Каринский.

На велосипеде, что характерно.

— Болезнь прогрессирует.

Дело происходило на пустыре близ деревни Луговая Слобода. Именно сюда безумный молодой граф и пригласил своих оппонентов, причём записку передал через странного таксиста, который тоже успел отличиться. Заявил, что передаст свою «информацию» только из рук в руки. А пока ждал Григорьева, домотался до колонки: жадно хлебал воду из ладошек и приговаривал о том, что чувствует силу природы.

Короче говоря, окружение у Каринского явно было соответствующее.

— Давайте покончим с этим, — сказал Григорьев. — И побыстрее.

Его семейство прибыло на место вшестером, на двух машинах. Сам Григорьев боевым даром похвастать не мог, но это ему было и не нужно.

На войну вместе с ним приехали два мага-физика со стороны жены, семейный лекарь, — который попал в род через мезальянс со старшей графской дочкой, — племяш-манипулятор и гордость Григорьева — его сын Григорий Егорович.

Последний был стабильным призывателем. Одно время отец хотел отдать его учиться на лейб-гвардейца, — точь-в-точь как молодого Каринского, — но после того, как закрутилась вся эта история с битумом передумал. Им ведь там мозги промывают. Так что, не ровен час, начнёт свидетельствовать против родителя.

Итак!

Мужчины вышли из машин и выстроились плечом к плечу. Каринский тем временем добрался до противоположной середины пустыря и возился со своим велосипедом — никак не мог понять, как выставить подножку.

И весь этот абсурд уже порядком утомил.