Хорошие девочки попадают в Ад (СИ) - Индиви Марина - Страница 13

Либо у меня едет крыша, либо этот ребенок говорит на русском, как на родном.

— Да, — осторожно ответила я.

— Ой, как здорово! Я тоже! Моя мама была русская, она меня научила. И теперь я не хочу забывать язык, чтобы не забывать маму. А как тебя зовут?

Все это вывалилось на меня раньше, чем я успела осознать происходящее. Правда, уже в следующий момент из коридора донеслось взволнованное:

— Amira! Amira, wo bist du?**

Девочка скользнула ко мне в комнату и рыбкой нырнула под кровать. Я никогда раньше не видела, чтобы кто-то с такой скоростью прятался.

— Amira! Amira!

Мимо моей комнаты пробежала обладательница грубого женского голоса, потом она пробежала назад, ее шаги застучали по лестнице. Мне не оставалось ничего кроме как спрыгнуть с кресла и лечь на ковер.

— Вылезай, — сказала я девочке. — Там твоя няня ищет тебя и волнуется.

— Нет! — резко сказала она. — Я к ней не пойду!

— Почему?

— Потому что я слышала, как она по телефону сказала кому-то, что русские плохие!

*Привет!

**Амира! Амира, где ты?!

Глава 9

Ники

Как объяснить маленькому ребенку, что некоторые взрослые просто говорят злые слова, не задумываясь? В этот момент мне самой захотелось врезать этой няне, и даже не за ее высказывания, а просто за то, что она брякнула это, не позаботившись о том, чтобы маленькой девочке не пришлось ловить разбежавшихся из ее головы тараканов. Особенно маленькой девочке, чья мама была русской. Чья мама была.

Я поудобнее устроилась на ковре, подперла ладонью подбородок и сказала:

— Хорошо. Не хочешь — не ходи.

У Амиры сверкнули глаза:

— И ты меня не выдашь?

— С чего бы? — Я улыбнулась.

— Ну не знаю… любая из наших горничных выдала бы!

— Я не такая как они.

— А чем ты будешь здесь заниматься?

Я вздохнула. Кажется, сейчас то самое время, когда своих тараканов в своей черепной коробке надо закрывать мне.

— У нас с твоим папой один секретный проект.

— Секретный-секретный?

— Да. Я никому не могу о нем рассказывать.

— Это хорошо, — не по-детски серьезно произнесла Амира. — Потому что если бы ты рассказала, даже мне, это значит, что папа не мог бы на тебя положиться.

О, твой папа на меня уже положился. И сколько еще раз положится… Я осадила себя даже в мыслях. Тараканы, на базу! Ники, в реальность!

— Да. Все именно так. Я слышала, как няня называла тебя Амира. Я — Ники.

— Ники? — девочка хихикнула. — Интересное имя. Как у американки.

— В какой-то степени так и есть. Мама назвала меня в честь одной героини американского фильма. Сериала.

— Какого?

— «Ее звали Никита».

— А о чем он?

Про наемную убийцу-секретного агента. Господи!

— Он… про одну девушку в сложных жизненных обстоятельствах.

И если мне кто-то еще хоть раз скажет, что имя не влияет на судьбу, мне будет что ответить.

— Интересно наверное. А у тебя есть любимые фильмы?

«Голодные игры», «Игра в кальмара»… это точно не то, о чем стоит рассказывать маленькой девочке.

— В детстве я любила «Русалочку». Это старый диснеевский мультик…

— А я его знаю! — оживилась Амира. — Мы с мамой его смотрели. И первого «Гарри Поттера».

Если она все это помнит… что же произошло с ее матерью? И когда?

— «Гарри Поттера» я тоже смотрела, — ухватилась за подсказку я. — И первого, и второго, и всех.

— Мне все пока нельзя. Папа говорит, что там страшные события. Поэтому посмотрю, когда подрасту.

Я не успела ответить, потому что в дверь постучали. Грубо, по-немецки резко. Может быть, я тоже отчасти была в плену стереотипов, но, когда распахнула дверь, столкнулась со своим стереотипом лицом к лицу. Дородная молодая женщина, папа называл это «кровь с молоком», не полная, но очень плотная, с густыми светлыми волосами и холодными серыми глазами. На вид ей было лет тридцать, а может быть, даже меньше. Ширина плеч иногда меняет восприятие.

— Вы не видели здесь мою воспитанницу? — на ломаном английском жестко спросила она.

Возможно, мне надо было отойти в сторону и указать под кровать, но я этого не сделала. Просто потому что обещала одной маленькой девочке не выдавать ее. Обещать и солгать взрослому — отстой. Обещать и солгать маленькому ребенку — зашквар.

— Нет, не видела, — пожала плечами я. — Я здесь одна.

— Странно, — грубо сказала няня и попыталась заглянуть мне за плечо. — Мне казалось, девочка побежала сюда.

Она окинула меня снисходительно-презрительным взглядом, я такие очень хорошо помнила по безбашенной юности. Когда только-только начинала вести блог, который потом забросила из-за Роба, мне писали самые разные комментарии, и мужчины, и женщины. В их словах то самое презрение граничило со снисходительностью в стиле «Я не такая, я лучше тебя», и именно поэтому они общались так, как будто им в задницу вставили швабру моющей стороной.

— Здесь ее нет, — твердо сказала я и попыталась закрыть дверь, но няня не сдавалась. Она уперлась широкой ладонью в дверную раму и с нажимом произнесла:

— Я зайду посмотрю.

— Нет, — спокойно, но в точности так же жестко ответила я. — Это мое пространство, и заходить сюда вы не будете.

— Почему? — приподняла она бровь.

— Потому что я тут дрочу, — я произнесла это, наклонившись к самому ее уху. Едва различимым шепотом. — Вряд ли вам понравится лицезреть все мои игрушки.

Судя по округлившимся глазам, посыл удался. Няня Амиры удалилась, пробормотав себе под нос что-то по-немецки. Я ничего не разобрала, а даже если бы разобрала, то вряд ли поняла бы. Но мне не составило труда догадаться, что моя характеристика ее устами звучала как «Приятная молодая женщина».

Эх, надо было в тот список желаний «Вуманайзер» вписать. Хотя лучше попрошу лично. Интересно посмотреть на лицо Лукаса в этот момент.

— Что ты ей сказала? — спросила Амира, когда я закрыла дверь на защелку и вернулась на исходные позиции на ковре.

— Что я заразная.

Девочка снова захихикала.

— Ты смешная, Ники!

— Меня никогда не называли смешной, — фыркнула я.

Амира подползла поближе.

— А как называли?

Плохая девочка. Давно. В прошлой жизни.

Хорошая девочка… Постоянно. Не так давно.

— Чаще всего просто Ники.

— Я рада, что я с тобой познакомилась, Ники. — Амира вылезла из-под кровати и уселась на ковре, скрестив ноги по-турецки. — У тебя есть планшет? Можем посмотреть мультики.

Я бросила взгляд на телевизор на стене.

— Планшета нет, но если мы включим детский канал, нас с тобой живо рассекретят. Потому что наушников у меня тоже нет.

Амира смешно вытянула губы трубочкой.

— Да. Ты права. Что тогда будем делать?

— У меня есть блокнот и ручка.

— И даже телефона нет?! Ты странная!

— И не говори, — согласилась я. — Но можем поиграть в одну игру с тем, что имеется.

— В какую?

Я посмотрела в удивительные ярко-зеленые глаза. Увидела бы в какой-то рекламе, ни за что бы не поверила, что это не линзы.

— Смотри, — я дотянулась до лежавшего на кровати блокнота, — я буду рисовать кого-нибудь, а ты будешь угадывать, из какого это мультика или фильма. А потом будем меняться. Кто угадает больше героев, тот победил.

— Давай! — оживилась Амира. — Только чур я первая! И из взрослых фильмов не рисовать!

Лукас

1. Зубная щетка.

2. Спортивный костюм.

3. Кроссовки. 36 русский.

4. Коврик для йоги, массажные мячи, мфр-ролл.

5. Книги (?)

6. Бесшовное белье. 70А, XS

7. Скетчбук и карандаши. Классические и цветные. Или графический планшет.

8. Караоке.

Он сам просил Аманду прислать список ему на утверждение, но сейчас с трудом мог поверить в то, что было написано. Изящным женским почерком на одном крохотном листочке было выведено всего восемь пунктов. Восемь, мать его, пунктов — ни одна из его любовниц не написала бы так мало, если бы можно было выбрать все, что угодно. И уж тем более вряд ли бы кто-то из них попросил коврик для йоги. С другой стороны, им не приходилось сидеть запертыми в четырех стенах, потому что они — чьи-то guilty pleasure.