Барон фон дер Зайцев 2 (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович - Страница 2

А фон Бок стрелял. А управляющий Отто Хольте выстрелил.

В итоге через минуту в сторону Пиньков улепётывало трое всадников и трое коней, уже самостоятельно, избавившись от идиотов, погнавших их на стрелы и пушки.

— Вот затрещали барабаны —

И отступили басурманы.

Тогда считать мы стали раны,

Товарищей считать.

Иоганн оглянулся на женщин. Лежат себе в грязи. Даже не ворохнутся. Пришлось эйфорию в голове выключить и включить озабоченность. Ближе была датчанке, к ней и кинулся парень, приподнял голову и пощёчин надавал. За что? А на будущее. Ну, нет нюхательной соли. Интересно? А как раствор нашатыря получить? Эх, вот, что за напасть, все в книгах попадают в прошлое с отличным знанием химии, а он тупо не знает такой хрени, как хлорид аммония получить. Селитра аммиачная? А её как. Вот потому и пришлось не нашатырём датчанку в чувство приводить, а по мордасам настучать.

Мария отреагировала быстро. Глаза карие открыла и заорала. Вот так:

— А-а-а!

— Всё! Всё закончилось. Поднимайся. Я мамочкой займусь, — уже проговорив это и отпустив датчанку, Иван Фёдорович сообразил, что по-русски это сказал, но переводить не стал. Махнул рукой и присел над фрайфрау. Тоже голову ей приподнял и замахнулся даже эдак градусов на шестьдесят, но надавать пощёчин мачехе не удалось. Она сама глаза открыла и замычала. Вот так:

— М-у-у. У-у.

— Встаём. Все вороги побиты. А нет, часть удрала, но никого нет. Вставай.

К Марии с другой стороны уже пристроилась устряпанная вся, как участница битвы в грязи, датчанка. Иоганн и себя оглядел. Ну, назвать его образцом чистоты, даже свиноматка, выбравшись из лужи бы не смогла.

— Эх, сейчас бы принять ванну, выпить чашечку кофе.

— Чего тут? — к ним наклонился с коня, а потом спешился Юрген, — Чего ты говоришь?

— Устал я, Юрген, — перевёл это на немецкий парень, — Когда это кончится?

— Кончится?

— Надо собираться и ехать назад. Эти же в Пиньки ускакали. Надо спросить у Петерса, что он узнать успел. Надо…

— Иоганн, ты говори по-немецки и громче, что ты там бормочешь?

Точно устал. Опять перешёл на русский.

— Где Петерс? Пусть расскажет, что разведал.

Подъехали к ним и спешились и остальные. Кутилье барона, в смысле. Потом и фон Бок, пошатываясь подошёл.

— Эй, мне кто-нибудь поможет положить труп в телегу⁈ — управляющий решил поуправлять коллективом.

Событие третье

Положили тушку барона в крышку гроба. Ну, а чего, сам гроб сломан. Ствол деревянной пищали торец проломил и ещё и пару досок сломал. Ну и всю конструкцию измочалил, а лежащая сверху крышка просто улетела в грязь и осталось целой. Ну, чуть перекосило, так руками поправили, есть плотник, хоть и без инструмента.

Карлис и сам гроб осмотрел. Руками давай разводить, рожи корчить, осуждающе сопеть. Лучший его гроб сломали. Доверь им произведение плотницкого искусства. Варвары.

После того как барона водрузили, орудие собрали и тоже водрузили, Соньку от поедания щавеля оторвали и вагенбург порушили, собрались и стали решать обе русские главные проблемы. С первой быстро справились. Виноваты литвины, ни дна им не покрышки.

Покрышка, если что, то с арабского «прощение» — «отпущение грехов», так что ни дна не покрышки в переводе означает ни могилы, ни прощения.

Вторая проблема — «Что делать». Разделилась. Большинство, в том числе и Иоганн, были за возвращение. Прикопают барона под стеной, потом, когда всё устаканится, и настанет мир во всём мире, выроют и отправят в родные Пенаты.

Против была Мария. Против были кутилье.

— Мы уже дома почти. Вон, видно дорф, — всадник, что постарше указал рукой на село около замка. Саму башню тоже уже видно было.

— Так там могут быть литвины или жемайтийцы, — вот, Кисель умный. Классный аргумент.

Петерс руками развёл, когда на него все уставились. Он не доехал до замка. Около него увидел всадников и повернул, хотел по-тихому слинять, но его увидели и устроили погоню с улюлюканием. Чем закончилось — известно. А вот куда теперь литвины денутся, и есть ли они ещё возле замка фон Лаутенбергов — неизвестно.

— Вы все трусы! Нужно снова съездить к замку и разведать! — ударилась в слёзы мачеха.

Киселя подбросило.

— Я отправлюсь. Вы зарядите пищаль и… и арбалет и будьте готовы… Ну, поехал… Чего сидеть⁈

Братик троюродный взгромоздился на Рыжика, перекрестился эдак на публику, и поехал. Дестриэ — это не арабский скакун, его на длинные дистанции не хватит. Потому поехал Кисель размеренным шагом. Можно пешком обогнать. Тут с километр до замка. Эдак он до вечера не вернётся. А тут холодрыга и дождь собирается.

Иоганн проводил измазанных грязью, мокрых и избитых тёток в повозку и накрыл попоной. Ну, вряд ли теплее стало, не ватное одеяло, но хоть ветер пронизывающий с моря не выстужает последнее тепло.

Иоганн же пошёл к дереву, растущему у дороги. Взобрался метров на семь — восемь, дальше ветки тонкие уж больно пошли и огляделся. Деревня — село — дорф Пиньки была как на ладони. И там людей не видно было. Далековато, конечно, с километр и точно ничего не скажешь, но если бы человек одел кумачовую рубаху и стоял махал не менее кумачовым флагом, то его было бы видно. Вот, ничего такого видно не было. Замок тоже хорошо был виден. Но что там творится опять непонятно и там кумачовым стягом никто не махал. Пришлось слезать и объяснять пытливым глазам, что не видно ничего. Нужно Киселя ждать.

Юрген несся назад, настолько, насколько Рыжик ему позволял.

— Заряжай! — гаркнул Иоганн. Полное дежавю.

— Заряжено давно, — буркнул Самсон.

Они с тюфянчеем ствол внимательно осмотрели. Мог и выдержать выстрел. А мог и не выдержать. Разорвёт ствол и писец инвалиду. Ему не отползти от своей пушки. Первый раз ноги оторвало, когда у него ствол разорвало. Теперь и голову оттяпает. И при этом тюфянчей всё одно пищаль свою зарядил и рядом уселся.

Иоганн с телеги преследователей Киселя не видел. Чего тогда несётся?

Выяснилось только, когда прискакал Юрген фон Кессельхут.

— В замке литвины! Много. Нужно срочно убираться. Они отряд собирают. Ясно, что сюда поскачут.

— Хера се! Как мы на телегах от конных уйдём? — полюбопытствовал Иоганн, но плотнику скомандовал, — Карлис, твою, мать, чего сидишь⁈ Гони к дому.

— Чегось? — тюфянчей Самсон за переводом потянулся.

— Гони к замку, за нами сейчас погоня будет, — пацан стоял на телеге, и когда Карлис огрел Соньку кнутом, то полетел на женщин.

Поехали. До замка все двадцать вёрст. Догонят, можно и не сомневаться. Сытый конному не товарищ. Общая скорость каравана равна скорости самого медленного транспорта. А это тачанка. Там обычная лошадка. Она хоть телега и пустая почти, особо не разгонится.

Едут. Оглядываются. Из плюсов только то, что тачанка уже задом к врагу, и поворачивать её не придётся. Ну и ещё хоть и не плюс, а так плюсик, дождь не идёт. Порох сохой.

Две минуты едут. Нет погони. Три минуты едут. Четыре…

Глава 2

Событие четвёртое

— Эй, Иван! — сидевший, нахохлившись, на повозке рядом с Карлисом Иоганн не сразу понял, что это именно его окликнули, — Иван, сюда иди! — махал на него руками тюфянчей Самсон Изотов с соседней телеги. Ай, тьфу, с тачанки. Хотя… С катафалка. С тачанки-труповозки.

Позади топота копыт не слышно было по-прежнему, а ведь уже и пять минут прошло. Горячка боя прошла уже, адреналин выветрился, и сейчас какая-то апатия наваливалась, подминая под себя. Как тележное колесо выползшего на дорогу червяка.

Но Самсон продолжал махать. Пришлось головой мотнуть, апатию эту из мозгов выбрасывая. Соскочил. Ладно, сполз Иоганн с передка и, пропустив мимо себя телегу с женщинами, укутанными опять в попону с головы до ног, потом и Соньку, мотающую башкой, заскочил на передок тачанки, рядом с тюфянчеем устроившись.