Мифы о смерти. От островов блаженных и знаков-предвестников до дьявольских рыцарей и дара бессмертия - Лекуте Клод - Страница 19

Примерно в 1321–1327 годах доминиканец Филиппо Феррарский написал свой труд Liber de introductione loquendi, пятая книга которого посвящена смерти. В ней упоминается, например, чистилище моряков: для тех, кто при жизни занимался этим ремеслом, чистилище будет выглядеть как морское плавание[174].

Филиппо Феррарский знакомит нас и еще с одним, весьма оригинальным, чистилищем. Доминиканский монах непрестанно молился за умершего брата по ордену. Однажды тот явился ему и сообщил, что молитвы избавили его в чистилище от мук, заключавшихся в том, что он был заточен на Луне и боялся упасть с нее[175].

Другой доминиканец, Жан Гоби, рассказывает историю вернувшегося с того света мертвеца, которого настоятель расспрашивает о его судьбе. Отвечая на двадцать второй вопрос, покойный упоминает чистилище и приводит пример монаха, умершего недавно в Болонье:

Итак, клирики иногда помещали чистилище на землю, иногда под землю, иногда в море, а иногда на небо. Небесное местоположение чистилища наводит на мысли о процессиях мертвых, которые проходят по земле в определенные даты, и самый известный пример такого поверья — Дикая охота[177] (Mesnie Hellequin во Франции). Эти процессии — странствующее чистилище, как ясно показывают фигуры, что в них участвуют, и слова, с которыми они обращаются к тем, кто их видит[178].

Как правило, путешествие визионера завершается возможностью на мгновение заглянуть в рай, для которого характерны свет, гармоничное пение и ароматы.

Главное, что отличает загробный мир от нашего, — это свет, об этом упоминается, например, в «Житии святого Ансгара» (801–865): «Чудесное сияние, недоступный свет невероятной ясности и редчайших цветов, лучившийся радостью… Они были такими яркими, что слепили глаза и наполняли их блаженством» (In ipso vero orientis loco erat splendor mirabilis, lux inaccessibilis, nimiae atque immense claritatis)[179]. В книге Отлоха Санкт-Эммерамского провидец оказывается у «стен ослепительной яркости, безмерной длины и высоты»[180], и ангелы говорят ему: «Это святой и прославленный Небесный Иерусалим»[181]. Пересказывая видение монаха из Сито, Петр Достопочтенный (ум. 1156) описывает рай как здание, построенное из драгоценных камней, обрамленное башнями со шпилями, в его стене есть две двери: одна разрушенная, другая же украшена драгоценными камнями и красиво освещена[182]. В «Видении Гунтельма»[183] рай описывается как золотой город, врата которого также украшены драгоценными камнями. За вратами находится приятное место (locus amoenus) с зеленью, цветами, деревьями, птицами, плодами и текущими ручьями. Именно здесь берут свое начало четыре реки, орошающие четыре части рая.

Вход в рай. Фреска в храме Сен-Меар-де-Дрон, XII в.

The Pagan Book of the Dead: Ancestral Visions of the Afterlife and Other Worlds

В истории Тнугдала в определенной степени повторяются описательные элементы, уже встречавшиеся нам прежде. Рыцарь подходит к двери, которая сама собой открывается в прекрасный мир, полный цветов и восхитительных ароматов. Там пребывает в блаженстве столько душ, что нет им числа. Там никогда не заходит солнце, не наступает ночь и есть источник живой воды. «Я забыл обо всех своих страданиях, потому что здесь царили блаженство и счастье», — рассказывал Тнугдал. Сам не зная как, он оказался на серебряной стене и увидел «хор святых и ангелов, мужчин и женщин в белых одеждах, славящих Бога… Голоса их были удивительно приятными и сплетались с мелодичными звуками струнных инструментов, и от них исходил аромат святости, более восхитительный, чем запах самых изысканных трав». Чуть дальше стояла еще одна стена, тоже высокая, но теперь уже золотая, а за ней замок и шатры, откуда доносились звуки органов, арф и множества струнных инструментов. Следующая стена была выше и прекраснее предыдущих и сложена из драгоценных камней всех цветов; здесь можно узнать мотивы описания Небесного Иерусалима. Когда Тнугдал перебирается через эту стену, он слышит хоры ангелов и невыразимо прекрасные слова.

Мы видим, что рай состоит из нескольких пространств, что отражает слова Иисуса: «В доме Отца Моего обителей много» (Ин. 14: 2). В большинстве видений нам описывают город и сад, похожий на Эдемский. Жаклин Амат считает, что моделью для него послужил восточный viridarium (парк, сад), и отмечает, что среди плодов, растущих там, чаще всего упоминаются яблоки, виноград и инжир[184]. В процитированных здесь мной видениях пространство рая наполнено также музыкой и песнопениями.

Средневековая космография помещала рай земной в разных точках: на горе на Востоке, на острове в Атлантическом океане. В «Путешествии Александра Македонского в рай»[185] анонимный автор использует географический вымысел о четырех реках, берущих начало в раю: Гихоне, Фисоне, Тигре и Евфрате, а также идею того, что в рай можно попасть, проследовав вверх по течению этих рек к их истокам. По легенде, Александр Македонский двигался по Фисону:

Когда они ответили, голос велел им ждать, а через два часа им передали драгоценный камень для Александра и приказ покинуть это место. Следующая часть истории повествует о возвращении греков в Сузы и о том, как македонец узнал секрет полученного камня.

В португальском тексте XIV века приводится легенда о святом Амаро (Conto de Amaro)[187], представляющая собой любопытную смесь кельтских, португальских и испанских элементов. Она сильно схожа с «Плаванием святого Брендана». Текст повествует о путешествии Амаро, который отправляется на поиски земного рая и проходит через разные миры, прежде чем достигает цели: